Черницов Э. П. Мой дед в Подтелкова не стрелял!// Донской временник. Год 2008-й / Дон. гос. публ. б-ка. Ростов-на-Дону, 2007. Вып. 16. С. 117-119..aspx?art_id=626

МОЙ ДЕД В ПОДТЁЛКОВА НЕ СТРЕЛЯЛ!

К 90-летию со дня гибели В. М. Чернецова

В журнале «Донской временник. Год 2006 й» напечатана поисково-краеведческая работа . А в феврале 2007 года мы получили письмо из села Фёдоровка Неклиновского района. Автор письма, по-иному освещая события января 1918 года, приводит много интереснейших сведений о тех драматических днях, и мы сочли необходимым познакомить с этим рассказом-откликом читателей нашего журнала.

Я внук Василия Михайловича Чернецова, и «память, мой злой властелин, томит наболевшую грудь». И поэтому трудно смолчать, поскольку в статье, как в старом добром учебнике, отражены факты тех дней января 1918 года. Позволю себе некоторые уточнения.

О последнем бое и последнем дне В. М. Чернецова написано много. Много и вымысла, как в вышеназванной статье.

По рассказам бабушки, дело обстояло так. Известно, что Дон был объявлен атаманом А. М. Калединым автономным. С таким положением дел большевики не хотели мириться, тем более что живой силой они обладали, а у нищего населения России отнимать было нечего.

Что несли они на казачью землю? Ничего хорошего. Грабили, насиловали, водку жрали, в карты играли, семечки грызли — кругом была шелуха — и, конечно, чуть что не так — бряцали оружием и применяли его по различным поводам и без. А кому это понравится? Тем более в таком свободолюбивом краю, как Дон.

Этим вторгавшимся в наши земли красноармейским частям противостоял отряд партизан под командованием В. М. Чернецова. Ранее отряд зарекомендовал себя славными делами: Дебальцево, Зверево, Лихая — этапы его боевого пути. Сегодня здесь, а завтра уже далеко. Как это им удавалось? Да потому что дисциплина была на высоком уровне, пресекалось мародёрство, пьянство.

Каждый знал свой манёвр, особое внимание обращали на техническое оснащение. Приоритет отдавали пулемётам: «гочкис» — очень уважали. Не доверяли системам Кольта, Шоша, Льюиса: часто отказывали. Учиться не стеснялись, авторитет начальника был на такой высоте, что многие бы позавидовали. О Чернецове слагались песни, стихи. А он — небольшого роста, но крепыш, со здоровым румянцем на щеках, с открытым взглядом, cразу располагал к себе, тем более что имел славу заслуженного офицера, толкового. Он всегда подчёркивал, что знает, за что воюет, и умереть ему не страшно, что верен присяге. Любил молодёжь, сам был молодым — около 28 лет всего.

Говорят, что у него в отряде было много офицеров. Да, это так. Но что это были вчерашние гимназисты, кадеты, студенты и т. д. — умалчивают. В бою они не ведали страха, поэтому Чернецов щедро присваивал им офицерские звания. Были, конечно, казаки, костяк отряда. Они обучали молодёжь тому, чему их самих обучали с детства старики. Были и соревнования на лучшего по профессии — отсюда успехи.

Разведка донесла, что после прибытия красногвардейских эшелонов на станцию Глубокая там проходили бесконечные митинги, в порядке вещей — пьянки, переходящие в бесчинства. Чтобы несколько иметь представление о том времени, представьте себе, что пьяным дали оружие. А население тех лет жило в такой обстановке ежедневно.

После двух выстрелов из орудия вся эта пьянь разбегалась, ведь вояки они были никудышние.

Итог боя был уже предсказуем. Но… как иногда многое меняет это «но»! Так и тогда. Дело в том, что в соседних эшелонах была расположена конница под командованием войскового старшины Голубова, опытного вояки, храброго до безумия, заслуженного офицера, честолюбивого, авантюриста по складу характера, шестнадцать раз раненного в боях. Заветной его целью было овладеть атаманской властью. Вот красногвардейские командиры и упросили Голубова спасти положение.

Чернецов сразу заметил, что обстановка на поле боя изменяется, так как в бой против него вступили казачьи части. А всё дело было в том, что атаман Каледин, напутствуя Чернецова, приказал: в бой с казаками не вступать! Надо знать полковника Чернецова, он этот приказ выполнил бы любой ценой.

Были назначены парламентёры и начаты переговоры с казаками, заметьте: только с казачьими частями. Бой был прекращён с обеих сторон. Верхом на лошади, так как он имел ранение в ступню, выехал Чернецов навстречу Голубову. Они достигли договорённости о прекращении огня. Чернецов ознакомил Голубова с приказом атамана. Составили записку к генералу Усачёву, командующему войсками, сражающимися в Донецком округе: «1918 г., 21 января, я, Чернецов, вместе с отрядом взят в плен. Во избежание совершенно ненужного кровопролития, прошу вас не наступать. От самосуда мы гарантированы словом всего отряда и войскового старшины Голубова. Полковник Чернецов». Под подписью Чернецова имеется и подпись Голубова: «Войсковой старшина Н. Голубов. 1918 г., 21 января».

С этой запиской к генералу Усачёву послали в качестве делегата урядника Вырякова.

Эта записка и сейчас хранится в ГАРО.

Казаки Голубова заставили очистить станцию Глубокая от красногвардейцев и сопроводили их эшелоны в сторону Миллерово. Поэтому части генерала Усачёва никого не застали на станции Глубокая — она была пуста.

А дальше события развивались так. Подтёлкову и его комитетчикам очень не понравились позиция и приказ Голубова. Они узнали, что отряд Чернецова сопровождается в хутор Астахов для передачи частям, верным атаману Каледину. Это очень не устраивало Подтёлкова, у него созрел план расправы с чернецовцами. Как я писал, Чернецов находился при полном вооружении, даже с орденами, а его тридцать человек — верных ему дружинников — шли пешком, неся пулемёты, правда без патронов. Подтёлков, хоть это и не входило в его функции, решил быть в сопровождении.

Несколько слов о подхорунжем Ф. Г. Подтёлкове. В статье о нём только хвалебные отзывы. Воевал в Первую мировую неплохо. Но потом как с цепи сорвался. Обладая большой физической силой, мог того, кто послабее, заставить себя слушать. А поговорить любил. Пьяница, а главное душевнобольной, честолюбивый и брехун, как сейчас бы сказали. Очень любил семечки, всегда был в шелухе. Нечистый на руку, он не задумываясь использовал в корыстных целях полковую кассу. Так, он тратил деньги на свои выборы в комитет и, конечно, на водку и самогон. Во все времена на Дону очень почитали старших — это был закон. Но не для таких, как Подтёлков. Пример тому — его встреча с атаманом Калединым, уважаемым человеком на Дону, и не только на Дону. Ведь Каледин являлся второй шашкой в российской империи, был первым атаманом, всенародно, по всем правилам выбранным Кругом, был генералом от кавалерии и, наконец, что немаловажно, приходился сватом Подтёлкову, то есть ближайшим родственником.

Воистину говорят: из грязи — в князи. Подхорунжий повёл себя в атаманском дворце 15 января 1918 года вызывающе — так, будто бы власть перешла уже в руки Военно-революционного комитета. Каледин шёл при встрече на компромисс, однако тот отвергал все разумные предложения атамана, требуя перехода всей власти в свои руки. В апреле 1918 года Подтёлкова выберут председателем Совета народных комиссаров Донской советской республики. Во время карательной экспедиции на север Донской области его эшелон разобьют на станции Белая Калитва; уцелевшие пересядут на подводы и двинутся на север области. Путь будет сопровождаться мародёрством, насилием, пьянством, избиениями, расстрелами…

10 мая экспедицию взяли в плен восставшие казаки. 78 членов экспедиции по приговору суда были расстреляны, а двое из них, Подтёлков и Кривошлыков, приговорены «за особые заслуги» к повешению. Такой чести всегда удостаивались совсем уж ненавистные «экземпляры». На старой фотографии видно, что они держат руки в карманах, чтобы поддерживать брюки, поскольку срезаны пуговицы. Видно, что над ними не издевались — выглядят вполне сносно. Причём сами старики хутора Пономарёв привели приговор суда в исполнение. Здесь сама история поставила точку. А в 1962 году на этом месте воздвигли 11 метровый бронзовый памятник работы ростовского скульптора Б. Усачёва. За какие заслуги? По-видимому, за то, что удалось развязать гражданскую войну на Дону. Значит, это было кому-то нужно. Ответ можно получить из секретной директивы Я. Свердлова о поголовном расказачивании. То-то Подтёлков радовался бы, останься он в живых.

В 60 х годах я специально выбрал местом жительства и работы город Белая Калитва — совсем рядом с местом, где происходило описываемое событие. Пришлось поездить, поговорить с людьми. Некоторые даже помнили те события, причём никто не защищал Подтёлкова. Снова я поменял место жительства и работу — правда, всего на год, — чтобы быть ближе к событиям в городе Макеевка, где дед служил военным комендантом. И там он не был карателем, как его описывают в литературе советского времени. Мне подчёркивали, что он никого не расстрелял, никого не повесил, а вот казацких нагаек кое-кому всыпал. Люди благодарили его за то, что он навёл порядок на улицах, а то невозможно было выйти. Поэтому — пишут одно, а подтвердить нечем, так как дед был честный офицер, преданный присяге до конца дней своих.

Но вернусь на место событий 21 января. Это всё враньё, что дед выхватил припрятанный револьвер, который дал осечку, когда дед хотел застрелить Подтёлкова. Ничего он не прятал. Совсем не нужно было деду в кого-то стрелять. Иначе могли обвинить в нападении на казака, а значит, он не выполнил бы приказ атамана. Чернецов это твёрдо знал и хладнокровно (а выдержкой он обладал) не отвечал на выходки Подтёлкова, который только искал повод; тот хоть и махал шашкой над головой деда, угрожая его зарубить, дед оружия не применял. Тогда Подтёлков, видя, что Чернецов игнорирует угрозы, решил действовать. Ударом шашки сзади он рубанул деда по левому плечу и, когда тот упал с лошади, нанёс ему ещё восемь колотых ран. А тем временем подручные Подтёлкова стали расстреливать чернецовцев. В наступивших сумерках некоторым удалось уйти.

Чтобы отмести от себя подозрения в самоуправстве, Подтёлков вытащил на свет извечную отговорку палачей, что, мол, сам чуть не стал жертвой, так как полковник Чернецов хотел его застрелить. Это из той оперы, когда заявляют, что убили, мол, при попытке к бегству. В дальнейшем и не такое будет применяться.

Голубов, когда узнал о случившемся, назвал Подтёлкова мерзавцем.

Ценой своей жизни, ценой жизни своих дружинников Чернецов, насколько смог, отдалил приход красногвардейцев в Новочеркасск. Тело его сутки находилось в степи, а после того как его нашли, похоронили на кладбище хутора Астахова по христианскому обряду. Совсем недолго гуляли, сея смерть, большевики-подтёлковцы. Восстали казаки за свои права. Многие тогда одумались, Бог им судья.

Тело Чернецова как признанного героя было перезахоронено на Новочеркасском кладбище. В одной оградке лежали тогда атаман Каледин, Чернецов, атаман Богаевский, атаман генерал Назаров, генерал Алексеев, и чисто символической была могила Л. Корнилова. Придя вновь на Дон, большевики уничтожили захоронение. Теперь никто не знает, где оно было...

Да, многие в то смутное время не ведали, что творят. Это им стоят памятники примирения. А что касается деда моего, скажу: «Да святится имя Твоё».

Когда верстался номер, от автора пришло сообщение: 28 ноября 2007 года в станице Калитвенская на Совете атаманов Всевеликого войска Донского, Астраханского, Воронежской и Волгоградской областей принято решение установить памятники герою-партизану Василию Михайловичу Чернецову в станице Калитвенской и на месте гибели у хутора Астахова (оба населенных пункта в Каменском районе).

С именами Федора Подтелкова и Михаила Кривошлыкова тесно связано установление советской власти на Дону.

10 мая 1918г. банда белых казаков, боясь открытого столкновения обманным путем разоружила отряд Подтелкова.

На следующий день, 11мая 1918г. над руководителями донского правительства Федором Подтёлковым и Михаилом Кривошлыковым, состоялась расправа а также всего его отряда в хуторе Пономарёв.
Массовое убийство проводилось на глазах жителей ближайших хуторов - для устрашения населения.

Необходимо отметить, что свой политический олимп они начинали со станицы Каменской. Каменские большевики на начальном этапе оказали им большую поддержку.
Белоказаки создали специальные "охотничьи" отряды для поимки и уничтожения "богоотступников", едущих создавать красные полки. Убедившись, что путь на север закрыт, Ф. Г. Подтелков решил идти в крестьянские волости Донецкого округа на соединение с отрядами Е. А. Щаденко. Но к этому времени его отряд практически был уже окружен белоказаками. Бандиты потребовали от подтелковцев сдачи оружия, обещая пропустить их на север, в родные станицы.

Как только оружие было сдано, белогвардейцы окружили подтелковцев и погнали под конвоем в хут. Пономарев стан. Краснокутской. В тот же день белогвардейский суд приговорил Ф. Г. Подтелкова и М. В. Кривошлыкова к повешению, а остальных 78 захваченных участников экспедиции - к расстрелу.

11 мая 1918 г. близ хут. Пономарева произошла расправа. Подтелков и Кривошлыков держались исключительно твердо. С петлей на шее Подтелков обратился к народу с речью, он призывал казаков не верить офицерам и атаманам.
«Одно только: к старому не возвращайтесь!» - успел крикнуть Подтелков свои последние слова...

Так мужественно встретили смерть лучшие сыны донского казачества.

Год спустя, при освобождении хут. Пономарева советскими войсками, на могиле героев был сооружен скромный обелиск с начертанными на нем словами: "Вы убили личности, мы убьем классы".

В 1968 году на могиле Ф. Г. Подтелкова, М. В. Кривошлыкова и их боевых товарищей у хутора Пономарева сооружен памятник. На 15-метровом обелиске высечено: «Видным деятелям революционного казачества Федору Подтелкову и Михаилу Кривошлыкову и их 83 боевым товарищам, погибшим от белоказаков в мае 1918 г.»

Во 2 томе романа М. А. Шолохова «Тихий Дон» описывается казнь Федора Подтёлкова и Михаила Кривошлыкова, а также всего его отряда в хуторе Пономарёв.
Федор Григорьевич Подтелков родился в хуторе Крутовском Усть-Хоперской станицы Усть-Медведецкого округа в семье бедного казака Григория Онуфриевича Подтелкова. С самого раннего детства помогал матери по хозяйству. Совсем маленьким потерял Федор отца. Воспитывал его дед. В школу мальчику приходилось ежедневно ходить за шесть километров. Подошло время служить в армии. Высокого плечистого Федора Подтелкова зачислили в 6-ю гвардейскую батарею, которая несла службу в царском дворце в Петербурге. В годы первой мировой войны за смелость и отвагу, проявленную в боях, урядник Ф.Г. Подтелков был награжден двумя Георгиевскими крестами, медалью "За храбрость". Получил чин подхорунжего.
После Февральской революции подхорунжий Подтелков был избран командиром 6-й гвардейской батареи. После Октябрьской революции батарея перешла на сторону большевиков.

На Дону после провозглашения советской власти начал наступление Атаман Каледин. В станице Каменской по предложению большевиков был созван съезд фронтового казачества. Активное участие в его работе принял Ф.Г. Подтелков. Съезд объявил низверженной власть атамана Каледина и образовал Донской областной военно-революционный комитет. Председателем ВРК был избран Федор Подтелков, секретарем - Михаил Кривошлыков.
Подтелков участвовал в боях с казаками Каледина, формировании и укреплении революционных казачьих частей, в созыве и работе 1-го съезда Советов Донской республики в 1918 году.
Донская республика была образована в конце марта 1918 года, а 9 апреля в Ростове собрался 1-й съезд Советов Донской республики, на котором был избран ЦИК во главе с коммунистом В.С. Ковалевым. ЦИК образовал совет народных комиссаров Донской республики. Его председателем стал Ф.Г. Подтелков.

Памятник

Установлен перед зданием городского музея краеведения, где в 1918 году работал военно-революционный комитет.
Открытие состоялось 5 ноября 1974 года. На митинге выступил хорошо знавший Ф. Подтёлкова и М. Кривошлыкова почётный гражданин города Каменска С. И. Кудинов.
Автор памятника – ростовский скульптор А. X. Джлауян.

Часть пятая

Осенью 1917 г. с фронта на хутор Татарский начали возвращаться казаки: Федот Бодовсков, Петро Мелехов, Митька Коршунов. По их словам, Григорий Мелехов остался в Каменской с больше­виками. Григорий, к тому времени за боевые за­слуги произведенный в хорунжие, действительно поддался сильному влиянию Федора Подтелкова - казака, который сыграл одну из главных ролей в ис­тории революционного движения на Дону. Подтел­ков стоит за народное самоуправление, не числит­ся ни в одной партии, но поддерживает он доктрину большевиков. Простая правда Подтелкова пере­весила в душе Григория сомнительные разгла­гольствования о судьбе казачества другого сослуживца-однополчанина - сотника Ефима Изварина, прельстившего было Мелехова своими идеями. Из- варин, человек образованный, знаток истории каза­чества, стоял за автономию Области Войска Донско­го, за установление того порядка на Дону, который был еще до порабощения казачества самодержа­вием. Идея автономии привлекала многих казаков.

Они были за большевиков, так как те выступали против войны, но против большевизма, так как по большей части казак - человек зажиточный и де­лить свою землю не собирается. Григорий же, на долгие годы оторванный от родного дома, отошел и от тесноватой казачьей правды.

В Каменской прошел съезд фронтовиков, где Гри­горий встретился с земляками. Председательство­вал Подтелков. На съезде выступали большевики из Москвы. Съезд фронтовиков плавно перерос в выборы казачьего Военно-революционного ко­митета. Ленин, узнавший об этом, объявил, что на Дону сорок шесть казачьих полков назвали себя правительством и воюют с Калединым. Делегация казаков во главе с Подтелковым отправилась в штаб Каледина с намерением убедить того добровольно сложить с себя полномоичия и передать власть в руки Совета. Надежда на мирное соглашение с большевиками и с Войсковым кругом не покида­ла фронтовиков. Сомневались в этом лишь сами члены делегации Подтелков, Лагутин и Кривошлыков. Атмосфера неприятия и вражды, окутавшая членов комитета сразу по прибытии в Новочер­касск, охладила миролюбиво настроенных казаков. Безрезультатное совещание в станице Каменской между членами Войскового круга и Военно-рево­люционным комитетом повторилось, но уже в Но­вочеркасске.

Каледину надо было только выиграть время: в тылу большевистски настроенных станиц начи­нал действовать отряд Чернецова. Войсковое пра­вительство от своих полномочий отказываться не собиралось, в ультимативной форме предлагая Во­енно-революционному комитету фронтовиков рас­торгнуть соглашение с Советом Народных Комис­саров.

Не один Григорий раздумывал о дальнейшей судьбе своей, близких и родины. Немного на хуто­ре осталось казаков, кто бы спокойно переживал грозные революционные годы. Татарский, как и все Войско Донское, оказался поделен на оболыпевиченных фронтовиков и верных правительству ка­заков. Шла скрытая, иногда прорывавшаяся междо­усобица. Зрели зачатки гражданской войны.

И как бы ни хотелось казакам, уставшим от из­нурительных боев, избежать кровопролития, проти­востояние все обострялось. Новочеркасск притяги­вал всех бежавших от большевистской революции. Сюда прибыли генералы Алексеев, Деникин, Лукомский, Марков, Эрдели. Появился здесь и Корни­лов. Каледин стянул с фронтов все казачьи полки и расположил их по железнодорожной магистра­ли Новочеркасск - Чертково - Ростов - Тихо­рецкая. Но надежды на уставших от войны каза­ков было мало. Первый поход на Ростов не удался: казаки самовольно развернулись, отказавшись идти в наступление. Однако уже 2 декабря Ростов был полностью занят добровольческими частями. С при­ездом Корнилова туда был перенесен центр Доб­ровольческой армии. В свою очередь, готовились к отпору и малообученные красногвардейские от­ряды. По поручению большевиков в Ростов из Но­вочеркасска прибыл Бунчук. Он должен был в ко­роткий срок организовать пулеметную команду.

Среди бывших рабочих, а теперь учеников пу­леметчика Бунчука оказалась женщина, Анна Погудко, которая проявляет незаурядные способности и неженское стремление овладеть боевым оружи­ем. В прошлом гимназистка, потом рабочая с Асмоловской фабрики, теперь же «верный товарищ», Анна постепенно завоевывает сердце Бунчука. Их отношения носят неопределенный характер.

Бунчуку довелось узнать всю степень Аниной вер­ности: она была рядом с ним и в бою, и во все ме­сяцы его затяжной тяжелой болезни. Именно она выходила Илью Бунчука, заболевшего тифом пос­ле боя под Глубокой. Уход за тяжелобольным Бун­чуком оказывается серьезным испытанием чувств Анны, но она его выдерживает. По выздоровлении Бунчука Абрамсон перевел Анну на новую работу в Луганск. Бунчук отправился на штурм Новочер­касска.

Чернецов занял станицу Каменскую, шел на Глу­бокую. Разрозненные, неорганизованные, хотя и зна­чительные силы Допревкома вынуждены были отступать. Из числа выборных командиров про­явился войсковой старшина Голубов. Под его жест­ким командованием казаки собрались и Глубокую отстояли. Командование одним из дивизионов 2-го запасного полка принял по приказанию Голубова Григорий Мелехов. Но в первом же бою Григория ранили в ногу. Тогда же был взят в плен Черне­цов, с ним - офицеры.

Чернецова и плененных с ним офицеров Голу­бов взял на поруки. Однако, несмотря на записку боевого командира Голубова, Подтелков убил Чер­нецова, а над офицерами учинил зверскую рас­праву. Это пошатнуло уверенность Григория Ме­лехова в важности дела большевизма.

Подлечившись в лазарете, Григорий решил вер­нуться домой. Второе возвращение его было без­радостным.

После того как калединцы потрепали револю­ционные казачьи части, Донской ревком попросил поддержки у руководителя боевыми операциями против Каледина и контрреволюционной Украин­ской рады. На помощь казакам были высланы крас­ногвардейские отряды. Они способствовали раз­грому карательного отряда Чернецова и восстанов­лению положения Донского ревкома. Инициатива перешла в руки революционного казачества. Про­тивника теснили к Новочеркасску. На экстренном совещании членов Донского правительства в ата­манском дворце выступил Каледин. Он тяготился своей властью, устал от бессмысленного, затянув­шегося кровопролития. Передав правление Город­ской думе, Каледин находит единственный выход для себя в самоубийстве: главное - остановить за­хлестнувшие Дон вражду и ненависть. Известие о гибели Каледина привез в хутор Пантелей Про­кофьевич, одновременно с этой новостью пришло сообщение о вступлении красногвардейских отря­дов на земли Войска Донского и отступлении Доб­ровольческой армии.

Все эти события требовали немедленного реше­ния от хуторских казаков: на чью сторону встать, за кого воевать. Что война неизбежна, сомнению не подлежало. Казаки засомневались. Они устали от кровопролитий и не слишком рвались вступать в новую войну. Валет предложил бежать. Иван Алек­сеевич и Христоня выразили сомнение в своевре­менности и целесообразности побега. Григорий вы­ступил против бегства. Поддержал Валета только Мишка Кошевой.

Однако побег не удался (Валета застрелили на месте, Мишку же пожалели, выпороли на площа­ди и отпустили), а Григорий вместе с Христоней и многими другими казаками-фронтовиками был записан «добровольцем» в контрреволюционный казачий отряд.

Отрядным был выбран Петр Мелехов, боевые заслуги младшего брата перечеркнула биография: он воевал на стороне большевиков.

Добровольческая армия отступала на Кубань.

Отказался выступать только походный атаман Войска Донского генерал Попов с отрядом, насчиты­вающим около 1600 сабель, при пяти орудиях и со­рока пулеметах. Прекрасно чувствуя настроения казаков, не желающих покидать родные места, и опа­саясь дезертирства, Попов решил увести отряд на зимовники в Сальский округ, чтобы совершать от­туда партизанские вылазки в тыл станиц.

Но и большевики упустили шанс на скорое мир­ное завершение гражданской войны на Дону. В кон­це апреля верховые станицы Донецкого округа от­кололись, образовав свой округ Верхнедонской.

Под влиянием уголовных элементов, наводнив­ших отряды, красногвардейцы бесчинствовали по дорогам. Некоторые совершенно разложившиеся подразделения ревкому приходилось разоружать и расформировывать.

Один из таких отрядов 2-й Социалистической армии расположился на ночлег под хутором Сет­раковом. Несмотря на угрозы и запрещения коман­диров, красногвардейцы толпами пошли в хутор, начали резать овец, на краю хутора изнасиловали двух казачек, открыли беспричинную стрельбу на площади. Ночью заставы перепились, а в это вре­мя трое верховых казаков, высланных из хутора, уже поднимали в окрестных хуторах парод, ско­лачивая отряды из фронтовиков. Через час после нападения казаков отряд был уничтожен: более двух­сот человек порублено и расстреляно, около пя­тисот взято в плен. Это и послужило причиной для раскола Донецкого округа.

Лишь на севере теплились еще очаги револю­ции. К ним потянулся Подтелков, собрав экспедицию с целью мобилизации фронтовиков. Однако дело это оказалось не из легких: пути были заби­ты эшелонами отступавших с Украины красно-

гвардейцев, казаки-повстанцы взрывали мосты, немецкие аэропланы ежедневно обстреливали пути. Подтелков решил продолжать путь пешим порядком. Население украинских слобод прини­мало отряд с заметным радушием, однако чем бли­же продвигался он к Краснокутской станице, тем ощутимее была настороженность и холодность мест­ных жителей. Наконец отряд вступил на земли Краснокутской станицы, где и подтвердились са­мые тревожные опасения Подтелкова: по словам пастуха, Совет в станице прикрыт, выбран атаман, предупредивший казаков о приближении подтелковского агитационного отряда. Люди бежали от красных.

Подтелков, стоявший до последнего за продви­жение вперед, засомневался, решил возвращать­ся, в этот момент их обнаружил казачий разъезд. Сразу атаковать не стали, дождались темноты, а ночью в хутор Калашников, где остановился от­ряд, были высланы делегаты с предложением о не­медленной сдаче оружия. Подтелковские казаки к этому были готовы: никто не собирался воевать со своими бывшими однополчанами. Видимое ми­ролюбивое отношение подкупило бывших фрон­товиков. До последнего сопротивлялся лишь Бунчук (он вместе с Лагутиным и Кривошлыковым вхо­дил в состав экспедиции).

В одном из боев Анна Погудко была смертель­но ранена. Она умерла на руках у Бунчука. После этого Бунчук долго не мог прийти в себя.

Не желавших сдавать оружие красногвардей­цев разоружили силой. Пленных начали избивать. Так пригнали их на хутор Пономарев, где, перепи­сав, закрыли в тесной лачужке. Бунчук и еще трое красноармейцев данные свои назвать отказались. Во­енно-полевой суд, организованный наспех из пред­ставителей хуторов, участвовавших в поимке Под­телкова, приговорил всех пленных к расстрелу, самого Подтелкова и Кривошлыкова к повешению. Наутро приговор привели в исполнение. К этому времени прибыл отряд под командой хорунжего Петра Мелехова. В ответ на предложение участ­вовать в казни Петр возмутился.

Слишком знакомой показалась эта картина Гри­горию, прибывшему с отрядом Петра, потому, ког­да заметил его Подтелков, вспомнил Григорий те же крики и стоны, ту же злость и жестокость, раз­вязанную при попустительстве самого Подтелко­ва. И снова чувствуя ту же горечь, боль и отчужде­ние, уехал Григорий, сопровождаемый Христоней (тоже не желающим быть причастным к этому зло­действу).

Подтелков и его заместитель Кривошлыков при­няли смерть через повешение. Они до конца пыта­лись поддержать боевой дух в своих товарищах. Перед кончиной Подтелков произнес последнюю свою агитационную речь -- о том, как стремился он защитить интересы трудового народа, но эта защи­та в том виде, в котором ее понимал он, оказалась не нужной казакам. Подтелкова пытались повесить дважды, и оба раза он срывался. Умер он только по­сле того, как кто-то выкопал под его ногами яму.

Федор Подтелков в последние минуты жизни по­нял все безобразие гражданской войны, всю ее бе­зысходность; он не взорвался злобой и ненавистью к своим убийцам в предсмертном слове, простил и пожалел их за содеянное.

Скопина Ольга © ИА Красная Весна

11 мая исполняется 100 лет со дня расправы с комиссией Донской Советской Республики. В конце апреля 1918 года по решению Центрального Исполнительного Комитета республики на север региона была отправлена экспедиция, для мобилизации верхнедонских казаков. Необходимо было сформировать отряды для оказания отпора немцам, которые уже подходили к Ростову. Контрреволюционно настроенные казаки вначале захватили в плен комиссию, возглавляемую членами Военно-Революционного Комитета республики Фёдором Подтёлковым и Михаилом Кривышлоковым. А затем казнили практически всех участников экспедиции.

Юбилей события, приведшего к резкому обострению между красными и белыми, к сожалению, в регионе остался практически незамеченным. Памятные мероприятия были запланированы только на месте казни членов отряда - в Кашарском районе. Областные же власти фактически проигнорировали столетие одного из ключевых эпизодов Гражданской войны на Дону. Почти забыли о годовщине и казаки. Между тем, эта история стоит того, чтобы о ней помнить.

Первые постреволюционные месяцы на Дону

К 1917 году население Дона было весьма неоднородно. Казакам, составлявшим порядка 40% населения региона, принадлежало более 80% земли. Кроме того, казачье сословие пользовалось и другими привилегиями, например, не платило налоги. Всё это приводило к большой напряженности между казаками и «иногородними» (к которым относили всё неказачье население Дона). Само казачество тоже не было монолитом - у бедняков и «середняков» были большие претензии к казачьей верхушке. Этот клубок противоречий во многом и предопределил будущую непростую судьбу региона.

После Великой Октябрьской революции на Дону началось активное политическое противостояние между ростовским советом и войсковым правительством атамана Каледина, заседавшем в Новочеркасске. Обострение быстро дошло до вялотекущих боевых действий. В конце ноября отряд казаков и юнкеров разгромил помещение ростовского совета, убив несколько красногвардейцев. Начали действовать белые партизанские отряды. Им противостояли отдельные части красногвардейцев. Основная масса казачества, лишь недавно вернувшаяся с фронта, хранила нейтралитет.

Но 10 (23) января в станице Каменской был собран съезд фронтового казачества. Поначалу съезд не имел определенной политической направленности. Но как только стало известно о телеграмме Донского правительства с приказом разогнать съезд и арестовать собравшихся, настроение делегатов изменилось. Предложение прапорщика Михаила Кривошлыкова объявить съезд органом революционной власти в области поддержали все присутствующие. Делегаты съезда избрали донской казачий Военно-Революционный Комитет (ВРК). Необходимо отметить, что из 15 членов ВРК только трое являлись большевиками. Председателем был выбран Фёдор Подтёлков, секретарем - Михаил Кривошлыков.

Подтелков и Кривошлыков

Фёдор Григорьевич Подтёлков родился в хуторе Крутовском Усть-Хоперской станицы Усть-Медведецкого округа в семье бедного казака в 1886 году. С 1909 года служил в лейб-гвардейской артиллерии, входившей в состав охраны императора. Сражался в Первой мировой войне, дослужился до подхорунжего. После Февральской революции начал принимать активное участие в политической жизни полка, проводил агитацию за советскую власть.

Михаил Васильевич Кривошлыков родился в хуторе Ушакове Еланской станицы Донецкого округа в семье кузнеца в 1894 году. В 1909 году поступил в Донское сельскохозяйственное училище, расположенное неподалеку от Новочеркасска. После выпуска из училища работал агрономом. С началом Первой мировой войны был призван в армию. К 1917 году дослужился до прапорщика и должности командира сотни. После Февральской революции был избран председателем полкового комитета, входил в состав комитета дивизии. В мае 1917 года был отправлен делегатом от станицы Еланской на Войсковой казачий круг, где выступил с резкой критикой кандидата в атаманы генерала Каледина. Был одним из организаторов съезда фронтового казачества в Каменской.

Действия ВРК

15 января делегаты комитета выдвинули Донскому правительству ультиматум, в котором предложили признать власть ВРК и сложить полномочия. Правительство Каледина ответило отказом. В области установилась ситуация двоевластия. 20 января состоялся решающий бой: силами революционных казаков под станцией Глубокой было разбито одно из самых боеспособных подразделений атаманцев - отряд полковника Чернецова. Сам Василий Чернецов вместе с частью своего отряда попал в плен.

Что именно произошло во время конвоирования пленных - неизвестно. По самой распространенной версии (подтвержденной в том числе и спасшимися бойцами его отряда) Чернецов напал на командующего конвоем Подтёлкова. В ответ на атаку председатель ВРК зарубил полковника, пленные кинулись в рассыпную. Часть из них была застрелена при попытке к бегству, другим удалось скрыться. Впоследствии именно это событие послужило одним из главных обвинений против Подтёлкова.

Красные продолжали наступление. 29 января атаман Каледин созвал экстренное заседание правительства, на котором заявил: «Население не только нас не поддерживает, но и настроено к нам враждебно» . Он признал бессмысленность дальнейшего сопротивления и сложил с себя полномочия атамана и председателя правительства. Вечером того же дня генерал Каледин застрелился. Донское правительство возглавил атаман Назаров, но и он не смог поднять казачество на борьбу против советской власти. 1 апреля Новочеркасск занял казачий отряд Голубова, который разогнал Войсковой круг. Малочисленные отряды белых отступили в Сальские степи.

Еще 23 марта ВРК объявил о создании «самостоятельной Донской Советской Республики в кровной связи с Российской Советской Республикой» . Необходимо отметить, что центральная советская власть в принципе не возражала против автономии. Ленин еще 28 февраля писал: «Против автономии Донской области ничего не имею... Пусть полномочный съезд городских и сельских советов всей Донской области выработает сам свой аграрный законопроект и представит на утверждение Совнаркома...» .

Председателем Совета народных комиссаров и военным комиссаром республики стал Фёдор Подтёлков. Михаил Кривошлыков занял должность комиссара по делам управления. С 22 по 27 апреля в Ростове прошел Первый съезд Советов рабочих и казачьих депутатов Донской республики, на котором присутствовало 713 делегатов. Съезд подтвердил полномочия комиссаров, признал Брестский мирный договор и провел выборы в Центральный исполнительный комитет республики.

Мобилизационная комиссия

Однако не всё население региона признало советскую власть. Остатки Донского правительства подстрекали казаков на мятежи. Ситуация усугублялась тем, что к региону подходили немецкие войска. Руководство республики отправило делегацию к немцам и пыталось убедить их соблюдать условия мирного договора, по которому немцы не имели права оккупировать донскую область. Однако переговоры успехом не увенчались, и в конце апреля немецкие войска вторглись на территорию республики.

Воззвание республиканских властей с призывом к населению встать на защиту Дона и революции от захватчиков особого успеха не имело. Красные войска продолжали отступать под напором захватчиков. Было принято решение направить в северные донские округа мобилизационную комиссию для набора добровольцев на борьбу с немцами и укрепления местной власти.

Главой экспедиции был назначен Подтёлков, комиссаром - Кривошлыков. Комиссию снабдили 10 миллионами царских денег, и 30 апреля отряд из примерно 120 человек выехал из Ростова. Но поставленной цели достичь так и не удалось. По мере продвижения на север области отряд сталкивался со всё большим сопротивлением населения, началось дезертирство. 10 мая экспедиция была окружена превосходящими силами контрреволюционно настроенных казаков. Члены мобилизационной комиссии сдались в плен под обещание личной неприкосновенности и возврата им оружия после транспортировки в станицу Краснокутскую.

Но вопреки обещаниям пленные были доставлены только до хутора Пономарева, где ночью белоказаки собрали суд, который должен был решить судьбу отряда. Несмотря на то, что экспедиция не совершала никаких насильственных действий, суд, направляемый казачьими офицерами, постановил расстрелять сдавшихся казаков, а лидеров отряда - Подтёлкова и Кривошлыкова повесить. Лишь одного из примерно 80 пленных суд отпустил. Тяжесть приговора поразила не только членов экспедиции, но и многих из их противников. Расправа была назначена уже на следующий день. Ситуация усугублялась еще и тем, что это была предпасхальная суббота, и для многих казаков была крамольна сама мысль о казни в канун святого праздника.

Казнь

Тем не менее расстрельная команда была сформирована, и утром 11 мая состоялась казнь. Часть населения хутора (в основном иногородние) не захотела идти смотреть на расправу, но станичное правление отправило по улицам конные разъезды, которые фактически сгоняли жителей на казнь. По свидетельствам очевидцев, кроме пленных, за сочувствие к осужденным казнили и местного жителя Михаила Лукина.

Лидеров отряда казнили одними из последних, и во время ожидания казни они старались ободрить товарищей. Фёдор Подтёлков несколько раз обращался к толпе зрителей и пытался переубедить собравшихся. Больной лихорадкой Михаил Кривошлыков написал короткое письмо к родным, которое согласился передать один из казаков, наблюдающих за казнью: «Папаша, мама, дедушка, бабуня, Наташа, Ваня и все родные! Я пошел бороться за правду до конца. Беря в плен, нас обманули и убивают обезоруженных. Но вы не горюйте, не плачьте. Я умираю и верю, что правду не убьют, и наши страдания искупятся кровью… Прощайте навсегда! Любящий вас Миша. P.S. Папаша! Когда всё утишится, то напишите письмо моей невесте: село Волки Полтавской губернии, Степаниде Степановне Самойленко. Напишите, что я не мог выполнить обещание встретиться с ней» .

Во время казни хуторскому учителю удалось сделать фото руководителей отряда. Фотография сохранилась и в настоящее время находится в музее Подтёлкова и Кривошлыкова в хуторе Пономареве.

По свидетельству очевидцев, Подтёлков сам надел себе петлю на шею и перед тем, как из под его ног выбили табурет, выкрикнул, обращаясь к казакам: «Одно только: к старому не возвертайтесь…» . Кривошлыков же во время казни сильно волновался и несвязно говорил, что дело большевизма живет, и они сами умирают, как первохристианские мученики, с верой в то, что их дело не погибло.

Последствия расправы

Казнь участников экспедиции Подтёлкова стала одним из ключевых событий в разжигании Гражданской войны на Дону. Боевые столкновения между красными и белыми происходили и раньше, но подобная массовая расправа без следствия состоялась впервые. Казнь подтелковцев положила начало практике массового политического антисоветского террора на Дону, которая затем была продолжена в период правления атамана Краснова. Такое жестокое и бесправное судилище не могло не вызвать ответную реакцию у сторонников Донской Советской Республики, которые желали отомстить казакам за казненных товарищей.

К середине мая положение Донской республики стало катастрофическим: Ростов и Таганрог были заняты немцами, Новочеркасск и большая часть территорий региона контролировалась их союзником Красновым. Фактически республика уже к лету перестала существовать, формально она была упразднена 30 сентября.

В дальнейшем советская власть вернулась на Дон в начале 1919 года, и бывшее руководство ДСР, из которого, во многом, состояло Донское бюро ЦК РКП(б), выступило за проведение крайне жесткой политики в отношении казачества. Есть все основания предполагать, что одним из их мотивов была месть за несправедливо казненных товарищей.

Память о казненных

Зимой 1919 года, когда фронт проходил через хутор Пономарев, на братской могиле казненных красноармейцы соорудили обелиск с надписью: «Вы убили личности, мы убьем классы». В конце 20-х годов Михаил Шолохов опубликовал первые два тома своего гениального "Тихого Дона”. Во втором томе был подробно описан эпизод с расправой над экспедицией. Писатель ярко показал, как сильно повлияла эта казнь на сознание казаков и подтолкнула их к братоубийственной войне.

В настоящее время на территории Ростовской области расположены несколько памятников Подтёлкову и Кривошлыкову. Монумент, находящийся на месте расстрела в хуторе Пономареве, в 2017 году был отреставрирован. Местные жители сами собрали средства для экспертизы памятника, которая показала необходимость ремонта. По просьбе местных жителей и администрации района губернатором были выделены средства из резервного областного фонда. А вот памятник, находящийся в центре бывшей столицы Области Войска Донского - Новочеркасске, не ремонтировался уже много десятилетий и находится в запущенном состоянии.

Современная оценка событий Гражданской Войны на Дону

После развала Советского Союза в общественное сознание был внедрен миф на тему участия казачества в Гражданской войне. Его создатели постарались представить сложную и противоречивую ситуацию на Дону так, будто все казаки однозначно поддерживали белых.

В настоящее время казаками как один из главных героев Гражданской войны превозносится полковник Чернецов. Он возглавлял отряд контрреволюционной молодежи, разбитый под Глубокой в январе 1918 года. В 2008 году на месте гибели полковника, по решению реестрового донского казачества ему был установлен памятный знак. В интервью региональному порталу 161.ru представитель пресс-службы войска заявил, что Чернецову поставили памятник как создателю «первого партизанского отряда на Дону для защиты от наступающих войск, посланных большевистским правительством для захвата власти» .

В 2009 году в области прошли первые Войсковые чернецовские поминовения, которые стали ежегодными. Организаторы и участники мероприятия всячески прославляют членов отряда Чернецова, как бы забывая, что в битве казаки участвовали с обеих сторон. Так, на мероприятиях, прошедших в столетнюю годовщину сражения, своим мнением о тех события с региональным 33 каналом поделился Александр Палатный, директор Департамента по делам казачества и кадетских учебных заведений Ростовской области. Он заявил: «В тяжелые, переломные для России времена, нашлась группа патриотов, которая состояла из молодежи, и которая выступила на защиту страны» . Получается, по мнению региональной власти, красные казаки, которые сражались на стороне ВРК (который, напомним, в дальнейшем вступил в бой с пришедшими на Дон немцами) - не патриоты и представляли опасность для страны.

Но судьба мобилизационной комиссии Подтёлкова и Кривошлыкова, когда одни казаки устроили зверскую расправу над другими, свидетельствует, что реальная ситуация, сложившаяся на Дону в 1918 году была намного сложней и глубже, чем это пытаются представить. Подобные истории разбивают миф о едином «белом» казачестве, видимо поэтому предпочитают либо совсем о них умалчивать, либо их извращать. Так, в одном из донских кадетских корпусов учитель истории на уроке рассказывал детям, что Подтёлков и Кривошлыков были белыми, а расправу над ними учинили красногвардейцы! Причем сам учитель действительно верил в эту «версию» и не видел в происшествии ничего особенного.

Такое искажение истории прежде всего оскорбляет казаков, которые сражались в Гражданской войне, причем как «красных», так и «белых». Хотя бы из уважения к ним казачество должно перестать использовать собственную историю для достижения каких бы то ни было политических целей. Со времени тех событий прошло уже сто лет и пора уже по-настоящему разобраться с полной правдой о Революции и Гражданской войне.

Сто лет назад, 23 января (по новому стилю) 1918 года в станице Каменской был собран Съезд фронтового казачества, который избрал казачий Военно-революционный комитет во главе с Фёдором Подтёлковым и Михаилом Кривошлыковым. Именно этот комитет провозгласил себя верховной властью на Дону, признав главенство московского Совнаркома. С этого момента начинается активное участие в Гражданской войне донского казачества, которое до этого соблюдало «нейтралитет».

Первые сполохи

Собственно говоря, боевые действия на Дону начались раньше, еще в конце 1917-го года. В то время как в Петрограде праздновали захват власти большевиками, атаман Алексей Каледин заявил, что « Войсковое правительство, считая такой захват власти большевиками преступным… временно, до восстановления власти Временного правительства и порядка в России, приняло на себя полноту исполнительной государственной власти в Донской области». 27 октября (здесь и далее все даты по старому стилю) Каледин даже пригласил членов Временного правительства на Дон, для организации вооруженной борьбы, и ввёл в области военное положение. Сторонники советской власти с таким положением дел не согласились, и запросили помощь у своих соратников за пределами области.

В 1917-м году матросы были одной из опор революции. Фото: Commons.wikimedia.org

24 ноября в Ростов прибыли корабли Черноморского флота, на которых прибыли революционно настроенные матросы. Кровь еще массово не лилась, но стороны демонстрировали готовность перейти к решительным действиям. Каледин потребовал отвести корабли обратно, а созданным в Ростове отрядам Красной гвардии-разоружиться, но этот ультиматум был проигнорирован. Одновременно шла и политическая игра по перетягиванию на себя властных полномочий: 26 ноября ростовские большевики объявили, что власть в области переходит в руки Ростовского военно-революционного комитета.

Таким образом, на Дону возникло два правительства, каждое из которых считало законным только себя. В эти дни в область прибыл генерал Корнилов , и началось создание белой Добровольческой армии. Не сидели без дела и красные, к 25 декабря 1917 года Антонов-Овсеенко почти без сопротивления занял западную часть Донецкого бассейна.

Куда качнётся чаша весов, зависело от донского казачества - однако большинство казаков заняло выжидательную позицию.

Элитные войска

Надо признать, что казаки в целом были верны идее монархии (ко всему прочему, они ведь и присягали лично императору). Но после отречения царя от престола стало непонятно кому служить. Ни большевики, ни Каледин и поддерживаемое им Временное Правительство, не были с точки зрения казаков полностью законной властью.

Поэтому донские казаки, навоевавшиеся на фронтах Первой Мировой войны, предпочитали, в основном, держаться нейтралитета - и хотя казацкие отряды под командованием Чернецова уже активно показали себя в подавлении шахтёрских выступлений в соседнем Донбассе, основная масса донского казачества занимала выжидательную позицию. Между тем, личные данные казаков были таковы, что они были способны с легкостью изменить всю расстановку сил на Дону.

«Судите сами - согласно официальным данным, всего на Первую мировую войну было призвано 117 тысяч казаков, из которых убитыми было потеряно чуть более 3 тысяч человек, а в плен попали всего 170. При этом георгиевские кресты за подвиги на поле брани получили 37 тысяч казаков. Такой результативностью действий, а также соотношением достижений и потерь, сегодня могут похвастаться только самые элитные части спецназа», - рассказал на презентации фотоальбома, посвященного участию казаков в Первой мировой войне, доктор исторических наук ЮНЦ РАН Андрей Венков.

Казаки прекрасно показали себя на фронтах Первой Мировой войны (на иллюстрации - патрулируют взятых в плен солдат немецкой и австрийской армий, фото из альбома Донские казаки в Первой Мировой войне). Фото: / Сергей Хорошавин

Однако эти люди, прошедшие огонь войны, колебались. Большинство казаков воевать не хотело. Именно поэтому первые попытки создания Добровольческой армии провалились. Всего в ряды Белой гвардии записалось около 5 тысяч офицеров, юнкеров и учащихся старших классов.

Немудрено, что белые на Дону не удержались. К 28 января 1918 года отряды красных заняли Таганрог, 10 февраля Ростов и 12 февраля - Новочеркасск. Малочисленные отряды Добровольческой армии уже не могли сдерживать наступление красных войск и отступили на Кубань.

Атаман Алексей Каледин, который не получил поддержку фронтового казачества и не видел возможности остановить отряды большевиков, сложил с себя полномочия войскового атамана и застрелился.

Подхорунжий и прапорщик

Бравый казак Фёдор Подтёлков Фото: Википедия

Массовое вовлечение донских казаков в боевые действия началось после того, как к активным действиям приступил тот самый казачий Военно-революционный комитет, во главе которого оказались подхорунжий Фёдор Подтёлков и прапорщик Михаил Кривошлыков .

Подтёлков родился на хуторе хутор Крутовский в нынешней Волгоградской области. С 1909 года - он в армии, служил артиллеристом в гвардейской конной артиллерии. Прошёл всю Первую мировую войну, став к её окончанию последовательным сторонником большевиков. Широкоплечий, высокий, с зычным голосом, Подтёлков был прирожденным лидером, и неудивительно, что именно он оказался во главе красных казаков.

Его соратник - Михаил Кривошлыков, был другого типа. В том же 1909-м, когда Подтёлков ушёл в армию, Кривошлыков поступил в Донское сельхозучилище, которое закончил на «отлично». Во время учёбы редактировал студенческую газету, а после - трудился агрономом, обучаясь, заочно, в Киевском коммерческом институте. Однако когда началась война, то мобилизации Кривошлыков не избежал. Как человек, получивший какое-никакое, но образование, он был назначен на офицерскую должность командира сначала пешей разведки, а потом и сотни.

«Будучи совершенно незаметным до переворота, он стал обращать на себя внимание в первые же дни революции не только резкостью и крайностью своих суждений, но и грубой бесшабашностью, разрушительным характером своих поступков. «Революционные» требования по отношению к училищной дисциплине, выпады против офицерского состава и обвинение его в «контрреволюционности», снятие со стен и битие царских портретов», — таковы были выступления Кривошлыкова», - рассказывал в 1918-м году об юном офицере казачий журнал «Донская Волна».

Именно эти двое и оказались во главе красных казаков, и во многом именно их действия Подтёлкова и Кривошлыкова привели к массовому восстанию на Дону, которое завершилось и их гибелью, и трагедией всего донского казачества.

Брат на брата

Советская власть, только-только утвердившись на Дону, тут же приступила к реализации своих обещаний, в том числе и «землю - крестьянам». Беда была в том, что основная часть земельного фонда в области принадлежала казакам, и наделить безземельных крестьян наделами можно было только за их счёт. Донским казакам это, мягко говоря, не понравилось.

Отряды красногвардейцев не понравились казакам. Фото: Википедия

Начали вспыхивать первые искры мятежей, которые большевики пытались давить силой. Начались аресты, реквизиции, расстрелы. Подтёлков и Кривошлыков активно участвовали в этих действиях. Кроме того, Подтёлков запятнал себя расправой над пленными.

Полковник Василий Чернецов прославился как лихими боевыми операциями, так и карательными действиями Фото: Википедия

Сразу после провозглашения Военно-революционного комитета, на его уничтожение был отправлен казачий отряд полковника Василия Чернецова , однако красные сумели его разбить, и полковник попал в плен.

Далее, по воспоминаниям очевидцев, произошло следующее - «по дороге Подтёлков издевался над Чернецовым — Чернецов молчал. Когда же Подтёлков ударил его плетью, Чернецов выхватил из внутреннего кармана своего полушубка маленький браунинг и в упор… щёлкнул в Подтёлкова, в стволе пистолета патрона не было — Чернецов забыл об этом, не подав патрона из обоймы. Подтелков выхватил шашку, рубанул его по лицу, и через пять минут казаки ехали дальше, оставив в степи изрубленный труп Чернецова».

Именно это убийство и стало формальным поводом для казни самого Подтёлкова, когда тот, в свою очередь, попал в руки восставших казаков. А произошло это уже в мае этого же года.

Советская власть затеяла на Дону мобилизация, что привело уже к массовому восстанию казаков. Власть большевиков на Дону рухнула за считанные дни, а казаки сделали свой выбор. 10 мая в плен был захвачен отряд Подтёлкова и Кривошлыкова. Сдались они почти без боя, рассчитывая, видимо, на хорошее отношение земляков, тем более, что командиры отрядов были знакомы друг с другом. Однако времена изменились - Гражданская война набирала обороты, разрывая и руша дружеские и семейные узы. На следующий день Подтёлков и Кривошлыков были повешены в хуторе Пономарёв станицы по приговору суда казачьих старейшин за казнь пленённого Чернецова. Были расстрелянны и все 78 попавших в плен членов его отряда.