Культ личности или культ великой идеи? В описанных условиях и речи быть не может о борьбе с коррупцией. Победить ее можно, только свергнув власть финансовой экономики, «денежного мешка». И нашей стране удалось этого добиться. Впервые во всемирной истории. Почему же

История древней Церкви

О.А. Джарман

КУЛЬТ ИМПЕРАТОРА В ДРЕВНЕМ РИМЕ И ИТАЛИИ В МЕЖЗАВЕТНУЮ И РАННЕХРИСТИАНСКУЮ ЭПОХУ

Культ императора существовал в Римской империи с восшествия на престол первого императора Октавиана Августа и до обращения в христианство императора Константина в 312 г. по Р.Х. Между императорским культом в Риме, Италии и присоединенных в результате завоеваний провинциях Малой Азии и в Египте имелись существенные различия. Религиозное восприятие фигуры правителя-императора римлянами (как в самом Риме, так и в Италии) разнилось с эллинистическим. Это отличие было обусловлено иным, чем у греков, религиозным мироощущением римлян: в божестве они видели не столько абстракцию, сколько действие. Религиозный, неметафизически ориентированный, но сильный и живой ум римлян питал интерес к конкретному событию. Поклоняющийся императору поклонялся не господину, «dominus», или главе семьи, «paterfamilias», или патрону, но живому божеству. И это возводило поклоняющегося на совершенно другой уровень - он не был клиентом, он был «участником жертвенника» живого бога - императора. Отсюда религиозный энтузиазм римлян нельзя свести просто к лести и человекоугодниче-ству. Поклоняющиеся богу-императору, а не его гению, не желали быть клиентами у патрона - они хотели быть свободными римлянами перед своим живым богом.

Ключевые слова: культурология, античность, Древний Рим, император, императорский культ, древнеримская религия, античное христианство, Римская империя, Октавиан Август.

Культ императора существовал в Римской империи с восшествия на престол первого императора Октавиана Августа и до обращения в христианство императора Константина в 312 г. по Р.Х.1 Между императорским культом в Риме, Италии и присоединенных в результате завоеваний провинциях Малой Азии и в Египте имелись существенные различия. Так, например, считается, что собственно культа живого императора (Августа) в Риме и провинциях не было, а имелось поклонение его гению, в то время как в Малой Азии и Египте культ

Ольга Александровна Джарман - кандидат медицинских наук, старший преподаватель кафедры истории медицины Санкт-Петербургского государственного педиатрического медицинского университета.

1 Woolf G. Divinity and Power in Ancient Rome // Religion and Power. Divine Kingship In the Ancient World and Beyond / Ed. Brisch N. The Oriental Institute of the University of Chicago. Oriental Institutes Seminars. Chicago, Illinois: University of Chicago, 2008. P. 243.

осуществлялся по эллинистической модели «божественного правителя». Традиционным стало противопоставление формальности, неискренности императорского культа в Риме - культу в провинциях. Как мог римлянин искренне считать императора, человека - притом человека, который жил рядом с ним, которого он знал близко, (возможно, с ранних лет), возлежал с ним на пирах, а то и помогал ему добиться самой императорской власти - как мог он искренне и нелицемерно считать его богом?

Культ римского императора пристально изучался на протяжении двадцатого века, при этом история вопроса претерпела ряд достаточно крутых поворотов.

В конце XX в. появилось мнение, в настоящее время широко принятое в научном мире и состоящее в том, что ученый-исследователь, будучи воспитанным в христианской цивилизации и впитавшим идею монотеизма, невольно переносит понятия, выработанные в ней за две тысячи лет, на античный мир. К этим понятиям относится определения божества как трансцендентной реальности и вытекающей из него абсолютной противоположности Творца и твари, а также противопоставление или разделение религии и политики. Так, традиционным является воззрение, что культ живого человека, императора, был не искренним проявлением религиозного чувства, а разновидностью грубой лести2. В настоящее время такой подход оспаривается, и мировоззрение античного человека рассматривается как всецело религиозное, в котором религия неотделима от жизни и тесно вплетена во все ее области, будь то политика или семья.

«Наш взгляд на религию как на аспект человеческой духовности, отделенный от других сфер человеческого опыта, по сути - чисто христианский, и подходящий только для определения христианства, так как этот взгляд рожден в лоне христианской культуры. Если мы примем этот подход, то вынуждены будем констатировать, что другие культуры, в том числе, языческие Рим и Греция, не имеют, в таком случае, "религиозного измерения". "Другой мир", "божественное" образуют нечто целое с другими проявлениями человеческой жизни, в том числе и с политикой, и не могут быть отделены и "анатомирова-

2Klauck H.-J. The Religious Context of Early Christianity: A Guide to Graeco-Roman Religions. Edinburgh, 2000. P. 397 (английский перевод немецкого оригинала: Klauck H.-J. Die Religioese Umwelt des Urchristentums // Kohlhammer Studienbucher Theologie. Vols. 9, 1 and 9, 2. Stuttgart, 1995-1996).

ны". Нам, наследникам христианской цивилизации, очень легко впасть в ошибку

При этом понятия «бога» и «божественного» в сознании античных людей, в отличие от христианской религии, не формулируются догматически. Это - совершенно не та система, которая была выработана в ходе тринитарных и хри-стологических споров на христианском Востоке и Западе. Сутью религии ан-

тичности, ее сердцем и языком являлась не догматика, а ритуал.

Можно справедливо возразить, что богословие христианской церкви проистекает из ее евхаристического, литургического опыта, но надо заметить, что именно богословия как такового античный мир не знал. Философия заговорила языком религии только в век великих каппадокийцев, осуществивших в IV в. грандиозный синтез античной философии и христианского евхаристического опыта Иисуса как Бога-Спасителя5.

3Gradel I. Emperor Worship and Roman Religion. Oxford; New York: Oxford University Press, 2002. P. 5.

«Разделение царств - Божия и кесаря - начинается с ответа Иисуса о динарии кесаря (Мф 22:19) и продолжается в размышлениях Августина Иппонского в его труде "О граде Бо-жием". Там граница между двумя мирами прокладывается четко и определенно. Поздние средневековое богословы потратили много чернил, чтобы определить различие между духовной и светской властью, которые, в некоторой степени, персонифицировались в фигурах папы и императора священной Римской империи на Западе и симфонии властей на Востоке, в Византии. Эти идеи, хотим мы того, или нет, во многом определили наш сегодняшний менталитет - он сформирован христианской цивилизацией», - пишет I. Gradel далее.

4Элиаде М. История веры и религиозных идей. От каменного века до элевсинских мистерий. М., 2008. С. 7.

5I. Gradel, как вдумчивый представитель христианской протестантской традиции, считает, что роль ритуала здесь прямо противоположна христианству, «основывающемуся на слове Божием и догматах, вытекающих из него». Однако для христиан не-протестанского мира, в частности, для восточной традиции, культ и догмат не противопоставляются, напротив, как показал о. Александр Шмеман, культ (литургия, в частности, как центр христианского жертвоприношения) является источником догматов, ибо в нем осуществляется богообщение. «Наше учение согласно с Евхаристией, и Евхаристия подтверждает наше учение», - говорит о том же сщмч. Ириней Лионский - современник римских императоров (цит. по: Успенский Н. Анафора // Богословские труды. № 13. М., 1975. С. 73). Догматический расцвет, начавшийся с эпохи Соборов, приходится на IV век, когда империя становится христианской. В эпоху гонений нет возможности иметь в одной общине даже все книги Писания, и тем более нет возможности разрабатывать сложное богословие с различениями понятий «сущность» и «ипостась» или решить вопросы христологии. Тем не менее, христианская община первых трех веков показывает пример всем общинам веков последующих, находящихся, образно говоря, «при Писании и обрезании», имеющих возможность

«Инаковость» греко-римской религии сейчас общепризнанна исследователями6.

I. Gradel в монографии, изданной в Оксфорде в 2002 г., не только прослеживает эти этапы изучения культа императора, но и представляет новый подход, базирующийся на факте четкого различия в римском законодательстве («fas» - законодательство религиозное, в отличие от законодательства гражданского, «ius») культа государственного и культа частного, а также особенностей религиозно-социальной характеристики поклонению гению человека. Автор намеренно ограничивается Римом и не рассматривает, говоря его же словами «римско-греческую дихотомию», что приносит свои научные плоды. Его находки и выводы крайне интересны и оригинальны, при этом фактологический материал, используемый этим современным исследователем, позволяет посмотреть на императорский культ Рима в ином ракурсе. Он дает возможность увидеть его новые, доселе ускользающие из вида черты, и через два тысячелетия, отделяющие нас от времени Августа, поразмышлять о причинах, побуждавших римлянина - и плебея, и патриция, и даже раба - найти смысл и цель своей жизнь во Христе.

Несмотря на использование монографии I. Gradel, другие авторитетные западные авторы, особенно такие, ra^.R. Taylor, D. Fishwick7, A.J. Festugiere8, A.D. Nock, E. Bickerman нимало не теряют своей актуальности при изучении данного вопроса. Из отечественных авторов этой темой занимались И.М. Дьяконов, И.С. Свенцицкая9, Е.С. Голубцова, Е.М. Штаерман10.

богословствовать и читать Писание безбоязненно. Раннехристианская община жила культом, вернее, Евхаристией, как богообщением, где находила все - в том числе и богословие, которое потом было выражено в философских греческих терминах великими каппадокийцами и их последователями на соборах.

6Scheid J. Religion et piété à Rome. 1985. P. 7; Price S.R.F. Rituals and Power: Roman Imperial Cult in Asia Minor. Cambridge, 1985. P. 15; Gradel I. Emperor Worship... P. 6.

1 Fishwick D. The Development of Provincial Ruler Worship in the Western Roman Empire // Aufstieg und Niedergang der römischen Welt. II. Principat. 16. 2. Berlin; New York, 1978. P. 1201-1253.

8Festugière A. J. Le monde gréco-romain au temps de notre Seigneur. Paris, 1935. P. 217-223.

9История древнего мира. Упадок древних обществ / Под ред. Дьяконова И.М., Нероновой В.Д., Свенцицкой И.С. М., 1989. 302 с.

10Культура древнего Рима/Под ред. Е.С. Голубцовой Т. 1. М., 1985. 429 с.

Власть и божественность в Риме до Юлия и Августа

Начало культа императора в Риме связано с именем Гая Юлия Цезаря Ок-тавиана, внучатого племянника и приемного сына Гая Юлия Цезаря.

Первым образцом для культа Августа был культ его предшественника - Юлия Цезаря. Образцом для подражания для Юлия Цезаря, как и для многих полководцев того времени (и далее самого Октавиана) был Александр Великий, или Македонский. Кроме своих знаменитых ратных деяний, Александр совершил еще одно дело, перевернувшее античный мир - он провозгласил себя богом, Дионисом во плоти11. Эта идея нашла благодатную почву на эллинистическом Востоке - практически все цари, от великих до самых малых, правившие на том огромном пространстве, которое в ходе завоевание Александра было включено в ру сло греческого языка и культуры, получали божественные почести и назывались «богами», «благодетелями», «спасителями» и т.п.

За два столетия, предшествующие приходу к власти Цезаря, жители Римской республики, благодаря контактам с покоренными странами греческой культуры вполне усвоили те греческие идеи, на которых базировалась сама возможность деификации, возведения в достоинство бога. Представление о «сверхчеловеке», ином, чем другие смертные, было весьма привлекательным, но в то

же время образ эллинистического монарха был отвратителен для благородного 12

римлянина.

Обычно считается, что поклонение человеку как богу было чуждо римскому менталитету в период Республики13, и лишь контакты с эллинистической средой сделали римлян более привычным к этим восточным по сути понятиям. Однако несправедливо было бы полагать, что идея божественной власти была полностью чужда римскому народу и была принесена с Востока.

Согласно современным исследованиям, трудно сказать, когда греческая цивилизация начала влиять на латинян и их культуру, вернее, когда она не вли-

11 Nock A.D. Notes of Ruler-Cult, I-IV // The Journal of Hellenistic Studies. Vol. 48. Part I. 1928. P. 23-24.

12Ferguson E. Backgrounds of Early Christianity. Michigan, 1987. P. 161.

13Taylor L.R. The Divinity of the Roman Emperor. Middletown, Connecticut, 1931. P. 54; Warde Fowler W. Romans Ideas of Deity. Oxford, 1911. P. 428.

яла на нее. Вряд ли существовала «до-греческая римская религия» и «чистая 14

римская религия» .

Безусловно, в поздний период Республики Рим находился под сильным греческим влиянием, но первичный контакт с греческой культурой произошел гораздо ранее благодаря этрусскому15 влиянию на римлян.

При анализе республиканской религии выявляются следующие тенденции, которые подробно описывает G. Woolf в своей статье16.

Во-первых, римляне твердо верили, что за два с половиной столетия до образования олигархической республики ими правили цари. Многие воспоминания о царском периоде были резко отрицательными и напоминают истории греков о времени тиранов. Однако есть и положительные воспоминания - особенно об основателях Рима, а также культ, основанный на традиции, восходящей к этим царям17. Римляне почитали как богов древних царей Пика, Фавна и Латина, правивших в Лациуме18, о которых в «Георгиках» пишет Вергилий (I. 498):

Боги вы нашей земли, Индигеты, Ромул, мать Веста!

Вы, что Тускский Тибр с Палатином римским храните!19

Создание римской религиозной системы приписывается царю Нуме, возлюбленному нимфы Эгерии. Ромул, мифический основатель Рима, по преданию - сын Марса, в конце своего царствования он был вознесен на небо (Плутарх. Ромул. 27. 720), и его почитали как Квирина. Более древний предок-основатель, Эней, считался выходцем из Трои, бежавшим в Италию во время

14Muth R. Römische Religio // Serta philological Aenipotana. 7/8. 1961. P. 247-250.

15Так, одежда Юпитера и, соответственно, полководца-триумфатора пришла от этрусков (Gradel I. Emperor Worship... P. 35).

16WoolfG. Divinity and Power in Ancient Rome. P. 243-245.

11 Fears J.R. Princeps a diis electus: The Divine Election of the Emperor as a Political Conceptat Rome. American Academy in Rome Papers and Monographs. 26. Rome: American Academy. P. 85-119.

18Cuss D.F.C.J. Imperial Cult and Honorary Terms in the New Testament. The University Press Fribourg. 1974. P. 29.

Троянской войны, считался сыном Венеры. Юлий, один из сыновей Энея, был основоположником римского рода Юлиев. Статуя Венеры Генетрикс (Родоначальницы) стояла в храме21 на форуме Цезаря22.

Предание гласило, что до Энея место будущего основания Рима посетил Геркулес. Ему совершался культ у Ara Maxima рядом с портом на Тибре. Считалось, что Геркулес тоже был вознесен после смерти.

Даже во время Республики некоторые ритуальные функции выполнял

«rex sacrorum» - буквально «царь ритуалов». Это явно подразумевает сакраль-

ную роль царей23.

Во-вторых, в руках правящей аристократии, заменившей царей, также была сосредоточена сакральная власть разного рода. Многие аристократические фамилии считали (и мы не можем сказать, насколько серьезно или несерьезно они это воспринимали) богов своими предками. Так, Юлии вели свой род от Венеры.

Религиозное главенство в Риме имел Сенат, совет бывших магистратов, которые оставались в нем пожизненно. Именно декретом Сената был запрещен культ Вакха в 186 г. до Р.Х. (после чего последовали репрессии). Сенат разрешал ведение новых культов, и, как правило, о введении того или иного культа ходатайствовала коллегия жрецов. Ей же поручалось во время кризиса обращаться к Сивиллиным книгам, исполнявшим роль оракула. Сенаторы монополизировали членство в этой и других значимых жреческих коллегиях.

Некоторые виды жречества, например, flamen Dialis - фламин Юпитера, могли иметь только люди, принадлежащие к узкому кругу семей, то есть патриции, которые вели свой род от сенаторов «времен царей». Сенат имел в первую

над прочими гражданами в государстве.

Некоторые важные ритуалы требовали присутствия этой римской элиты для ролевого представления богов. Наиболее известным из таких представлений является триумф, в котором полководец-победитель, неподвижно стоящий на колеснице, торжественно проезжал по Риму.

21 Weinstock S. Divus Julius. Oxford, 1971. P. 56.

22Цезарь позже поместил в него и статую Клеопатры.

23 Woolf G. Divinity and Power in Ancient Rome. P. 243.

24North J. Democratic Politics in Republican Rome // Past and Present. 1990. № 126. P. 3-21.

На нем была пурпурная мантия, которую потом заменила вышитая тога («toga picta»), в руках его был скипетр с фигурой орла, на голове - золотой венок. Лицо его было покрыто красной краской, охрой, как лик Юпитера Капитолийского. Царь, а позже триумфатор, был одет, как Юпитер, и являлся народу, как земной Юпитер, Есть мнение, что это были одежды не Юпитера собственно, а царя этрусков, которые потом были перенесены на Юпитера25.

Другой подобный ритуал, как служение богине Весте, исполнялся весталками, незамужними женщинами из аристократических семей26.

В прочих ритуалах статуи богов несли с почетом по городу или ставили

на пирах в домах римской аристократии.

Власть «pater familias» (главы семьи) в отношении его рабов была безграничной, но этого, однако, нельзя сказать в отношении его жены и детей28. Для своих рабов (и вольноотпущенников) он был эдаким «царьком», они находились под его властью, «potestas». Вольноотпущенники, хотя и не были рабами, должны были демонстрировать верность - «fides». Бывший хозяин теперь становился их патроном. Вольноотпущенники были также частью римской фамилии. Также существовали и параситы - бедные люди, питавшиеся от стола фамилии и бывшие практически на положении вольноотпущенников. Все эти люди - рабы (servi), вольноотпущенники (liberti), параситы (parasiti) и другие незнатные люди, которые прибегали под покровительство главы семьи в обмен на верность ему (fides) - были клиентами (clientes) и составляли клиентуру главы семьи29.

Монархическая власть, принадлежащая pater familias, была постоянной, законной и наследственной. Гений главы семьи был объектом поклонения в имении. Поклонение совершали рабы, вольноотпущенники и другие клиенты. Неясно, насколько в этот культ были вовлечены жена и дети.

В период империи поклонение гению императора было знаком рабского положения, положения вольноотпущенника, клиента - социальной стигмой.

25Gradel I. Emperor Worship... P. 35.

26 WoolfG. Divinity and Power in Ancient Rome. P. 244.

28Saller R.P. Patriarchy, Property and Death in the Roman Family. Cambridge University Press, 1994. P. 102.

29Saller R.P. Personal Patronage under the Early Empire, 1982. P. 155.

30Gradel I. Emperor Worship... P. 36.

Бесценным источником описания римского быта является римская комедия. Однако этот источник требует правильного подхода. Необходимо осознавать, что взрывы хохота в аудитории вызывало то, что автор, как в неких Сатурналиях, менял все местами, и речи рабов говорили господа, а господа вели себя как рабы. От обычных описаний быта никто смеяться бы не стал31.

В одной из пьес Плавта («Псевдол») изображен находчивый раб Балли-он, обманывающий своего молодого хозяина, влюбленного в девушку-рабыню Финикию Каллидора. Хозяин Финикии грозится продать ее, но хитрый раб улаживает дело. После этого Каллидор восклицает, веля другому рабу:

Скорее приготовь заклание,

Мясников веди, животных жертвенных вот этому

Вышнему Юпитеру! Он выше Юпитера!32 (Псевдол. 323 и далее)

В другой пьесе того же Плавта (Ослы. 660-710) (кстати, цитата из этой комедии стала поговоркой «человек человеку волк») мы видим другого юного и влюбленного безумца, хозяйского сына Аргириппа. Раб Либан хитроумно достал для Аргириппа деньги на покупку его возлюбленной - рабыни Филении, но прежде чем вернуть их, устраивает настоящие Сатурналии, римский праздник, во время которого все идет «шиворот-навыворот», люди меняются социальными ролями. Либан заставляет молодого хозяина встать перед ним, рабом, на четвереньки, и ездит на нем, как на коне, потом требует, чтобы Филения обняла и поцеловала его, а потом доходит до такого состояния, которое современный психиатр назвал бы манией величия. «Я отдам тебе деньги, если ты воздвигнешь мне статую и алтарь и принесешь мне быка как богу - прямо здесь! Ибо я - твое спасение (Salus, римское божество)!». Это все, конечно, несерьезно, но это, несомненно, инверсия, и инверсия того, что существовало на самом деле: для раба хозяин был богом и спасением33.

В другой пьесе Плавта (Пленники. 860) снова имеется подобная инверсия реальности. Парасит Эргасил приносит добрые вести пожилому римскому

31 Hanson J.A. Plautus as a Source Book for Roman Religion // Transactions and Proceedings of the American Philological Association. 1959. № 90. 48-101; Gradel I. Emperor Worship... P. 49.

33Gradel I. Emperor Worship... P. 50.

гражданину о том, что его сын жив, и напрямую требует, чтобы привели ягненка и приготовили все для жертвоприношения ему, параситу, «ибо я для тебя - сильнейший Юпитер, и Спасение, и Удача, и Свет, и Радость, и Счастье» (перечисляются соответственно имена богов: Salus, Fortuna, Lux, Laetitia, Gaudium). Прочие примеры подобных мест у Плавта также приводятся в литературе34.

Параситу надо в этом случае поклониться «как богу», а для несчастного и обрадованного отца он и есть бог.

В мировоззрении римлянина богом мог стать всякий - вопрос в том, для кого богом.35

Так, четырехлетний умерший мальчик в надписи, сделанной его безутешными родителями именуется «ты - наш бог» и выражается уверенность в том, что они будут под его защитой36.

Другой пример, возвращающий нас на поле брани, столь близкое по духу каждому римлянину, состоит в следующем. Если один из воинов во время битвы спасал другому жизнь, то спасителя венчали «corona civica» - венком из листьев дуба, дерева Юпитера37.

История дубового венка как награды упоминается в источниках с III в. до Р.Х. Сначала венок сплетал сам спасенный, в дальнейшем это была награда, присуждаемая герою командующим битвой38.

Спасение жизни было величайшим benefacio, благодеянием - и с этим сложно не согласиться. Спасенный должен был чтить спасителя, как своего отца, pater familias. Поскольку дуб был символическим деревом Юпитера и, тем

34Hanson J.A. Plautus as a Source Book for Roman Religion... P. 48-101.

35Gradel I. Emperor Worship... P. 48.

36 Plecket H.W. An Aspect of the Emperor Cult: Imperial Mysteries // Harward Theological Review. V. 58. № 4. 1965. P. 334. Note 14.

37Имеется следующее мнение исследователей. Дерево Юпитера Величайшего - это более благородный Quercus robur, в частности, его разновидность - зимний дуб, который цветет в начале лета, находясь, таким образом, без цветения дольше, чем вторая разновидность, летний дуб, который цветет в середине или конце весны. «Юпитера земного», то есть воина-спасителя венчали «короной» из более простого Quercus ilex, Дуб каменный. Однако I. Gradel справедливо замечает, что венок делали просто из того дуба, который рос рядом с полем боя.

38Gradel I. Emperor Worship... P. 49.

самым, его иерофанией39, то спаситель становился для спасенного Юпитером. Следует напомнить, что боги для римлянина - это не персонифицированные существа, а именно «действие», в данном случае - «спасение от смерти».

Параллель между pater familias и Юпитером здесь прослеживается очень явно. Глава семьи, как и спаситель воина, был Юпитером, но не для всего народа римского, а для ограниченного теми или иными условиями (спасение, принадлежность к римской семье-фамилии) круга лиц.

Октавиан Август в 27 г. до Р.Х. спас отечество от гражданской войны и после этого получил привилегию иметь дубовый венок из золота на дверях своего дома. Здесь прослеживается двойной смысл. Во-первых, он спас от бессмысленной смерти в братоубийственной войне бесчисленное множество своих сограждан. Во-вторых, это был символ все усиливающейся власти, власти монарха - и неслучайно Юпитеров венок стал эмблемой последующих императоров.

Еще до этого события, в 86 г. до Р.Х. претору Марию Гратидиану были воздвигнуты статуи и совершены возлияния в компитах, городских святилищах, в рамках частного культа, в благодарность за начатые им денежные реформы40.

В конце II до Р.Х. великому победителю тевтонов и кимбрийцев Гаю Марию римляне стали делать возлияние за обедом - также, как своим домашним богам. Это тоже относится, несомненно, не к государственному, а к частному культу.

Наиболее ярким примером будет, пожалуй, речь римского оратора Цицерона к знатному римлянину П. Корнелию Лентулу Спинтеру41, использовавшему свои связи для того, чтобы вернуть Цицерона из ссылки. Цицерон пишет: «Отец мой, бог, и спасение моей жизни, моей судьбы, моего имени и памяти обо мне!» («Parens, deus, Salus nostrae vitae, fortunae, memoriae, nominis»). Конечно, Цицерон не совершал богослужения Лентулу -

39«Иерофания» (от греч. lepog (священный), и ipavog (светоч, свет) - проявление священного (религиоведческий термин, введенный М. Элиаде (Элиаде М. Священное и мирское. МГУ, 1994. С. 17)).

40Последующие два примера взяты из Gradel I. Emperor Worship... P. 49-50.

оба были сенаторами, равенство социального статуса делало это практически невозможным, но публичная похвальная речь была ответом оратора на полученное им благодеяние. Это все тот же принцип - «do ut des» - обмен дарами, «даю, чтобы ты дал», основной принцип религиозной жизни римлян42.

Рим распространил свое владычество над той частью мира (именно, Малой Азией, Грецией и Египтом), где культ правителя (понимаемый в широком смысле) уже существовал в разнообразии форм. О культе правителя среди народов, живших к северу от Альп, на Иберийском полуострове, в Северной Африке, известно мало. На востоке от Адриатического моря, однако, существовало множество разновидностей этого культа, истоком которых был, в первую очередь, культ, явившийся результатом взаимопроникновения верований и культур, начало которому положил Александр Великий (Македонский) и продолжили его

диадохи. Александр был инициатором культа правителя, хотя определенный эн-

тузиазм в народе уже имелся.

Это взаимопроникновение культов происходило на греческой (македонской) основе и традициях системы почестей, греческих полисов, оно использовало греческое изобразительное искусство (иконографию) и придворный ритуал Ахеменидов, который, в свою очередь, впитал элементы египетской, вавилонской и других религиозных традиций. Ахемениды не были богами в собственном смысле, но включались в сложную цепь взаимоотношений между ними и целой иерархией богов на подчиненных им территориях44.

Придворный церемониал Ахеменидов, введенный Александром при своем дворе, как казалось грекам, включал почестей более, чем стоило оказывать смертному человеку45. Но вскоре греки, а за ними и римляне, стали сами использовать эти ритуалы.

Сначала римские аристократы и военачальники, а затем императоры и их родственники, посещая регионы империи, получали от местных властей и сообществ обычные для этой культуры почести. Можно составить целый список

42Gradel I. Emperor Worship... P. 52.

43Taylor L.R. The Divinity of the Roman Emperor. P. 21-28.

44Kuhrt A. Usurpation, Conquest and Ceremonial: From Babylon to Persia // Rituals of Royalty: Power and Ceremonial in Traditional Societies / Ed. by Cannadine D. and Price S.R.F. Past and Present Publications. Cambridge: Cambridge University Press, 1987. P. 20-55.

45Дройзен И. История эллинизма. Т. 1. Ростов-на-Дону, 1985. С. 366.

римских магистратов последних двух веков до Р.Х., которые получили божественные почести (isothei timai), а также царские регалии общественным голосованием в Греции46.

Греки, воспринимавшие римлян как освободителей от захватчиков, были полны энтузиазма от той справедливости и законности, которые римляне устанавливали в завоеванной Греции47. Тацит (Анналы. IV. 56)48 рассказывает, что жители Смирны (Малая Азия) в 195 г. до Р.Х. в консульство Марка Порция возвели храм богине Роме. Жители самой Греции с восторгом встретили Тита Квинкция Фламинина, как своего освободителя. Везде ему были воздвигнуты алтари, в его честь пели хвалебные гимны и приносились жертвы, как пишет Плутарх, «даже до наших дней», и приводит концовку гимна:

Верность великую римлян мы чтим,

Клянемся ее охранять.

Девы, воспойте

Зевса великого, римлян и Тита.

О, Пэан Аполлон! О, Тит избавитель! (Плутарх. Тит. 16. 4)

Надписи свидетельствуют, что его имя писалось рядом с именами богов. В Халкиде есть посвящение - «Титу и Гераклу», «Титу и Аполлону». Плутарх пишет, что это почитание было абсолютно искренним из-за его благородства. Видимо, в других случаях подобные почести воздавались не только из-за благородства завоевателей, но и по другим, более низменным причинам. Греческая лесть недаром вошла в поговорку у римлян.

Римские правители провинций получали такие же почести от своих благодарных подданных. Самый яркий пример, пожалуй, Цицерон - в Киликии

ему предложили статуи, святилища и скульптурные колесницы - но он от них

отказался49.

46Price S.R.F. Rituals and Power: Roman Imperial Cult in Asia Minor. Cambridge, 1985. P. 40-47.

47 Cuss D.F.C.J. Imperial Cult and Honorary Terms in the New Testament. University Press Fribourg, 1974 P. 28-29.

49 Woolf G. Divinity and Power in Ancient Rome. P. 243-244.

После II Пунической войны особенно горячие поклонники Сципиона Африканского стали намекать на его божественное происхождение и особую близость к богам50.

Известны истории почитания военачальников периода поздней Республики: Сертория в Испании, который ввело, согласно легенде, некое божество в виде оленя, и Юлия Цезаря в Галлии, где вплоть до 69 г. почиталась часть его «мощей»51.

Эти кажущиеся трансформации локальных религиозных туземных культов с целью приспособиться к религии завоевателей можно сравнить с карго-

культами.

Однако тот факт, что культ правителя прижился в западных провинциях,

может свидетельствовать о подготовленной базе. Культ правителя может сви-

детельствовать также о кризисе местных религиозных систем.

Римские традиции в этом смысле очень отличались от греческих. Однако греческие идеи проникали в Рим, и такая тенденция развивалась и среди римлян. Они почитали таким образом своих «освободителей» - например, братьев Гракхов54 После убийства Гракхов люди с помощью религиозного культа выказывали свою любовь к ним и печаль об их смерти. Статуи Гракхов были поставлены в заметных местах, сама земля, где они были убиты, была названа священной, туда приносили первые плоды урожая. Многие приходили и поклонялись статуям ежедневно, подобно тому, как перед статуями богов (Плутарх. Гай. Гракх. 17. 2).

После победы над кимбрами и тевтонами народ, приписывая победу Марию, называл его третьим основателем Рима и ему на застольях приносились возлияния наравне с богами (Плутарх. Марий. 27. 5).

50Культура древнего Рима/Подред. Голубцовой Е.С. Т. 1. М., 1985. С. 160.

51 Woolf G. Divinity and Power in Ancient Rome. P. 245.

52 York M. Pagan Theology: Paganism as a World Religion. New York University Press, 2003. P. 11.

53 Woolf G. Divinity and Power in Ancient Rome. P. 245.

54 Charlesworth M.P. Some Observations on the Ruler Cult, Especially in Rome // Harvard Theological Review. XXXVIII. 1935. 1. P. 22.

Цицерон отказался от подобных почестей, которые были предложены в свое время Марию Гратидиану55. Сам Цицерон считал, что умерших родных надо почитать, как богов.

Местные формы культа предков у римлян хорошо известны, хотя и не под этим именем. Благородные семьи сохраняли изображения своих выдающихся предков вместе с культовыми статуями ларов и пенатов, божеств семейного культа. Известное описание похорон знатного римлянина, описанное во II в. до Р.Х. историком Полибием, включает упоминание о процессии, в которой участвовали актеры в масках, изображающие выдающихся предков покойного. На ежегодном празднике, Паренталии, на могилах усопших родственников устраивалась трапеза, которая разделялась культовым образом с покойными.

Гладиаторские бои с непременным убийством одного из соперников также проводились на похоронах знатных римлян56, и могут быть рассматриваемы как эквивалент человеческих жертвоприношений (однако римляне никогда их не считали таковыми).

Наиболее документированным свидетельством являются «божественные почести» («caelestes honores») Юлию Цезарю в последний год его правления в качестве диктатора. Марк Антоний, покорив Египет и покорившись Клеопатре, получил титул нового Диониса-Осириса, а Клеопатра была Афродитой-Исидой57.

Август и его культ были хоть и чем-то новым, однако возникли не на пустом месте. Много было взято из прежней римской традиции, что-то - через контакт с культурой эллинизма или более примитивными культурами58.

К концу римской республики поэтический эпитет «бог» по отношению

к человеку стал очень популярным. Идея апофеоза Юлия Цезаря, несомненно,

имела свои корни в этих влияниях.

55Cuss D.F.C.J. Imperial Cult and Honorary Terms in the New Testament... P. 30.

56 Woolf G. Divinity and Power in Ancient Rome. P. 245-246.

57KlauckH.-J. The Religious Context... P. 395.

Римское государство как таковое существовало и при республике, и получало поклонение в персонифицированном виде («богиня Рома») от эллинов60. Рим это унаследовал, покорив Восток Александра, и стал настоящим, по сути, преемником Александра61. Место монарха в римском обществе было «спрятано» в глубинах социума - в первой ячейке римской социальной структуры, римской фамилии, в лице ее главы - pater familias. Но лишь до поры до времени. Когда явился Юлий Цезарь, а потом и Август, доселе скрытые тенденции стали подниматься вверх, подобно глубинным водам, пробивающимся через слои почвы. И это придает божественному почитанию римского императора иной колорит, чем обожествлению правителя в других странах62.

Юлий Цезарь и император Август. Начало императорского культа

Юридическая база римского культа

Словосочетанию «культ императора» соответствует древнеримский официальный термин «divini / summi / caelestes honores», высшая форма почестей, которыми пользовались боги (но не только они одни). К ним относились обряды жертвоприношения, включавшие как кровавые, так и бескровные жертвы (вино и ладан), приносившиеся живому или покойному императору63.

I. Gradel обращает внимание на существование двух видов культа, отраженных в римском законодательстве. Речь идет о культе государственном и частном. Для того, чтобы избежать путаницы, связанной с изменением значение слов в переводе на языки других культур, или паронимией, автор обращается к самим текстам римского права, цитируя первоисточник:

«Общественными являются обряды, которые совершаются за счет общественности всеми людьми, а также те, которые совершаются на холмах, в деревнях, в куриях и святилищах, в отличие от частных обрядов, которые совершают-

60Rome - по странному стечению филологических обстоятельств, означает на греческом языке «сила», что не могло не влиять на восприятие покорителей-римлян греческим менталитетом. рюрт|, дор. рюрял: 1) сила, крепость, мощь; 2) духовная мощь, мужество; 3) могущество; 4) вооруженные силы, войско.

61 Ferguson E. Backgrounds of Early Christianity. P. 17.

62Gradel I. Emperor Worship... P. 49-50.

ся за счет отдельных лиц, семейств и родов» (Festus. De Verborum Significatu)64. Иными словами, общественные обряды Рима подразделялись на две группы:

1) За счет общественности. В определении общественного культа слово «populus» обозначает целый город (или город-государство), со всеми его жителями. Обряд совершался за общественный счет, а руководство принадлежало городским магистратам, среди которых имелись и жрецы. В Риме это может быть названо «общественным культом», а вне Рима, в Италии - «муниципальным или гражданским культом»65. Магистраты были местной высшей элитой: в Риме она была представлена сенаторами, в других городах - декурионами.

2) Другая группа включает очень малое количество архаических римских обрядов. В отличие от первой группы, они совершались не за счет всего городского населения, а только за счет отдельных частей населения66.

Эти местные государственные культы нельзя смешивать с другими культами в муниципальных единицах Рима, например, с компитальным культом. Каждый римский квартал, «vicus» (мн. ч. vici), совершал культ своих богов-покровителей, компитальных Ларов, Lares compitales (см. далее). Компиталь-ный культ можно отнести к категории частных культов, которые совершали члены не одной семьи (фамилии), а группы людей, собранных по профессии или другому признаку. Такие группы назывались «коллегии» («collegia»)67.

Государственный (общественный) культ существовал за счет населения всего народа римского, который в период ранней империи включал всех свобод-

65Ibidem. P. 10.

66Они вошли в римский государственный культ вследствие синойкии - при росте Рима и подчинении ему по мере этого роста соседних прилежащих областей. Так, празднество «на холмах» называлось Septimontium и праздновалось на изначальных семи холмах Рима (их не следует путать с другими семью холмами, значительно более широко известными, расположенным в центре самого города и занимавшим значительно меньшую площадь). Праздником деревень была Paganalia, тоже архаический праздник, также существовали менее понятные праздники курий. Маленькие святилища - sacellum или compitum - служили местом для проведения обряда Argei. Argei назывались соломенные куклы, хранившиеся в 27-и или 30-ти святилищах, разбросанных по древнему центру Рима. Ежегодно их собирали и сбрасывали в Тибр с Сублициева моста. Длительность существования этого культа говорит о поразительном консерватизме римской религии.

67GradelI. Emperor Worship... P. 11.

ных жителей Аппенинского полуострова, то есть 11-ти областей без Сицилии и Сардинии, но включая Истрию (сейчас часть Хорватии).

Итак, государственными богами Рима были исключительно те боги, которым совершался общественный культ. Муниципальные или частные культы к ним не относились. Частные культы были личным делом частных лиц, их совершавших68.

Ярким примером весьма почитаемого бога, никогда не имевшего, тем не менее, государственного культа, был Сильван69. Его культ был одним из наиболее распространенных в Италии. Это был бог рабов, носящий черты Пана70. Его благодарили за исцеление, удачу, освобождение от рабства, от него ждали награды в загробной жизни за честную трудовую жизнь, символизировавшуюся уровнем и угломером, также иногда фигурировавшими в дарах Сильвану71.

Таким образом, любой бог, включая живого императора, мог получать поклонение в частном или муниципальном культе, но не получать поклонение в культе государственном.

Жертвоприношение богам

Существовало два типа жертвоприношений72: бескровное (вино, ладан, иногда пироги или буханки хлеба) и кровавое («immolatio», чаще всего быки, волы, коровы). В принципе, все, что производилось в натуральном хозяйстве, годилось для жертвоприношения. По сути, оба типа жертвоприношений были одинаковы, но кровавое было более дорогим, и как бы мы сказали, «престижным». Все жертвоприношения совершались на алтаре, который находился перед храмом, редко внутри его. Однако для жертвоприношений важно было именно наличия алтаря, а не храма. Алтарь мог быть и переносным. Наиболее частным обрядом было supplicatio, благодарение, или общая молитва к богам, с прошением отвратить опасность или в знак благодарности за уже совершившуюся помощь. Жертвоприношение всегда включало «вводную» жертву вина и ладана.

68Ibidem. P. 13.

69Культура древнего Рима / Под ред. Голубцовой Е.С. В 2-х т. Т. 1. «Наука», 1985. С. 207-209.

70Dorcey P.F. The Cult of Silvanus: a Study in Roman Folk Religion. Columbia University in the City of New York, 1992. P. 34.

71Мифы народов мира. Энциклопедия. В 2 т. / Т. 2. Гл. ред. С.А. Токарев. М.: «Советская энциклопедия», 1982. Т. II. С. 435.

12GradelI. Emperor Worship... P. 16-22

Дары богам всегда сжигались на алтаре - они были пищей, приносимой людьми богам.

Обычный порядок кровавого жертвоприношения был таков73. После ритуального очищения («lustracio») участники жертвоприношения во главе со жрецом собирались у алтаря. Провозглашался призыв к молчанию, и церемония начиналась словами: «Hoc age!» - «Сосредоточься на этом!» Далее жрец призывал бога специальной молитвой, которую сопровождала начальная жертва вина и ладана («praefacio»), помещаемые на алтарь с горящим огнем (на основной или дополнительный, переносной, стоящий рядом). Далее приводили жертвенное животное (или животных), опрыскивали его вином и посыпали жертвенной мукой, mola salsa (отсюда «immolatio»)74. Мука заранее приготовлялась весталками. После этого читалась главная молитва, и жертву закалывали. Совершал это особый человек, виктимарий. Голову животного приклоняли к земле, затем оглушали ударом по лбу особым молотом и быстро вскрывали сонную артерию. После этого живот жертвы вскрывали, и внутренние органы (extra), в том числе сердце, легкие, печень проверяли на наличие дефектов. Если таковые были, то жертва была несовершенна, и ее следовало повторить, используя новое животное. Если дефектов не было, то внутренности вместе с кусками мяса, посыпав жертвенной мукой, помещали на алтарь, где они и сгорали дотла. Остатки мяса употреблялись в пищу участниками жертвоприношения. Они могли вариться в особом котле. Приносились в жертву и пироги, liba, но не ясно, на какой стадии жертвоприношения они сжигались.

Жертвы отбирались согласно строгому правилу, действующему для гражданских культов в Италии. Боги мужского пола получали жертв мужского пола (быка или вола - «taurus» или «bos mas», порой овна - «aries» (для Марса Мстителя) или кастрированного овна - «vervex»), а богини - женского (например, корову). Далее, боги мужского пола подразделялись на фертильных (небесных) и нефертильных, к которым относились подземные боги: Dis Pater, Плутон, Di Manes (духи). Нефертильные боги получали кастрированных жертв. Однако было одно выдающеся исключение из этого правила. Юпитер получал

74Mola salsa - крупно молотая ячменная мука с солью, употребляемая при жертвоприношении.

кастрированную жертву, не быка (taurus), а вола (bos mas). Причина этого неясна.

Возможно, это связано с историей узурпацией Юпитером власти и происхождением бога Дис Патер, ставшего подземным и инфертильным, история, подобная истории Кроноса и Зевса. Т.о. в жертву узурпатору «Зевсу» приносит-

ся оскопленный «Кронос».

Необходимо отметить, что жертва покойным обожествленным императорам (Divi) также была волом или кастрированным овном76.

Примечательно, что философы, отрицавшие самую возможность общения с богами, обычно не отказывались от участия в жертвоприношениях.

Для нас очень сложно понять систему ритуала, за которой не стоит «богословия». Языческое «богословие» было уделом философов и на культе не отражалось. Священных книг, подобно Торе, Древний Рим не знал77. Мы не можем четко ответить на вопрос: где в ритуале происходило явление бога? Однако есть

несколько версии ответа, основанных на современных исследованиях"8.

1) Бог пребывал в своем храме, откуда наблюдал за жертвоприношением.

2) Дым от жертв восходил к небесной сфере, или, попросту, к видимым небесам, в воздух, где и пребывало божество.

3) Наконец, бог мог присутствовать на алтаре, истребляя жертву - в таком случае он идентифицировался с жертвенным огнем79.

«Небесные почести» были самыми высокими среди людей. Они отличались от других видов почестей не противопоставлением «земным», или, как бы мы сказали, секулярным. Они были частью системы «do ut des» - системы римского юридического менталитета, воздающего почести за заслуги и благодеяния богам и людям и ожидающего заслуг и благодеяний за возданные почести.

75«У Гесиода Кронос <...> оскопляет Отца. <...> Ланг полагал, что греческий миф можно интерпретировать в терминах мифологии маори. Но если у маори это просто миф о сотворении, в котором объясняется раздельность неба и земли, то для понимания греческого мифа необходимо, как показал Ж. Дюмезиль в книге «Ouranos-Varuna», привлечь еще индоевропейское религиозное понятие Всевышнего». Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. М., 1999. С. 230. Сн. 5.

16Gradel I. Emperor Worship... P. 22.

11 Weinstock S. Divus Julius. P. 1. К так называемым Сивиллиным книгам обращались лишь в случаях бедствий.

18Gradel I. Emperor Worship... P. 24.

«Небесные почести» были просто самыми высокими в шкале почестей, которые могли дать люди другим - богам или людям.

Если при совершении жертвоприношения демаркационная линия ясно отделяла богов, которым приносили жертву, от людей, которые приносили жертву, то при присуждении небесных почестей такой линии не существовало.

Культ императора как бога

Мир людей и мир богов всегда были противопоставлены. Феномен культа любого правителя привлекает всеобщее внимание потому, что он нарушает это противопоставление. Кем был император, которого почитали, как бога, в глазах его почитателей: богом или человеком? Или это был только знак почтения, как считали многие исследователи в XX в.?80

Как последователи монотеистической религии, мы представляем Бога радикально отличным от мира и от людей, непреодолимо превосходящим их. Это библейское понятие, нашедшее себе место в апофатическом богословии, однако существующее парадоксально наряду с догматом о Боговоплощении.

В античности божественность - понятие не абсолютное, а относительное. Между людьми и богами не лежит пропасти, как в монотеизме. Несколько утрируя, можно сказать, что античные боги - это некая высшая каста людей81.

Язычество - религия, в которой боги не просто многочисленны, а бесчисленны. Каждому из богов поклонялись не как Богу Израиля или христиан - именно потому, что Он - Бог, а для того, чтобы он помог, проявив свою божественную мощь. Для античного человека, пишет I. Gradel82, вопрос о том, считали ли императора в самом деле богом, или поклонялись ему, как богу, значения не имеет.

S.R.F. Price указывает, что классическая античность не имеет ни абсолютного определения бога, ни качеств, которым должно обладать существо, жела-

ющее им стать.

80Nock A.D. Religious Developments from the Close of the Republic to the Death of Nero // The Cambridge Ancient History. 10. 1934. P. 481.

81 Ferguson E. Backgrounds of Early Christianity. P. 155.

82Gradel I. Emperor Worship... P. 28.

83Price S.R.F. Gods and Emperors: the Greek Language of the Roman Imperial Cult // Journal of Hellenic Studies. 104. 1984. P. 79-95.

Жертвы Юпитеру приносились вовсе не по причине его божественности, а потому, что он был самым могущественным богом Рима. Его божественный статус был относителен, не абсолютен для групп лиц, приносящих ему жертвы.

Триумфатор был одновременно и царем, и Юпитером, или, скорее, был римским царем, действующим, как Юпитер84. Речь шла не о его природе, а о его власти. Мы привыкли в рамках христианской культуры считать, что власть Бога проистекает из Его природы; здесь дело обстояло иначе. Язык одежды говорил именно о сверхчеловеческой власти85. Божественная природа Юпитера роли никакой практически не играла. Поэтому языческий мир не знает миссионеров в нашем смысле слова - может быть, некоторое исключение представляют мистериальные культы.

«Божественные почести», присуждаемые по декрету Сената («celestas honores»), были высочайшей наградой, и не означали, что кто-то стал «богом» в монотеистическом смысле слова. Это был уникальный социальный статус86.

Но размывания границы между богами и людьми в римской религии до конца не происходило. Ритуальная граница была очень четкой. Даже мясо, посвященное богу, не употреблялось в пищу участниками ритуала. В латинском языке слова «homines» (люди) и «di» (боги) были абсолютными антонимами. Но другое дело, что при определенных обстоятельствах император или другой человек мог занять в ритуале то место, которое занимал бог. Это вполне нормальное явление, если мы вспомним, что божественность для античного человека была не абсолютным, а относительным понятием87.

«Для муравья мышь велика, а для коровы - мала, - оригинально поясняет свою мысль I. Gradel. - В политеизме соотношение «божественное - человеческое» определялось относительным размером власти, подобно тому, как это происходит в любой социальной структуре».88

Однако можно возразить, что бессмертие было качеством, радикально отличавшего богов от людей - «смертных». Нет, были в Риме и смертные боги - гении человека. Со смертью человека умирал и его гений:

^ Weinstock S. Divus Julius. P. 67.

85Gradel I. Emperor Worship... P. 34-35.

86Ibidem. P. 30.

87Ibidem. P. 31.

88Ibidem. P. 32.

Знает то Гений, звезду направляющий нашу с рожденья:

Бог он природы людской, умирающий одновременно

С каждым из нас; он видом изменчив: то светлый, то мрачный89.

Пишет Гораций (Послания. Кн. 2. 2. 185-187). Не будем упоминать здесь малоазийские и египетские культы умирающих богов.

Смерть, кроме того, была не биологическим фактом, а новым этапом жизни. Человек скидывал смертное тело90 - оно было не более, чем препятствием для божественной жизни. Смерть увеличивала социальный статус любого умершего - для умерших императоров было вполне логично становиться богами91. Но императоров почитали как богов и при их жизни.

«Божественные почести» Юлию Цезарю

Юлий Цезарь стал первым человеком, официально провозглашенным Сенатом государственным богом Рима.

Юлий Цезарь не был царем или императором, но власть, сосредоточенная в его руках, была властью, соответствующей подобному титулу, и его враги, сторонники Республики, хорошо это понимали. На вершине своей власти он был одновременно диктатор, плебейский трибун (он присвоил полномочия, так как, будучи патрицием, не мог стать плебейским трибуном), верховный жрец (понтифик) и консул. К 47 г. до Р.Х. Юлий Цезарь, таким образом, сосредоточил в своих руках основную власть, которую народ мог воспринимать, как царскую. Он пышно выходил на люди и носил одеяние красного цвета - одежду царя и Юпитера Капитолийского92. При жизни Юлия Цезаря часто сравнивали с Юпитером93. Он, однако, отказывался открыто признать себя царем. Когда его хотели венчать царской диадемой, он с притворным гневом отклонил ее и велел посвятить ее в храм Юпитеру Капитолийскому, а на приветствие просто-

90Ромул, по древнему преданию, был вознесен в теле, но потом, с возобладанием платонических идей, этот взгляд изменился. Так, Плутарх, грек, но римский гражданин (римское имя Плутарха было Люций Местрий) считал, что мыслить о вознесении Ромула в теле недостойно.

91 GradelI. Emperor Worship... P. 32; P. 264.

92Постернак А.В. История Древней Греции и Древнего Рима. М.: Изд-во ПСТБИ, 1999. С. 132.

93 Weinstock S. Divus Julius. P. 287.

людина, именующего его царем, отвечал: «Я Цезарь, а не царь!»94 (Светоний. Божественный Юлий. 79. 2).

До Цезаря не было людей, обладавших такой властью, какой обладал он во время своего диктаторства, поэтому и не было соответствующего поклонения. Но это не значит, что такое понятие пришло из Греции, «развратившей» умы римлян.

После битвы при Тапсе (Thapsus) в 46 г. до Р.Х. Цезарю, как победителю, декретом Сената была воздвигнута статуя и колесница на Капитолии.

После битве при Мунде в 45 г. до Р.Х. в храме Квирина (Ромула, основателя Рима) Цезарю была воздвигнута статуя с надписью: «Deo invicto» - «непобедимому богу», где он опирался на сферу, изображающую мир, как «гсоутокра-тыр» в греческой терминологии.

На статуе (сложно сказать, на какой из двух) была надпись, которую в греческом переводе дает Кассий Дион - «^í0eog», полубог95. Не совсем ясно, как звучал латинский оригинал, и в литературе велось много дискуссий на этот счет, а некоторые исследователи сочли решение этого вопроса бесперспективным96. D. Fishwick предложил оригинальное решение: с его точки зрения Юлий Цезарь был провозглашен единственным в своем роде полубогом - а именно, Рому-лом97. Возможно, Юлий стал так называемым «сохрамовым богом» («aúvvaog 0eóg») по отношению к «хозяину» храма, Квирину98 (таково было имя Ромула после обожествления).

I. Gradel исследует данный вопрос, ища ключ в соответствии греческих терминов, употребляемых Кассием Дионом, изначально латинским терминам. Сложность состоит в том, что слово «divus» изначально было полным синонимом слова «deus», но ко временам Кассия Диона слово «divus» уже было связано с культом покойного императора. Умерших великих людей, обожествленных после смерти, в Греции принято было называть «героями», «^рыд», а не «богами», как делали позже римляне по отношению к императорам. Поэтому Дион

95Fishwick D. The Imperial Cult in the Latin West... P. 57-60.

96Weinstock S. Divus Julius. P. 53.

91 Fishwick D. The Imperial Cult in the Latin West... P. 57-60.

98Gradel I. Emperor Worship... P. 69.

постоянно пишет «^рыд», если говорит о тех, кого римлянин назвал бы «divus». Только при упоминании полного имени покойного императора он делает исключение, и называет его «богом», например, он пишет «беод99 А^оисттод», переводя «Divus Augustus», божественный Август. «Divus («божественный») - посмертный титул, данный Сенатом Октавиану Августу. Но у Диона возникает сложность при переводе надписи на капитолийской статуе. Если там было написано Divus Julius, то при переводе термин «герой» был несообразен: Цезарь, определенно, был тогда жив. Дион выходит из положения, переведя надпись, как «полубог», «^i0£og»100.

В ходе начатой Юлием Цезарем календарной реформы пятый месяц (квинтилий) был назван «июлем» в его честь. Незадолго до своей смерти он получил титул «Юпитер Юлий» и статус божества - Divus Julius. Он получит декретом Сената государственного жреца своего культа (фламина), государственный храм, государственную колесницу - pulvinar - для размещения его изображения101. То есть Цезарь получил все, что имели главные боги Рима, почитание которых происходило в государственном культе.

За пределами Рима Юлия Цезаря тоже почитали как бога. Так, сохранилась надпись, сделанная в Эфесе, в 49 г. до Р.Х. (при жизни Юлия Цезаря), гласящая, что города Азии почитают Гая Юлия, сына Гая, Цезаря, великого понтифика и императора (tov äpxiepea Kai аитократора), дважды консула, потомка Ареса и Афродиты (то есть Марса и Венеры), как «явленного бога» (тг|д öeov ercupav^) и «общего спасителя всех жизней человеческих» (koivov той äv0pwni-vou ßioö стыт^ра)102.

Почести Цезарю не различались в сознании его современников на «религиозные» и «секулярные», по причине отсутствия такого различия в античном мире. Политика и религия были неразделимы; собственно, вся жизнь античного человека была пронизана религией103. Речь шла не о том, что Цезарь обладал

99E. Ferguson (FergusonE. Backgrounds... P. 161) отмечает, что латинское слово «divus» переводится греческим словом 6eoig, «божественный», но на востоке империи переводилось словом «бог», «беод».

100GradelI. Emperor Worship... P. 63-64.

101 Weinstock S. Divus Julius. P. 133.

102Klauck H.-J. The Religious Context of Early Christianity. P. 290.

103Ibidem. P. 61.

божественной природой, или был богом в абсолютном значении, как в монотеистических религиях. Речь шла о том, что власть его была бесспорной, подобно власти Юпитера. Он был богом в относительном смысле этого слова, но настоящим богом для римского менталитета104.

После этого прижизненного провозглашения богом Юлий Цезарь был жестоко убит сторонниками республики.

После смерти Цезаря его жрецом (фламином) стал его ближайший друг Марк Антоний (что высмеивает Цицерон в своей «Второй Филиппике»)105. Однако в сложной политической ситуации культ Цезаря практически игнорировался. Только в конце 43 г. триумвиры возобновили культ.

Здесь опять следует остановиться на терминологии. В латинском языке произошли изменения, вызванные культом императора.

Варрон и Атей, ученые римские грамматики, считали, что divi - это более общая категория, чем dii. Divi всегда были богами, а dii таковыми стали после смерти, например, dii manes, души умерших. Эту задачу Варрон решал как раз в период правления Юлия; однако грамматик Сервий, через несколько столетий, был удивлен, как странно употребляли древние эти слова106 -

настолько к его времени divus был уже связан с умершим, обожествленным им-107

ператором.

Итак, Юлий Цезарь был при жизни назван официально Divus, и это именование повлекло за собой смерть. Смерть была связана с провозглашением богами и двух других почитаемых римлянами людей: Ромула и Геракла.

Посмертное провозглашение Цезаря сенатом и народом римским «Divus Julius» совпало с появлением кометы во время празднований в честь нового бога, и Плиний в «Естественной истории»108 считает это явным доказательством того, что душа Цезаря была принята в сонм бессмертных. Некоторые римляне протестовали против воздаяния божественных почестей Цезарю. Однако вы-

104Ibidem. P. 72.

105KlauckH.-J. The Religious Context... P. 291-292.

106Gradel I. Emperor Worship... P. 64-66.

107Вспомним злую шутку Каракаллы, убивающего своего брата Гету: «Пусть будет богом, лишь бы неживым!» («Sit divus, dum non sit vivus»); здесь divus - полный синоним мертвеца, так как Каракалла не собирался обожествлять Гету, и предал его память проклятию, приказав стереть его имя из всех надписей.

108Plin. Hist. nat. II. 24.

шедшее официальное постановление сената придало всему делу законченную законную и официальную форму109.

Культ Октавиана Августа

Император Октавиан Август после эпохи войн принес мир. Он был для покоренных им народов «статор», по-гречески - «спасителем» - так называли полководцев-миротворцев. Признание божественности императора, имеющее широкое подтверждение, как в поэтическом материале, так и в надписях, уже имело прецеденты, в том числе - в лице Юлия Цезаря, отца Августа110.

Однако Октавиан хорошо помнил, что после прижизненного провозглашения богом Юлий Цезарь был жестоко убит, что наложило суеверный отпечаток на последующее принятие государственного провозглашение императора «богом», хотя не распространялось на частный культ111.

Имя «Август» (Augustus112) было даровано Октавиану Сенатом в 27 г. до Р.Х. Это слово было древним и имело глубокие римские корни. Древний римский поэт Энний писал, что Рим был основан «августейшими авгурами» (буквально: «augusto augurio»), эту фразу цитирует Светоний в повествовании об Августе (Светоний. Август. 7. 2)113 I. Gradel114 указывает на значение слова augustus в словаре Веррия Флакка («De verborum significatu») как на синоним слова «sanctus». Итак, «augustus» может быть несколько затемненным синонимом более прямого и ясного «divinus», «божественный».

У входа в дом Августа были посажены два лавра115 и повешен золотой дубовый венок - символ Юпитера. Сенат из-за суеверия избегал прямой ин-

109Ferguson E. Backgrounds of Early Christianity. P. 161.

110Август был усыновленным, то есть юридически (по римскому праву) полноправным сыном Юлия Цезаря с 44 г. до Р.Х., а по крови - его внучатым племянником, сыном Гая Октавия и Аттии, дочери сестры Цезаря, но не относящимся к роду Юлиев. Усыновление дало ему возможность войти в этот, восходящий к богине Венере, род.

111 Gradel I. Emperor Worship... P. 112; 160-161, 343.

112Греческий аналог - «стерасттод».

114Gradel I. Emperor Worship... P. 113.

n5Klauck H.-J. The Religious Context... P. 299 ссылается на Alfoldi (Alfoldi A. Die zwei Lorbeerhdume des Augustus. Ant. 3. 14. Bonn, 1973) и считает, что это - знак почитания numen императора. О numen см. далее.

терпретации, но для поэта Овидия, который писал не официальные декреты, а стихи, она была очевидной:

По человеческим все ж именуются почестям люди,

Но по Юпитеру лишь Августа имя дано.

Все, что священно для нас, то у предков зовут «августейшим»,

Это же имя дано храмам священным у нас.

Этот же корень лежит и в названье «авгурия» также,

Да и во всем, для чего силу Юпитер дает.

Пусть же держава вождя усиливается нашего, годы

Длятся его и хранит дом ваш дубовый венок (Фасты. I. 607-612)116.

Наконец, в его честь был назван шестой месяц года - август, подобно тому, как июль был назван в честь его приемного отца, Цезаря118.

Август и провинции

Август в декретах, адресованных к провинции, называл себя divus filius - «сын божий», то есть сын Цезаря, уже возведенного в ранг бога. В провинциях в его честь возводились храмы, алтари, имелось, соответственно, жречество. Он настаивал на том, чтобы поклонение ему сочеталось с поклонением богине Роме, поэтому храмы строились для dea Roma et Augustus, но в Риме он отказался от храма, и храм был возведен для богини Ромы и Божественного Юлия («dea Roma et divus Julius»). Вообще культ Августа был лишен однотипности, он варьировался в зависимости от традиций населения каждой из покоренных областей119.

С 12 г. до Р.Х. Август стал вводить культ правителя и богини Ромы в западных провинциях. В клятвы был включен, наравне с богами, гений (о гении см. ниже) принцепса (то есть Августа). Он завел институты севиров (Sevires)

117Игра, по М. Элиаде, есть символ обновления (см. далее).

118GradelI. Emperor Worship... P. 112.

119Bleicken J. Augustus: Eine Biographie. Berlin, 1998. P. 111.

и августалов (Augustales). Первые были нечто вроде магистратов, а вторые - аналогом сословия всадников в городах Италии120, и не связаны напрямую с культом, как жрецы (хотя ими было сделано много посвящений Августу в виде памятных надписей и алтарей)121.

Оба новых института были связаны с играми в честь принцепса и общественными делами (примерно то, что греки называли «литургиями»), не обязательно связанными с храмами. Эти институции не были напрямую связаны с богослужением Августу, но были связаны с попыткой Августа дать возможность

пути для карьеры провинциалов-вольноотпущенников.

Август также оживил и религиозный фон Рима, преобразовав Компиталь-ные Лары как Лары Августа, вместе с тем введя культом своего гения (см. далее).

Считалось, что религиозные эмоции жителей запада носили политический характер123, в отличие от почитания Августа как божественного посланца небес, «сотера» на востоке империи, но это не совсем верно.

В исторической науке начала и середины XX в. существовали (и кочевали из учебника в учебник) следующие мнения: что поклонение было гению императора, а не ему самому; культ провинций отличался от культа в Риме, прежде всего, тем, что культа императора Августа в Риме при его жизни не существовало. Исследования последних десятилетий не позволяют утверждать это так 124

однозначно124.

Гений императора

Здесь необходимо остановиться на понятии гения и его культе.

Гением (лат. «genius») называлась жизненная сила человека (вернее, мужчины), пребывающая с ним (или в нем - неясно) до его смерти. Гений имел черты духа-хранителя человека. У женщин не было гения. Женская жизненная и продуктивная сила обозначалась Юноной.

120Подобно тому, как декурионы были аналогом сенаторов (См.: Gradel I. Emperor Worship... P. 229-230).

121Roemischer Kaiserkult / Ed. A. Wlosok. Darmstadt, 1978. P. 403-422.

122Ferguson E. Backgrounds of Early Christianity. P. 162.

123KlauckH.-J. The Religious Context... P. 235.

124WoolfG. Divinity and Power in Ancient Rome. P. 243-259; KlauckH.-J. The Religious Context...; Gradel I. Emperor Worship...

Поклонение гению хозяина, pater familias, через бескровную жертву (вино и ладан)125 было поклонением его жизненной силе, в том числе и способности породить наследника, и тем самым сделать существование римской семьи, familia, в которую, помимо жены и детей хозяина, входили его рабы и вольноотпущенники, а также другие клиенты, непрерывной и стабильной. Жизнь клиентов и их благополучие были практически в полной зависимости от патрона, поэтому жертвы его гению, жизненной силе, совершались с искренним религиозным чувством. Глава семьи был гарантом их настоящего и будущего.

Помимо гения хозяина, люди, находящиеся под властью отца семьи, поклонялись Ларам.

Святилище, где происходило поклонение и гению хозяина, и Ларам (или одному Лару) называлось «ларариум», по имени этих двух богов, более важных, чем гений. Лары сначала расценивались, как предки главы семьи, сейчас многие ученые склонны считать их изначально божествами сельскохозяйственного культа126. Потом они стали духами-хранителями дома, подобно аналогичным божествам аграрных культов (как шведский tomtar, датский nisser, славянский домовой). Их многочисленные функции точно определить и ограничить сложно. Они изображались, как танцующие юноши в коротких туниках.

На фреске одного из помпейских ларариумов (дом Веттия) изображен гений хозяина в виде юноши в тоге, край которой накинут на его голову - это поза совершающего жертвоприношение. Правой рукой он совершает возлияние самому себе, в левой держит рог («cornucopia»). По бокам от него двое танцующих юношей в коротких туниках - Лары. Внизу изображена змея - возможно, архаичные изображения гения. Бывает, что изображались две змеи - возможно, гений хозяина и Юнона хозяйки. Они могут вкушать жертву, принесенную им, например, яйца с жертвенника. Изображение было порой более подробным, на нем могли изображаться виктимарий, готовящийся принести жертву Ларам (например, свинью), флейтист, мальчик, несущий поднос с molae salsae127.

125Гению римского народа жертва была бык, а не ладан. Также и жертва гению императора - бык. Арвалы не приносили жертв гению Августа даже в день его рождения - день, когда приносились жертвы гению каждого римлянина. В этот день чествовали богов-покровителей Августа.

n6Harmon D.P. The Family Festivals of Rome // Aufstieg und Niedergang der römischen Welt. 2/16/2. 1978. 1592.

127Gradel I. Emperor Worship... P. 43.

Имелся также культ Пенатов128.

В отличие от Providentia, Salus, Virtus и других добродетелей, которые почитались, как самостоятельные боги, гений всегда был привязан к кому-то (или к чему-то, например, месту). Существовали изображения гения римского народа - это был героического вида полуобнаженный юноша (античная греко-римская иконография героя), и гения Сената, в тоге и с бородой. Во время республики именно гению римского народа и приносились жертвы в государственном культе129. Свидетельств о культе гения царей до нас не дошло.

Все эти боги имели «государственный эквивалент»130.

Как видно, культ гению кого бы то ни было, как и культ Ларов, был встроен в систему отношений между патроном (хозяином, pater familias) и клиентом.

Называть кого-то патроном было не унизительно, как свидетельствуют надписи. Так поступали даже довольно обеспеченные люди, называя «патроном» более знатных своих покровителей в памятных надписях. Но назвать себя клиентом было унизительно, и надписи, сделанные свободными и состоятельными римлянами, такого не содержат. Цицерон объясняет нам причину этого:

«Те, кто почитает себя богатыми и баловнями фортуны, не хотят оставаться перед кем-то в долгу за благодеяние (beneficio), <.. .> более того, они горше смерти считают для себя быть под патронатом или быть названными клиен-тами»131. Таким образом, слово «клиент», как уже упоминалось выше, носило характер социальной стигмы.

В этом ключе следует рассматривать поклонение живому императору, как таковому, и его гению.

Сенаторы не могли поклониться гению императора, это было равнозначно тому, чтобы признать Августа «pater familias», что было бы крайне унизительно для них, и равнозначно тому, чтобы назвать себя «клиентами», подобно

128Еще сложнее определить роль Пенатов и сложно сказать, чем они принципиально отличались от Ларов. Элиаде считает и тех, и других обожествленными духами предков. См. Элиаде М. История веры и религиозных идей. От Гаутамы Будды до триумфа христианства. М. 2008. С. 134.

129Gradel I. Emperor Worship... P. 134.

130Все эти боги имели «государственный эквивалент» - гений римского народа и государственные Пенаты, так как Римское государство, по сути, было большим domus, большим «хозяйством». Богиней дома была Веста, и культовая роль Весты в государстве была одной из самых важных.

131 Cic. Off. 2.20.69. At qui se honoratos, beatos putant, ii ne obligare quidem beneficio volunt, <.. .> patrocinio vero se usus aut clients apellari mortis instar putant.

вольноотпущенникам132 - а это, по словам Цицерона, напомним, было для них «горьким, как смерть». Сенаторы официально именовали Августа «отцом отечества» - «pater patriae»133. Когда Калигула и Домициан заставили сенаторов поклоняться своему гению, они были крайне оскорблены, (но из страха пови-новались)134. Эти эмоции нашли отражение в «Панегирике», похвальном слове,

посвященному Плинием Младшим благородному Траяну, сменившему Домици-

Собственно, называть кого-то своим «земным Юпитером» гораздо большая честь, чем поклоняться его смертному богу-хранителю - гению. Ничего унизительного в том, чтобы поклоняться богам, не было - это делалось издавна во всех городах Италии. Поклоняться богам - удел всех смертных. Сенаторы при этом сохраняли свою социальную высоту, они были первыми среди римлян.

В муниципальных культах городов Италии гению императора Августа также не служили136.

Однако культ гения императора имелся. Гению императора поклонялись те, кто в римской familia поклонялся гению хозяина, а именно клиенты (рабы, вольноотпущенники и прочие). Все надписи, посвященные культу гения императора, сделаны либо его рабами, либо его вольноотпущенниками, либо другими клиентами.

Гений Августа никогда не получал поклонения в государственном культе. Это поклонение началось гораздо позднее, скорее всего, по инициативе Клавдия. Поклонение Гению претерпевало периоды подъема (при Марке и Северах) и спада (при Антонинах).

132Цари покоренных Римом земель намеренно являлись в Рим в одежде клиента - вольноотпущенника (тоге и грубых башмаках) (Светоний. Август. 60: «по обычаю клиентов - more clientium»). Полибий сохранил для нас рассказ о вифинском царе Прусии, униженно просившем за себя перед Сенатом (Полибий. 30.18). Такое унижение чужеземного царя до клиента вызывало презрение но, с другой стороны, нравилось властолюбивым римлянам. Так, в своих «Res gestae» («Деяниях») Август с гордостью перечисляет царей, находящихся под его властью.

133Ср. застольные возгласы при описании пира Тримальхиона (Петроний. Сатирикон. 60. 7) «Августу, отцу отечества - слава!» «Augusto patri patriae feliciter». Здесь и далее текст приводится по изданию: Петроний. Сатирикон // Римская сатира. М.: Худож. литература, 1989.

134Калигула казнил тех, кто никогда не клялся его гением - Gradel подчеркивает, что это была рабская клятва, и Калигула казнил тех, кто не унижал себя до этого (P. 162).

135Gradel I. Emperor Worship... P. 100.

Это можно проследить по римским монетам разных периодов137. На поздних монетах Нерона фигура, до этого символизировавшая гений римского народа «Genius populi Romani» (или «Genius Publicus») получает надпись «Гений Августа»138 (то есть живого императора, Нерона). Это не традиционный гений отца семейства, в тоге, а полуобнаженный юноша героического типа139. В государственном культе традиционные молитвы и жертвы за римский народ со времен Августа были заменены молитвами и жертвами за императора. Гений римского народа был уже не у дел, он стал культовым анахронизмом, и поэтому появление надписи рядом с фигурой, ранее изображавшей гения народа, Нерона весьма логично. Это означало, что замена гения народа на гений императора произошла везде. Гению Нерона служили активнее и чаще. Служение продолжалось по инерции при Гальбе, Отоне и Вителлии - краткосрочных преемниках Нерона.

При Тите на монетах снова появляется та же фигура полуобнаженного юноши, но надпись уже прежняя: гений римского народа. Гений императора совершенно исчезает из культа. Веспасиан снова вернулся к модели правления Ок-тавиана: император снова стал первым среди равных.

Но при Домициане гений императора снова вышел на авансцену. Ему приносили жертвы в периоде всего его царствования140. После Домициана наступила новая эпоха - эпоха благородного Траяна. Плиний Младший в своем Панегирике Траяну хвалит его скромность и говорит, что император не захотел жертвоприношений своему гению, а только жертв Юпитеру. Также не захотел он, чтобы его статуи стояли рядом со статуями богов - так поступал Домициан, его предшественник. (Панегирик. 52. 6). Плиний сравнивает «moderatio»

137Ibidem. P. 188-192.

138Слова «Август» и «император» к тому времени стали синонимами.

139Так называемая «нагота для агона», «агональная обнаженность» (agonal nudity). См: Himmelmann N.. Ideale Nacktheit in der griechische Kunst, Walter de Gruyter, 1990; Hallet C. The Roman Nude: Heroic Portrait Statuary 200 B.C.-A.D. 300. Oxford University Press, 2011.

140Klauck H.-J. The Religious Context... P. 308. Домициан принял обращение «господь и бог», очевидно, придуманное кем-то из его окружения, и оно ему нравилось. Однако это обращение было неофициальным, оно отсутствует на монетах и в надписях.

Траяна и «superbia» Домициана141. Его мнение отражает взгляд сенатора высокого ранга на «идеального императора».

При императоре Коммоде снова появляется надпись «Гений Августа» на монетах с изображением гения римского народа.

Только в конце II в. по Р.Х. было конституционально установлено абсолютное главенство императора и установился культ его гения (переход от принципата к доминату как форме правления). Собственно, начало поклонения гению императора в государственном культе знаменует переход принципата в монархию. Глава римской семьи был монарх в своей семье, и его гению служили домочадцы. Когда все римляне начали служить гению одного человека, то он уже был над ними, как глава семьи над домочадцами-клиентами, но вовсе не «первый среди равных» как принцепс.

До этого император формально воспринимался как первый среди равных

сенаторов, и они, по сути, уже клиенты императора на практике, не желали на-

зываться ими в теории, то есть на юридически закрепленном уровне.

Христиан заставляли приносить жертву гению императора, как тест на их верность императору, а также для уточнения того, что они - именно христиане143 (Плиний пишет в письме Траяну, что «истинных христиан нельзя принудить к этому») и для принятия последующего решения об их судьбе.

Компитальный культ в Риме

Сложным является вопрос о культе так называемых Компитальных Ларов (Lares compitales), введенном Августом в Риме. В нем, несомненно, служение осуществлялось гению императора, при этом Лары были названы «Августовы-ми» (Lares Augusti).

Викус существовал в Риме с незапамятных времен. В каждом викусе-квартале существовал культ особых Ларов - «Ларов дорожных перекрестков» или «компитальных Ларов». Их название происходит от названия культового центра квартала-викуса - «compitum». Жрецы этого культа были вольноотпу-

141«Moderatio» - умеренность, скромность, как римская добродетель в противопоставлении «superbia», заносчивости.

142Gradel I. Emperor Worship... P. 196-197.

143Ibidem. P. 163. Римское право было очень чутким к тому, чтобы именно виновный нес наказание, а невиновный был оправдан.

щенниками или даже рабами, но финансовое обеспечение было не из общественных, а из частных фондов. «Compitum» означает «перекресток», и первоначально эти Лары были хранителями границ поселений, в том числе, по большому счету, и границ государства. Государственные жрецы - свободные и высокопоставленные люди - не принимали никакого участия в этом культе. Это был

культ, который совершала коллегия викуса.

Культ возглавляли магистры квартала, magistri vici, они же устраивали праздник Компиталии и Компиталийские игры. Во времена поздней республики культовые центры кварталов становились центрами народных волнений, которые приходилось подавлять и Сенату, и, впоследствии, Цезарю145.

Для того чтобы усмирить и взять под контроль эти центры, Август переименовал «компитальных Ларов» в «Лары Августа», Lares Augustales, а с ними ввел почитание своего гения, Genius Augusti.

Компитальный культ146 отправлялся магистром квартала (magistrus vici), ему сослужили четверо ministri, прислужников, которые были рабами. Во время

служения магистр надевал тогу с пурпурной каймой и имел право на ликтора. Но магистр и министры были вольноотпущенником и рабами соответственно, что делало их участие в культе гения совершенно естественным.

Культ с энтузиазмом был принят по всей Италии. В Помпеях, например, сохранилось много компитальных святилищ, преобразованных в святилища Ларов Августа148.

Гению Августа в этом культе приносили кровавую жертву, быка, хотя в обычном культе главы римской семьи жертва была бескровная149. Единообразие этой жертвы во всех культах говорит о том, что относительно ее имелось официальное распоряжение.

Был ли компитальный культ государственным по определению? I. Gradel показывает, что он таковым не был. Компитальный культ относился к культу,

144Ibidem. P. 11.

145Treggiani S. Roman Freedmen during the Late Republic. Oxford, 1969. P. 168-171.

146О компитальном культе: Gradel I. Emperor Worship... P. 118-129.

147Toga praetexta, одежда магистратов и свободных мальчиков до 16 лет.

148Они, однако, находятся в Помпеях не на перекрестках, а вдоль дорог (Лары дорог - Lares viales).

149Кровавые жертвы (напр. свинью) приносили в домашнем культе Ларам.

отправляемому группой частных лиц, или коллегией, и таким образом был sacra privata (частный культ), а не sacra publica (общественный культ)150.

В день рождения Августа арвалами, древней коллегией «братьев Ромула», служившей богине Дии, которую возобновил или воссоздал Октавиан, совершались новогодние жертвы за императора и членов его семьи. Арвалы приносили в жертву в день его151 рождения (то есть праздник, когда именно почитался гений человека) жертву не гению Августа, а Марсу, Нептуну и Аполлону - триаде богов-покровителей императора, даровавшим Августу Октавиану победы на суше и море.

По мнению I. Gradel, убедительных данных о том, что гению Августа по-

клонялись в государственном культе, нет.

Поклонение Августу и его преемникам в государственном и частном культе города Рима и Италии

В государственном культе Рима Август не был провозглашен богом153.

Его имя звучало только при жертвоприношении богам за его здоровье («pro

salute Augusti») и богослужении «Августовым» божествам, таким, как Pax

Augusta - «Священный Мир». После 27 г. до Р.Х. эпитет «augustus» (как и

его формы «augusta», «augusti») уже предполагали связь с именем правящего 154

императора154.

Слова Светония (Август. 52)155 и Диона (51. 20. 6) говорят не о том, что поклонения императору не было. Они говорят о том, что в Риме не было установлено государственного культа живому императору156. Кроме того, и Све-тоний, и Дион имели «целевую аудиторию» и частных аспектов римской жизни не касались. Светоний, как биограф, занимался только общественной стороной

150Gradel I. Emperor Worship... P. 129.

152GradelI. Emperor Worship... P. 130.

153I. Gradel (P. 343) указывает опять на зловещую связь именования Divus и скорой смертью того, кто это наименование получил.

154Gradel I. Emperor Worship... P. 138.

155«Храмов в свою честь он не дозволял возводить ни в какой провинции иначе, как с двойным посвящением ему и Риму. В столице же он от этой почести отказывался наотрез».

156Gradel I. Emperor Worship... P. 111.

героев своего повествования. Дион писал для покоренных греков, провинциалов, свысока сообщая им основы римской истории157.

Только Виктор Аврелий, интеллигент, автор IV в. по Р.Х., префект158 Рима, образованный язычник, живший в эпоху торжествующего на государственном уровне христианства, в своем произведении «Цезари» - кратких биографиях римских императоров вплоть до 363 г., - дает подробное объяснение того, чему в прошлые века объяснения не требовалось:

«По причине своего милосердия он [Август] был назван отцом отечества, <...> поэтому ему еще при жизни и после смерти как божеству («vivo mortuoque») воздвигались храмы и создавались коллегии жрецов в Риме и во всех провинциях и многолюдных городах» (Аврелий Виктор. О цезарях. I. 6)159.

За Октавиана Августа в италийских культах вне Рима приносился в жертву бык - жертва, которая никогда не приносилась гению человека, довольствовавшегося возлиянием вина и воскурением ладана. Это подтверждается множеством надписей, в том числе, сохранившихся в Помпеях. Слово «гений» при описаниях подобных жертв императору отсутствует. Характер жертвоприношения Августу соответствовал ритуалу жертвоприношения богу160.

I. Gradel убедительно доказывает, что Августу, как и другим императорам, в Риме и Италии при их жизни поклонялись, как богам, но только в частном, а не в государственном культе.

Так, Гораций пишет в оде, адресованной Августу, где изображает тоску Италии о своем кесаре:

Он, с мольбою к тебе и с возлиянием Обращаясь, твое чтит имя161 божие, Приобщая его к Ларам, - так в Греции Чтят Геракла и Кастора (Оды. 4. 5. 33-36).

157Подобно современным пособиям для готовящихся сдавать экзамен-собеседование для получения британского гражданства - о правлении монархов, войнах, но не о каких либо исторических нюансах истории Британских островов.

158Аналог современного мэра города.

159Цит. по: Римские историки IV в. М., 1997. С. 77.

160Gradel I. Emperor Worship... P. 97.

Если бы культ был государственный, то мы вправе были бы ждать наличия мозаик и т.п., но он был частным, и касался именно императора живого. «Что касается поклонение императору в римском domus, то отсутствие свидетельств - не свидетельство отсутствия», - пишет I. Gradel, но приводит и свидетельства.162

Письмо Фронтона его царственному ученику Марку Аврелию косвенно подтверждает предположение о повсеместности частного культа:

«Ты знаешь, что во всех лавках менял, книжных лавках, и других местах <.. .> окнах, нишах, <.. .> где угодно и повсеместно выставлен твой образ, и большая часть этих изображений неискусна и сделана с очень простым, чтобы не сказать - достойным сожаления, мастерством»163. Если бы это была лесть и преувеличение, то Марк Аврелий с легкостью бы понял это. Но, будучи в большом количестве и низкого качества, такие портреты, как и распространенные портреты диктаторов XX в., были невысокой цены и исчезли без следа.

Письмо Фронтона, возможно, описывало ситуацию только в столице, но имеется и несколько миниатюрных бюстов периода ранней империи, найденных в Италии. Так, в саду одного из частных домов Помпей (Villa dei Misteri) была обнаружена закопанная статуя Ливии, а портрет одного из юных несостоявшихся наследников престола линии Юлиев (возможно, рано умершего Марцелла?) был спрятан в одной из задних комнат (в чулан), видимо, после того, как юноша умер. Бюст императора Гальбы был найден прямо на улице Геркуланума, откуда его несли, пока не уронили при охватившей всех панике от извержения Везувия в 79 г. по Р.Х. Кстати, это единственный из портретов императора. На виллах также находили маленькие бюсты, кроме того, некоторые люди желали класть бюсты императора в свою могилу (бюст Септимия Севера в Isola Sacra, древнем кладбище в Остии). Имеются найденные скульптурные изображения императора в полный рост в виллах на территории Италии164.

Плиний Младший пишет, что у него имеется «коллекция портретов императоров, перешедшая к нему по наследству»165.

162Ibidem. Р. 200.

164Ibidem. P. 202.

Овидий, в своей ссылке в Томах, получил от своего патрона из Рима серебряные изображения Августа, Тиберия и Ливии. Через несколько лет, когда Август умер, а поэт все еще оставался в Томах, к его коллекции добавились бюсты двух сыновей Тиберия, Друза и Германика.

Овидий каждое утро приносил перед изображениями жертву в виде возжигания ладана и молился, обращаясь к ним:

И благочестье мое знает город, меня приютивший: Видит, что в доме алтарь Цезарю я посвятил. Рядом и сын стоит, и супруга, верховная жрица, - Новому божеству равные два божества. Чтобы единой семью сохранить, я поставил и внуков166: Рядом с отцом один, с бабкою рядом другой. Им в рассветный час, только день на востоке забрезжит, Я со словами мольбы ладан обильный курю. Рвенью весь моему Понтийский берег свидетель: Всех опроси - ничего здесь я не присочинил. Знают на Понте и то: день рожденья нового бога Щедро, насколько могу, праздную играми я. (Письма с Понта. IV. IX. 105-117) <.. .>

Все ж и до Цезаря слух дойдет: по широкому свету

Что бы ни делалось, все ведомо будет ему.

Ты же, к богам вознесшийся бог, ты знаешь и видишь,

Цезарь!167 Отныне земля взорам открыта твоим.

Там, под сводом крутым, среди созвездий ты слышишь

Эти мольбы, что к тебе робко возносит поэт

(IV. IX. 125-130).

Причиной таких поступков Овидия, как известно, было страстное желание вернуться из ссылки домой. Однако некто, как и Овидий, из всаднического

166Сын - Тиберий, супруга - Ливия, внуки - Германик и Друз.

167Умерший и обожествленный Август.

сословия, не сосланный и не подвергавшийся опале, завещал ту же священную коллекцию, что и у Овидия, своим родным.

Тацит (Анналы. 4. 64) упоминает об изображении Тиберия в доме одного из сенаторов в Риме - в связи с тем, что портрет чудесным образом уцелел при страшном пожаре (на Целийском холме). Также Тацит упоминает о статуе Августа в частном саду, а из вердикта Тиберия (по делу об оскорблении императорского величия неким Фаланием, всадником среднего достатка на первом году правления Тиберия) следует, что такие статуи его предшественника были во всех домах (Тацит. Анналы. I. 73). Фаланий обвинялся в половых извращениях по отношению к почитателям Августа (которые существовали во всех римских хозяйствах как коллегии, еще в последние годы жизни Августа).

Для культа не обязательно нужны были культовые изображения, достаточно было только коллегии. Хотя изображения могли и быть - и они были. Статуя Августа в саду Фалания могла принадлежать коллегии почитателей и быть их культовым изображением.

Есть некоторые литературные свидетельства о размещении изображения императора или других «бенефакторов» - благодетелей (но никогда не изображений их гениев!) среди домашних богов в ларариуме. Присутствие гения, возможно, было уничижительным - как признание состояния клиента для человека достаточно высокого общественного положения.

Отец будущего императора Вителлия поклонялся золотым изображениям влиятельных вольноотпущенников Клавдия по имени Нарцисс и Паллас, а Марк Аврелий почитал своих учителей настолько, что разместил в ларариуме их золотые портреты (Светоний. Вит. 2. 5). Император Адриан имел статуэтку-бюст Августа-младенца и поклонялся ему, вместе с ларами, в своей спальне (Светоний. Авг. 7. 1).

Раболепное поклонение Вителлия приводится как пример поклонения, приличного рабам, но не свободным («adulatio»). То, что римский сенатор высокого ранга, трижды консул и цензор при Клавдии, поклонялся бывшим рабам и тем самым, социально ставил себя ниже их, было в глазах римлян, чудовищным самоуничижением, гротеском168.

168Gradel I. Emperor Worship... P. 205.

Проконсул Баэтики Граний Марцелл был обвинен в оскорблении величия (maiestas), так как заменил голову на статуе Августа на голову Тиберия - вскоре после восшествия Тиберия на престол (Тацит. Анналы. 1. 74).

На примере данных из Помпей мы можем судить о том, что портрет императора могли ставить в ларариуме, как Овидий (а это случай человека, доведенного до отчаяния), а могли и нет - единообразия не было169.

Овидий в «Фастах» описывает церемонию почитания семейных богов на семейном празднике Каристии, 22 февраля. После приношения ларам поэт описывает возглас: «Радуйся, Кесарь, бог наш!» (Фасты. 2. 633)170.

Как и того, кто богат стал незаконным путем.

Ладан курите семейным богам! Согласье ведь должно

В этот особенно день кротко и мирно хранить.

И учреждайте пиры вы в честь подпоясанных Ларов,

Ставьте тарелку для них - почести знак и любви.

А уж как влажная ночь к спокойному сну призовет вас,

Чашу наполнив вином, вы помолитесь тогда:

«Пьем за себя и тебя, отец отечества, Цезарь!»

И возливайте вино с этой молитвою все.

Возможно, это не была церемония, которую совершали все, а может быть, Гораций и Овидий прибегают к придворной лести.

Завесу над этой тайной слегка приподнимает Петроний в рассказе о пире Тримальхиона (Сатирикон. 60), где между переменой блюд вносятся особые пироги и гости восклицают: «Augusto patri patriae feliciter!» - «Доброй удачи Августу, отцу отечества!» После этого два раба приносят статуэтки ларов самого Тримальхиона, а третий обходит их кругом с чашей вина, возглашая: «Да будут милостивы боги!» («Dii propitii!»). В рассказе Петрония мы можем исключить желание польстить императору (ибо Нерон более нигде в Сатириконе не упоминается), а инстинктивная, общая реакция собравшихся весьма показательна и свидетельствует о том, что церемония уже давно прижилась. Возлияние Ок-тавиану было введено декретом Сената в 30 г. до Р.Х. Без позитивного ответа

169Ibidem. P. 206.

170Отрывок в переводе Ф.А. Петровского.

снизу, со стороны масс, возлияние не получило бы повсеместное распространение и не вошло бы, как нечто само собой разумеющееся, в сатиры Петрония 171

спустя сто лет.

Культы живому императору во всех городах Италии172 были довольно схожи. Возможно, из Рима приходили определенные указания на этот счет. Но, скорее всего, император не очень занимался установлением своего муниципального культа, его отношение было, как правило, пассивное, и понималась, как

разрешение. Все сводилось к информированию императора о том, что его культ

установлен, или испрашивалось его разрешение.

Квинтилиан повествует в главе, посвященной шуткам и веселым историям, очень показательную историю об отношении Августа к своему культу. Из города Таррако к нему прибыла делегация от имени властей города и с благоговением сообщила, что на алтаре, посвященном ему, выросла пальма. «Что ж, - сказал Август, - это показывает, как часто вы возжигаете на нем огонь!» (имеется в виду огонь для жертвоприношений)174.

Тацит (Анналы. I. 73) пишет о том, что служителей, поклонников в религиозном смысле этого слова - cultores Augusti («блюстителей культа Августа») можно было найти «в каждом доме» (хозяйстве) то есть в domus. Культоры («блюстители культа») - это группа лиц, которые почитали какого-нибудь бога, например, Сильвана. Культоры всегда были рабами или вольноотпущенниками, людьми небогатыми. Они могли воздвигнуть памятник или заказать надпись только на средства патрона175. Эти группы всегда осуществляли культ живого императора. Члены ассоциации, отправляющие культ, словно бы становились членами императорской фамилии. Но культ отличался от культа главы семейства - культоры служили не гению императора, императору самому. Богослужение осуществлялось перед изображением императора, или перед изображением всей семьи (domus augusta, domus divina). Наличие изображений отличает

171 Gradel I. Emperor Worship... P. 232.

172На провинциальном уровне Август разрешал свой культ с тем условием, чтобы он совершался в одном храме и совместно с богиней Ромой.

173Gradel I. Emperor Worship... 112.

174Fishwick D. The Imperial Cult in the Latin West. 1987. i. I. 171 ff.

115Gradel I. Emperor Worship... Р. 213-217.

культоров императора от культоров старых богов. Боги были вездесущи, а император - не был. Поэтому его присутствие заменялось его изображением176.

I. Gradel убедительно доказывает, что частные культы были очень распространены, как в римской семье, в поместье ^отш), так и на улицах, форумах, в театрах и т.д. Порой императоры реагировали на эти феномены. Так, в свое царствование Тиберий запрещал устанавливать его статуи без его позволения и совершенно запретил ставить свой культовый образ среди культовых статуй богов, иными словами, запретил всякое формальное богослужение себе как божеству (Светоний. Тиберий. 26. 1)177. Однако это произошло только после того, как он начал опасаться набирающего силу Сеяна. Историки, и в их числе Тацит, описывают воздвижение статуй Сеяна и поклонение им, как нечто из ряда вон выходящее, но задачей историка в античности не было описывать повседневную реальность. Нормальным было поклонение статуям императора, ненормальным - поклонение статуям Сеяна. Далее, Плиний порицает Домициана за то, что он был тираном и проливал кровь людей, санкционируя казни. Плиний не критикует саму практику жертвоприношений императору - согласно свидетельствам, такие жертвы приносились и при Траяне. То, что Плиний использует высокую риторику, не должно внушать нам мысль, что он лжет - его аудитория без труда бы это распознала178.

Когда Тацит говорит, что после смерти Августа совершающие культ императора были в каждой римской семье, то это отражает положение вещей, при

котором эти же люди совершали культ живого императора.

Любой поэт того времени мог сравнить Августа с богом, а еще лучше с Юпитером180. Но даже не-поэты стремились почтить Августа в стихах. До нас дошло стихотворение одного центуриона в отставке, выбитое им в храме, посвященном еще живым внукам Августа, такое же искреннее, как и неуклюжее181.

176Ibidem. P. 223.

178Ibidem. P. 227.

""Ibidem. P. 112.

180Подборку поэтических свидетельств см. в кн.: Taylor L.R. The Divinity... P. 1442 и далее.

1181 Gradel I. Emperor Worship... P. 268-269.

Героическая нагота или «костюм Юпитера» (тога) превалируют в скульптурных изображениях императоров182. Существовали и портретные изображения, которые не сохранились до наших дней.

Так, во II в. по Р.Х. Плиний Младший обращался к императору Нерве и позже к Траяну с просьбой о разрешении построить из своих средств храм в городе Тифернум. В нем он хотел, помимо всего прочего, разместить галерею портретов всех римских императоров. В просьбе содержалось и упоминание о том, чтобы живущие императоры (то есть сначала Нерва, далее Траян) позволили разместить там и свои портреты. Пока он не получил разрешения от Траяна, Плиний Младший храм строить не начал. Важно заметить, что галерея ритуальных портретов была унаследована им от предков, что свидетельствует о прижизненном культе императоров их современниками-предками Плиния Младшего. Собственно, отец Плиния начал строить подобный храм в своем родном городе Комум183. Когда он умер, сын завершил его строительство и освятил его184. Храм был посвящен «Aetemitati Romae et Augustorum» - Вечности Рима и Августов. Этот подход вполне отражал идеологию, которую Плиний Младший желал отразить в своем храме в Тифернуме, собрав там коллекцию прошлых Августов и Августа живого185.

Личные обращения подданных к императору могли быть очень яркие: Плиний Младший, например, в переписке называет императора Траяна Dominus, господин («господь»). Римляне могли употреблять по отношению к императору высокие, даже божественные, наименованиями, совершать ему поклонение, как богу, но все это происходило в рамках частного культа186. Элий Аристид, оратор II в., пишет о римских магистратах: «.. .при имени государя он встает, он благоговейно его славит и возносит одновременно две молитвы: одну к богам - о его благополучии, а другую к нему - о своем» (Похвала Риму. 36-40)187.

182Zanker P. Augustus und die Macht der Bilder. München, 1987. S. 96-103.

183Комум - город в цизальпинской Галлии, важный римский форпост.

184Alföldi G. Ein Tempel des Herrscherkultes in Comum // Athenaeum. 1983. № 61. P. 362-373.

X8iGradel I. Emperor Worship... P. 98.

186Ibidem. P. 197.

187Элий Аристид. Священные речи. Похвала Риму / Ред. Межерицкая С.И., Гаспаров М.Л. М., 2006. С. 137.

Особым понятием римской религии вообще и культа императора в частности является так называемый numen. Этим словом обозначалась божественная сила, присущая тому или иному традиционному богу: Юпитеру, Марсу и т.д.188 Не существует единого мнения, что под этим подразумевалось, когда речь шла об императоре. Порой его считают синонимом слова «гений» или, что более убедительно, переводят как «божество», то есть синоним слова «бог» (ср. слова-синонимы «god» и «divinity» в английском языке)189.

Август и Столетние игры. Золотой век

При Августе и по его почину были проведены так называемые Вековые или Столетние игры («Ludi Saeculares»). Игра, являясь символом обновления190, имела очень важное значение в жизни римлян. Дело в том, что миф о создании Рима был связан с историей братоубийства. В основании Города лежала жертва, принесенная Ромулом - убитый им же брат его Рем. Священный ужас братоубийства камнем лег на судьбу Рима191.

Отношение римлян к конкретным событиям истории было истовым, почти религиозным192. Во время всех исторических кризисов римский народ был одержим «сумеречным мифом»: жизни Города пришел конец, он простоял ограниченное число лет, закончился так называемый Великий год, наступил предел всей мировой истории, в том числе и римской193. Рим ожидал своей гибели - он был в этом повторяющемся ожидании своего конца.

Но в царствование Октавиана Августа, казалось, закончились смуты, предвещавшие близкий конец Рима и мира - мировой катастрофы удалось избежать. В 25 г. до Р.Х. был закрыт храм Януса - символ того, что закончились войны, а в 11 г. до Р.Х. был воздвигнут знаменитый Ara pacis - Алтарь мира194.

188М. Элиаде считает, что numen имеет значение «numen dei» - выраженная тем или иным божеством воля (Элиаде М. История религиозных идей. От Гаутамы Будды до триумфа христианства. М. 2008. С. 129. Сн. 10).

189GradelL Emperor Worship... P. 247.

190Элиаде М. Мефистофель и андрогин. СПб., 1998. С. 206.

191Элиаде М. История веры и религиозных идей. С. 125.

192Там же. С. 130.

193Там же. С. 407. Сн. 1.

194Ibidem. P. 299.

Август словно воссоздал Рим заново, установив ожидаемый «вечный мир» - «pax aeterna», связываемый с периодом благоденствия, Золотым веком. В этом выражалось стремление религиозного чувства римлянина освободиться от судьбы, закона космических циклов195. Игры, происходившие с 31 мая по 3 июня 17 г. по Р.Х.196, были подтверждением того, что Августом мир обновлен, что грядут иные времена, когда на землю вернутся добродетели, получившие титулы «августовых» - что означало и «священный» и «связанный с Августом». Император был залогом возращения на землю Мира, Справедливости, Спасе-ния,Чести и Добродетели.

Символом новых времен стал «Золотой век» - понятие, впервые употребленное греком Гесиодом в VIII-VII до Р.Х., но оживленное римлянином Овидием на рубеже эпох197.

Овидий возвращается к образу сменяющих друг друга веков: золотой сменяется серебряным, серебряный - медным, медный - железным. Золотой век, по Овидию, отличает то, что люди тогда сами собой, без какого-то внешнего принуждения и т.д., без закона, практиковали (именно не соблюдали, не хранили, а активно практиковали), как бы внедряя их в жизнь, верность справедливости, подобно тому как обрабатывает свое поле земледелец. Верность той справедливости, которая здесь в латинском тексте Овидия названа словом «rectum», по-гречески «dike».

О том, как наступит это reversio, или возвращение Золотого века, говорит

еще один римский поэт времен Августа-Альбий Тибулл. Тибулл пишет: «Мир

уступил и блестят с мотыгой плуг, а доспехи мрачные тихих бойцов в тёмном 198

ржавеют углу» .

Но особенно ярко эти чувства отражены в знаменитой IV Эклоге поэта Вергилия, старшего современника Овидия. Поэт здесь выступает как религи-

195Элиаде М. История веры и религиозных идей. От Гаутамы Будды до триумфа христианства. М., 2008. C. 409.

196Ibidem. P. 298.

191 KlauckH.-J. The Religious Context... P. 299.

198Цит. по: Чистяков Г., свящ. Fidem rectumque или «верность справедливости» // Сайт «Георгий Чистяков». URL: http://tapirr.com/ekklesia/chistyakov/roma/14.htm (дата обращения: 29.05.2012).

озный мыслитель - некоторые строфы этой эклоги поразительно напоминают пророчества Исайи (Ис 1:6-8):

Сами домой понесут молоком отягченное вымя Козы, и грозные львы стадам уже страшны не будут. [...] Сгинет навеки змея, и трава с предательским ядом Сгинет [...]199

Вергилий тоже верит в то, что был Золотой век или «Сатурново царство», но только, в отличие от большинства античных мыслителей, Вергилий считает, что Золотой век ещё вернется, причем очень скоро, на землю. Особые знаки Вергилий связывает с рождением некоего младенца. Приведем этот отрывок в переводе В. Соловьева:

Музы Сицилии! Песнь теперь мы начнем поважнее. Радуют сердце не всем кустарник и низкие травы. Петь нам леса, - пусть леса достойны консула будут. Возраст последний уже настал по кумейским вещаньям. Новых великих веков чреда зарождается ныне. Вот уж и Дева200 грядет, грядет и Сатурново царство. Новое племя уже с небес посылается горних. Ты же к младенцу тому, с кем железный век прекратится, С кем для мира всего взойдут времена золотые, Чистая, ласкова будь, Люцина: твой Феб уже правит. Оного века краса при тебе, Поллион, зародится. Консульство узрит твое начатки времен величайших, И хоть еще при тебе следы греха рокового Будут у нас, но вотще: мы вечного страха избудем. Жизнь богов восприняв, он вместе с богами увидит Всех героев земли, и сам будет зрим между ними. Мир примерив, воцарит он отчую силу над миром. Первым, младенец, тебе земля незатейливым даром Стелет вьющийся плющ и с ним ползучие травы,

199Цит. по: Там же.

200Дева - Астрея, богиня справедливости.

Козы домой понесут сосцы, растяженные млеком,

Сами; чудовищных львов стада бояться не будут.

Сами собою цветы дадут тебе мягкое ложе.

Сгинет и змей, а за ним и зелье лукавое сгинет,

И ассирийский амон рождаться станет повсюду.

Только что ты о делах отца и про славу героев

И понемногу поля зажелтеют колосом мягким,

И на диких лозах повиснут багряные грозды,

Твердый же дуб источать росу медвяную станет.

Но не совсем пропадут создания древней обиды.

Нужно будет еще Фетиду пытать кораблями,

Грады стеной окружать, бороздами взрезывать землю.

Явится Тифис другой, и снова героев избранных

Но лишь мужем тебя окрепший соделает возраст,

С моря исчезнет пловец, и сосне корабельной товаров

Уж не менять: вся земля давать всем поровну будет;

Почвы не тронет кирка, и нож лозы не коснется.

Пахарь дородный тогда волов избавит от ига.

Больше не будут уж нас обманывать краской искусной

Ткани, но сами в лугах овны окрашивать будут

Пурпуром нежным руно иль ярким цветом шафрана.

Сам собою сандикс пасущихся агнцев оденет.

Вот какие века соткнут на своих веретенах

С волею вышних судеб неизменно согласные Парки.

К почестям ты приступи, - настало уж время, - к великим,

Отпрыск богов дорогой, великий Зевса питомец!

Узришь ныне сей мир, что движется тяжестью круглой

Земли, пучины морей и неба глубокого своды, -

Узришь, чтоб радостью все грядущий век повстречало.

Духа довольно, чтоб мог твои возместить я деянья!

В песнях тогда бы меня ни фракийцу Орфею, ни Лину Не победить, хотя б им отец и мать помогали: Каллиопея тому, а этому - Феб светозарный. Пан пред Аркадией всей когда бы со мной состязался, Пан пред Аркадией всей признал бы себя побежденным. Ныне, младенец, начни улыбкой приветствовать матерь. Десять уж месяцев ей, сменяясь, труда не меняли. Ныне начни ты: кого не встречали родители лаской, Тот ни трапезы богов, ни ложа богинь не достоин201.

Исторически ожидаемым младенцем, вероятно, должен был бы стать рожденный в консульство Поллиона сын Марцелла и Юлии202, однако этот образ

преодолел обычные исторические рамки и будоражит мысль христиан уже два

тысячелетия.

На передний план, казалось бы выступают здесь зыбкие политические надежды, которые обречены были устареть и потерять свой смысл чрезвычайно скоро. «Самое поразительное, однако, что эклога не устарела и не потеряла смысла, потому что в ней выразилось нечто устойчивое и неразрушимое: само состояние душ, замерших в небывалом ожидании»204.

Однако со смертью Августа надежды на возвращение Золотого века умерли.

Посмертный культ Августа

Август как-то вскользь в письме заметил Тиберию: «Благость моя приведет меня к небесной славе» (Светоний. 11. 3). Это было шуткой, но шуткой,

сказанной неспроста205.

201 Соловьев В.С. Поллион // Соловьев В.С. Стихотворения и шуточные пьесы. Ленинград: Советский писатель, 1914. С. 195-191.

202Зелинский Ф.Ф. Из жизни идей. СПб., 1995. С. 233.

203Данте в своих странствиях встречает римлянина, который принял крещение, читая поэму Вергилия. «Ты дал мне петь, ты дал мне верить в Бога!» - говорит римлянин, поэт Стаций, реально живший в I в. В дословном переводе эти слова звучат так: «Через тебя я стал поэтом, через тебя - христианином!» (Чистилище. 22.13). См.: Аверинцев С.С. Связь времен. Киев, 2005. С. 131. Сн. 2.

204Аверинцев С.С. Связь времен. Киев, 2005. С. 130.

205GradelI. Emperor Worship... P. 91-98.

Август, не будучи государственным богом при жизни, после смерти получил то, что называлось на языке закона «небесные почести» - «caelestas honores». Это формальное постановление мог сделать только Римский сенат. Это случилось 17 сентября 14 г. по Р.Х., вскоре после смерти Августа206.

Тело Августа, умершего 19 августа 14 г. по Р.Х., вне Рима, в Ноле, было торжественно ввезено в Рим по Аппиевой дороге. В погребальной процессии несли изображения великих людей и богов Рима, в том числе - божественных предков Августа. Катафалк направлялся на Марсово поле, где происходила кремация и траурные церемонии. Тиберий зачитал вслух «Деяния» (Res gestiae) своего отца207 - это было своеобразной надгробной речью, написанной самим Августом208. В ней он перечислял свои заслуги и просил Сенат о «божественных почестях», которые Сенат признал позже, издав соответствующий декрет. Только теперь Август стал государственным богом Divus Augustus государственного культа и получил в Риме государственные храмы и жрецов (sodales), хотя до этого он широко почитался как бог в частном культе римлян и жителей Италии.

Об Августе начали слагаться легенды, подобно тому, как слагались они об Александре Великом. Ему приписывалось божественное сыновство: уже не от женского божества, Венеры, а от его бога-покровителя, Аполлона209, соединившегося в канун своего праздника с его матерью (Светоний. Август. 94. 4); во сне его мать, будучи беременной, видела себя вознесенной к звездам, а его отец видел луч света, исходящий от тела своей беременной супруги. Появились рассказы о его чудесном детстве, повествующие, например, как маленький Октавий с успехом запрещал квакать лягушкам в пруду его деда. У подросшего мальчика Октавия орел вырвал хлеб из рук, а потом, вознесшись, бросил этот хлеб ему (Светоний. Август. 94. 7).

206Ibidem. P. 270.

207Тиберий, сын Ливии, был усыновлен Августом, что дало ему право не только на императорскую власть, но и на именование «divi filius», «сын божий». Надпись на динарии кесаря (Мф 22, 15-22) гласила: Tiberius Caesar Divi Augusti Filiis Augustus Pontifex Maximus (Тиберий Цезарь, сын божественного Августа, Август, верховный понтифик (верховный жрец) (КураевА., протод. Дары и анафемы: что христианство принесло в мир. Размышления на пороге III тысячелетия. М., 2001. С. 10.

208Ibidem. P. 272.

209 Август при жизни избрал своим богом-покровителем не Марса, бога войны, а приносящего порядок и устроителя дел человеческих, Аполлона.

Слагались легенды и о его последних днях. Так, накануне смерти Августа молния ударила в его статую, расплавив первую букву надписи «Caesar Imperator Augustus». «С» в латинском языке означало также и число «100». Это было воспринято, как божественный знак (молния не только поражала врагов Юпитера, но и возносила на небо), говорящий о том, что до того, как Август станет богом («aesar» по-этрусски означало «бог»), остается 100 дней (Свето-ний. Август. 97. 2).

После похорон (кремации) Августа бывший претор, Нумерий Аттик, засвидетельствовал под клятвой, что он видел Августа, возносящегося на небо, подобно древнему Ромулу210. Это же подтверждал обычай выпускать на похоронах орла211, взмывающего в небо - обычай, который употреблялся и для императоров, и для их жен, хотя символом женщины-богини был не орел, а павлин. Император не принадлежал более к миру смертных. При похоронах, возможно, использовалась и восковая фигура императора: воск расплавлялся, не оставляя

после кремации обычного праха, что символизировало наступившую божествен-

Римляне, тем не менее, не были наивны и хорошо различали человеческий прах человека-императора и новое божественное существо, которое восходило в небо с погребального костра. Так, надгробные камни умерших императоров и других обожествленных лиц их семей несут всю их титулатуру кроме слова «Divus»213. Это говорит о глубоком религиозном чувстве: человек-император преображается после смерти и апофеоза - вознесения, он уже не тот, кого они знали прежде. Но при этом Август, встречающий незадачливого Клавдия на небесах у Сенеки в его сатирическом «Апоколокинтосе», узнаваем, но и единственный из небожителей, кто занят там своим делом, а не болтовней214.

210Ромул, ставший богом под именем Квирина, тоже имел своего свидетеля - сенатора Юлия Прокула, которому он явился.

211 Данте изобразил душу Траяна, спасенного по молитвам св. Григория Великого, на шестом из семи небес Рая в виде орла (Рай. XX. 112).

212GradelI. Emperor Worship... P. 283.

213Ibidem. P. 322.

214Апофеоз божественного Клавдия / Под ред. Гаспарова М.Л. М., 1989.

Культ покойных императоров после Августа

Все императоры первого века поддерживали культ покойных императоров. Тиберий, Клавдий и Веспасиан в отношении к своему культу подражали Августу; Калигула, Нерон и Домициан активно инициировали собственные куль-

Династия Антонинов, в общем, принимала культ живого императора. Обожествление Фаустины Старшей и Фаустины Младшей, покойных и весьма добродетельных жен императора Антонина Пия и Марка Аврелия, носили сугубо личный характер и были вдохновлены религиозным чувством их близких, однако эти культы долго не продержались. На посмертных изображениях умершие императоры возносятся на небо, восседая на крылатом юноше - Эоне, а императриц возносит дева Этернитас, Вечность216.

Культ покойных императоров в III в. был широко распространен в римской армии; одной из главных причин этого была необходимость заклания животных для рациона легионеров, так как заклать животное без жертвенного посвящения было в эпоху античности невозможно217.

Однако культ покойных императоров угасал: последняя надпись, сделанная коллегией арвалов, датирована 240 г. по Р.Х. Угасание культа218 покойных императоров (divi) и его формализация в III в. стала знаком кризиса ритуала и римской религии. В этот период наметился переход к солярному единобожию, распространялась личная религия, в которой бог-покровитель общался с адептом в мистериях, во сне и наяву. Всплеск императорского культа при Диоклетиане, в котором он назывался сыном Юпитера (Iovius), а его соправитель-кесарь сыном Геракла (Herculius)219, следует рассматривать как часть его общегосударственных реформ, в которых императорский культ, все более и более приближавшийся к его восточной модели220, был необходимой формальной частью

215Никто из живых императоров не был провозглашен государственным богом, за исключением Юлия Цезаря. Исключения составляют безумные императоры Калигула и Домициан. «Настоящий император» никогда не становился государственным богом.

216Gradel I. Emperor Worship... P. 4; 311.

217Ibidem. P. 367.

218Ibidem. P. 358.

219Зелинский Ф.Ф. Римская империя. СПб., 2000. С. 386.

220Диоклетиан ввел падение ниц перед собой, подобно восточным владыкам (Зелинский Ф.Ф. История античной культуры. СПб. 1995. С. 343).

домината. За этим всплеском и последовавшими в конце правления Диоклетиана последними гонениями на христиан власть перешла к поклоннику солярного бога Митры, будущему первому императору-христианину Константину.

Заключение

Императорский культ был вместе с политикой и дипломатией одним из составляющих существования Римской империи221. Обычно его рассматривают как «безжизненную», «принудительную» форму религии, особенно говоря о Риме и Италии, забывая о языке ритуала, которым говорило богословие античной религии и в частности, религии римской. Этот язык способен выразить то, что гораздо сложнее выразить словами222. Вспомним аналогичную ситуацию уже в христианской античной среде, когда в эпоху арианских споров Церковь почти целый век искала слова для адекватного выражения своего Евхаристического опыта, насчитывавшего более трех веков.

Но, как мы уже видели, искренность поклонения живому императору как богу была составной частью мировоззрения среднего римлянина, как знатного, так и бедного, даже вольноотпущенника и раба. Всплеск живого религиозного чувства охватывает на рубеже эр Рим, и центр этого чувства - живой бог, император, принесший мир, благой и справедливый победитель. Казалось, весь мир обновляется, и Вековые игры становятся словно преддверием «Сатурно-ва царства», в котором будет править справедливость. Грех Ромула, лежащий в основании Рима, нуждался в очищении, и желание очищения было религиозным двигателем римского религиозного чувства на рубеже эр.

«Быть богом означает, что один смертный помогает другому смертному, и это есть путь к вечной славе. Этим путем шли наиболее благородные из римлян, и теперь этим путем пошел Август, <...> придя на помощь ослабевшему миру. Старый обычай, по которому следует бларить таковых достойных мужей за подобные дела, говорит, что имена их должны почитаться вместе с именами богов. Ибо имена богов, как и имена созвездий, произошли от достойных дел людей», - писал знатный и высокообразованный римлянин, Плиний Старший223.

221 Price S.R.F. Rituals and Power... P. 248.

222Gradel I. Emperor Worship... P. 365-366.

223Цит. по: Klauck H.-J. The Religious Context... P. 309.

Побеждающий, спасающий и милующий император, принесший мир на землю и мудро правящий римскими землями был богом в действии, как был богом Юпитер Освободитель или Марс Мститель, открывающиеся в своих соответствующих деяниях. Для римлянина в каждое дело - от труда землепашца до служения императора - были вплетены действия той или иной божественной силы. Божественность правителя Рима также открывалась для его сограждан в его делах. Неслучайно надгробное слово, написанное Августом самому себе, носило название «Деяний» - доказательством для римского народа и Сената того, что Август имеет право по своим делам получить посмертный божественный культ, были именно его дела, а не чудотворения, ратный труд полководца и непростой труд главы государства, а не происхождение от Венеры. Наоборот, недостойные дела приводили к тому, что император декретом Сената лишался обожествления, а его память предавалась забвению (damnatio memoriae).

Религиозное восприятие фигуры правителя-императора римлянами (как в самом Риме, так и в Италии) разнилось от эллинистического. Это отличие было обусловлено иным, чем у греков, религиозным мироощущения римлян: в божестве они видели не столько абстракцию, сколько действие. Религиозный, неметафизически ориентированный, но сильный и живой ум римлян питал интерес к конкретному событию224.

Поклоняющийся императору поклонялся не господину, «dominus», главе семьи, «pater familias», или патрону, но поклонялся живому божеству. И это возводило поклоняющегося на совершенно другой уровень - он не был клиентом, он был «участником жертвенника» живого бога - императора. Отсюда этот религиозный энтузиазм римлян, который нельзя свести просто к лести и че-ловекоугодничеству. Поклоняющиеся богу-императору, а не его гению, не желали быть клиентами у патрона, они хотели быть свободными римлянами перед своим живым богом.

Не случайно знаток античности, Ф.Ф. Зелинский, видя в античной религии «ветхий завет»225 европейского христианства, называет Августа таким вы-

224Элиаде М. История веры и религиозных идей. С. 130.

225Зелинский Ф.Ф. Религия эллинизма. Томск, 1998. С. 3.

соким именем как «римский Мессия»226. Вернее было бы назвать его, быть может, «римским Давидом» - царем-прообразом истинного Мессии.

Без всякого сомнения, религиозное поклонение императору и его семье

дало новую жизнь и открыло новые горизонты перед традиционным государ-

ственным культом.

Однако надежды на возвращение Золотого века оказались перед лицом жестокой реальности. Мир не изменился, и правящие императоры Нерон, Калигула, Домициан, Каракалла раз за разом разбивали надежды тех, кто хотел видеть в императоре живого бога. Но надежда эта не угасала, ибо мечта о том, чтобы возлежать на совместной трапезе с живым богом, видеть на улицах Вечного города Рима живого бога, знать, что народом римским правит благой бог, видимый всеми победитель зла, уже была неуничтожима и не могла быть стертой из памяти римлян, в истории которых были Юлий и Август.

Надежда на «благого младенца» разбилась уже при воцарении Калигулы, которого встречали радостными возгласами.

«...Народ по пути встречал его густыми ликующими толпами, с алтарями, с жертвами, с зажженными факелами, напутствуя его добрыми пожеланиями, называя и «светиком», и «голубчиком», и «куколкой», и «дитятком». А когда он вступил в Рим, ему тотчас была поручена высшая и полная власть по единогласному приговору сената и ворвавшейся в курию толпы, вопреки завещанию Тибе-рия, который назначил ему сонаследником своего несовершеннолетнего внука. Ликование в народе было такое, что за ближайших три неполных месяца было, говорят, зарезано больше, чем сто шестьдесят тысяч жертвенных животных. Когда через несколько дней он отправился на Кампанские острова, все приносили обеты за его возвращение, не упуская самого малого случая выразить тревогу и заботу о его благополучии. Когда он, было, захворал, люди ночами напролет толпились вокруг Палатина; были и такие, которые давали письменные клятвы биться насмерть ради выздоровления больного или отдать за него свою жизнь» (Светоний. Калигула,13).

226Зелинский Ф.Ф. Римская империя. СПб., 2000. C. 103.

221 Bailey C. Phases in the Religion of Ancient Rome. California, 1932. P. 116.

Вскоре после этого воцарения «светика» и «куколки» последовала страшная фантасмагорическая эпоха правления безумного чудовища-императора228.

Последующие правления достойных и недостойных императоров, и, наконец, смена «века Антонинова» нестабильностью третьего века привели к тому, что тоска о живом боге, справедливом земном правителе и победителе, ушла в дальние глубины памяти римлянина. Он стал искать бога в мистериях, в солярном культе, в неоплатонической философии, а императорский культ, некогда религиозно полноценный и глубокий, выхолостился и стал частью пустого официоза времен Диоклетиана.

Но налицо была мощная религиозная жажда, и римляне находили различные источники ее утоления. Достойны напоминания примеры таких великомучеников из римской элиты, как Георгий, Димитрий, Пантолеон и других, которые были ведомы высоким религиозным импульсом и порой даже не успевали принять крещения из-за быстроты своего решения избрать своим Царем Христа, живого человека и Бога. «Великая тоска»229 по несбывшемуся земному царству с благим живым богом привела многих римлян к принятию Христа как истинного Царя, Победителя, Сына Божия и Господа. Символично, что терминология, которую использовали в императорском культе, появляется уже в раннехристианских произведениях, входящих в Новый Завет, хотя сам Иисус Христос предпочитал называть Себя «Сыном Человеческим», обращая мысль своих слушателей к пророчествам Даниила. Сам тот факт, что римская религиозная терминология могла быть использована в русле христианства говорит о том, что она несла более глубокий смысл и более сильные надежды, чем кажется.

Если предсмертный возглас умирающего стоя, как подобает римлянину и императору, Веспасиана, полон горечи230, то умирающий последний раб-христианин радовался, ибо был возлюбленным чадом Сына Божия и Господа, который «жив во веки веков». Монотеизм вознес понятие о Сыне Божием Иису-

228KlauckH.-J. The Religious Context... P. 303.

229Флоровский Г., прот. Восточные отцы Церкви. М. 2003. С. 39.

230«Vae, puto deus fio!» - «Увы, кажется, я становлюсь богом!» (Светоний. Веспасиан. 23. 4). В литературе до сих пор нет единого мнения, что имел в виду умирающий, но, несомненно, он не высмеивал посмертный апофеоз как наивный ритуал. (KlauckH.-J. The Religious Context... P. 309).

се на огромную высоту, и никакой император на нее не мог и посягнуть, ибо император был даже после смерти, самым низшим из богов231.

Христиане не столько полемизировали с культом императора, называя Иисуса «Сыном Божиим» и «Господом», сколько свидетельствовали о своем опыте. Они опытно знали, что долгожданное Царство, принадлежащее живому Триумфатору, Человеку и Богу, уже здесь.

Это сакральное ощущение исполнения чаяний римского религиозного чувства дожило до времен византийского средневековья, когда гениальная поэтесса инокиня Кассия в IX в. писала свою знаменитую Рождественскую стихиру, ставя в параллель с положительным смыслом, без противопоставления, Августа и Христа.

Когда Август на земле воцарился, истребляется народов многовластие; Когда Бог от Пречистой воплотился, упраздняется кумиров многобожие. Единому царству дольнему страны служат; В Единого Бога Горнего люди верят. Исчисляются народы волею Кесаря; Знаменуются святые именем Господа - Тебя, вочеловечившегося Бога нашего. Велика Твоя милость, Господи, слава Тебе232.

Римский император как религиозная фигура остался в прошлом, как дальний прообраз, неясная, а порой и искажающая очертания реальности тень. Четвертая эклога величайшего римского поэта и провидца Вергилия233, не будучи однозначным пророчеством о Христе, как пророчества Ветхого Завета, тем не

231 Gradel I. Emperor Worship... P. 212-213; они были даже ниже, чем гений живого императора (p. 335).

232Рождественская Вечерня. Стихира на Господи воззвах. «Византийская поэтесса IX в. Кассия подчеркивает смысловую сопряженность двух планов средствами синтаксического и метрического параллелизма» (Аверинцев С.С. Судьбы европейской культурной традиции в эпоху перехода от Античности к Средневековью // Из истории культуры Средних веков и Возрождения. М., 1916. С. 62-63).

233Вергилий изображен среди древних праведников на одной из стен Благовещенского собора в Кремле.

менее, отражает в своей глубинной теме ожидание полноты времен. «И это ожидание, достигшее пика во времена Августа, оказалось оправданным»234, - писал С.С. Аверинцев. Тот, кого ждали, пришел в царство Августа - Младенец родился, но родился незаметно и вдали от Вековых игр.

Подчеркнем, что в IV эклоге речь идет не о наступлении чего-то нового, но о возвращении старого, о возвращении того прекрасного и незамутненного грехом и пороком прошлого, с чего начиналась некогда человеческая история. Люди надеялись на восстановление древней справедливости и того особого и безгрешного миропорядка, память о котором сохранялась в глубинах их душ.

Однако всё произошло по-другому. «Осуществляется не восстановление старого, но в жизнь входит новое, в мир приходит Христос»235.

Христос творит дела не противоположные делам Августа, но более великие дела. Он Миротворец более Августа, он Царь более императора. Он обновил весь мир - не только Pax Romana, но и те земли, куда не ступала нога римского легионера. И это обновление не нуждалось более в повторениях, «ибо Он одним приношением сделал навсегда совершенными освящаемых» (Евр 10:14, пер. еп. Кассиана).

При всей долгожданности этого Царства его инаковость была сходна с инаковостью царства Мессии в представлениях межзаветного иудейства. Чаяния были исполнены, но, так же как и в случае с пророчеством Исайи (7:14), долгожданный младенец не принадлежал к царственной семье очередной правящей династии236.

Эта инаковость вызывала непонимания, подозрения, и, наконец, гонения. Прошло три века мученических свидетельств во время гонений, и выступлений апологетов в краткие и долгие промежутки затишья, прежде чем римский император Константин Великий, которому при жизни также посвящали храмы237, со-

234Аверинцев С.С. Связь времен. Киев, 2005. С. 131.

235 Чистяков Г., свящ. Fidem rectumque... Там же.

236Ближайший исторический смысл пророчества Исайи (Ис 7:14) - надежда увидеть в Езекии, сыне царя Ахаза, Помазанника, через которого Израиль станет народом Божиим (Сорокин А., прот. Введение в Священное Писание Ветхого Завета. СПб., 2002. C.168).

237В последние годы своего царствования Константин позволил жителям Умбрии возвести в честь него и его династии храм, с празднествами и театральными представлениями, прибавив: «Ежели он не будет осквернен ложью и заразными сувериями» (Markus R.A. The End of Ancient Christianity. Cambridge Univercity Press, 1990. P. 32).

единит Римскую империю с именем Царя Христа, Сына Божия, Господа и Бога Живого. А уже на Первом Вселенском Соборе император Константин цитировал четвертую эклогу поэта Вергилия238, несущую вдохновение августовского времени, времени, когда старая эра незаметно сменилась новой.

Источники

1. Pliny the Elder. The Natural History / Eds. J. Bostock, H.T. Riley. L., 1855-1857.

2. Апофеоз божественного Клавдия. М., 1989.

3. Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М.: Наука, 1993.

4. Квинт Гораций Флакк. Оды. Эподы. Сатиры. Послания. М.: Худож. литература, 1970.

5. Корнелий Тацит. Анналы // Корнелий Тацит. Соч. В 2-х т. Т. 2. СПб.: Наука, 1993.

6. Петроний. Сатирикон // Римская сатира. М.: Худож. литература, 1989.

7. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. В 2-х т. Т. 1. М., 1994.

8. Полибий. Всеобщая история. СПб., 1994.

9. Публий Вергилий Марон. Буколики. Георгики. Энеида. М.: Худож. литература, 1971.

10. Публий Овидий Назон. Элегии и малые поэмы. М., 1973.

11. Соловьев В.С. Поллион // Соловьев В.С. Стихотворения и шуточные пьесы. Л.: Советский писатель, 1974.

12. Тит Макций Плавт. Собр. соч. В 3-х т. Т. 2. М., 1997.

13. Хрестоматия по античной литературе. В 2-х т. М., 1965.

14. Цицерон Марк Тулиус. Письма: В 3 тт. / Пер. и комм. В.О. Горенштейна. М.-Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1949-1951.

15. Элий Аристид. Священные речи. Похвала Риму. М., 2006.

238Аверинцев С.С. Связь времен. Киев, 2005. С. 130.

Литература

На русском языке

1. Аверинцев С.С. Судьбы европейской культурной традиции в эпоху перехода от Античности к Средневековью // Из истории культуры Средних веков и Возрождения. М., 1976.

2. Аверинцев С.С. Связь времен. Киев, 2005.

3. Дройзен И. История эллинизма. Т.1. Ростов-на-Дону, 1985.

4. Зелинский Ф.Ф. Из жизни идей. СПб., 1995.

5. Зелинский Ф.Ф. История античной культуры. СПб., 1995.

6. Зелинский Ф.Ф. Религия эллинизма. Томск, 1998.

7. Зелинский Ф.Ф. Римская империя. СПб., 2000.

8. История древнего мира. Упадок древних обществ / Под ред. Дьяконо-ваИ.М., Нероновой В.Д., Свенцицкой И.С. М., 1989.

9. Культура древнего Рима. В 2-х т. / Под ред. Голубцовой Е.С. М., 1995.

10. Кураев А., протод. Дары и анафемы: что христианство принесло в мир. Размышления на пороге III тысячелетия. М., 2001.

11. Мифы народов мира. Энциклопедия. В 2-х т. / Гл. ред. С.А. Токарев. М.: «Советская энциклопедия», 1982.

12. Постернак А.В. История Древней Греции и Древнего Рима. М.: Изд-во ПСТБИ, 1999.

13. Сорокин А., прот. Введение в Священное Писание Ветхого Завета. СПб., 2002.

14. Успенский Н. Анафора // Богословские труды. М., 1975. С. 73-80.

15. Флоровский Г., прот. Восточные отцы Церкви. М. 2003.

16. Чистяков Г., свящ. Fidem rectumque или «верность справедливости» // Сайт «Георгий Чистяков». URL: http://tapirr.com/ekklesia/chistyakov/roma/14.htm (дата обращения: 29.05.2012).

17. Элиаде М. История веры и религиозных идей. От Гаутамы Будды до триумфа христианства. М. 2008.

18. Элиаде М. История веры и религиозных идей. От каменного века до элев-синских мистерий. М., 2008.

19. Элиаде М. Мефистофель и андрогин. СПб., 1998.

20. Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. М., 1999.

21. Элиаде М. Священное и мирское. М.: Изд-во МГУ, 1994.

На иностранных языках

1. AlfoldiA. Die zwei Lorbeerhdume des Augustus. Ant. 3.14. Bonn, 1973.

2. Alfoldy G. Ein Tempel des Herrscherkultes in Comum // Athenaeum. № 61. 1983. P. 362-373.

3. Bailey C. Phases in the Religion of Ancient Rome. California, 1932.

4. Bleicken J. Augustus: Eine Biographie. Berlin, 1998.

5. Brown B.A. Noah"s Other Son: Bridging the Gap between the Bible and the Qur"an. N. Y.-L., 2007.

6. Charlesworth M.P. Some Observations on the Ruler Cult, Especially in Rome // Harvard Theological Review. 1935. XXXVIII. 1. P. 5-44.

7. Cuss D.F.C.J. Imperial Cult and Honorary Terms in the New Testament. University Press Fribourg, 1974.

8. Dorcey P.F. The Cult of Silvanus: a Study in Roman Folk Religion. New York, 1992.

9. Elsner J. Cult and Sculpture; Sacrifice in the Ara Pacis Augustae // Journal of Roman Studies. 1991. 81. P. 50-61.

10. Fears J.R. Princeps a diis electus: The Divine Election of the Emperor as a Political Conceptat Rome / American Academy in Rome Papers and Monographs. 26. Rome: American Academy.

11. Ferguson E. Backgrounds of Early Christianity. Michigan, 1987.

12. Festugière A.J. Le monde gréco-romain au temps de notre Seigneur. Paris, 1935.

13. Fishwick D. The Development of Provincial Ruler Worship in the Western Roman Empire // Aufstieg und Niedergang der römischen Welt. II. Principat. 16. 2. Berlin; New York, 1978. P. 1201-1253.

14. Fishwick D. The Imperial Cult in the Latin West: Studies in the Ruler Cult of the Western Provinces of the Roman Empire, Part 2.1. Brill Academic Publishers, 1987.

15. Gradel I. Emperor Worship and Roman Religion. Oxford - New York: Oxford University Press, 2002.

16. Hallet C. The Roman Nude: Heroic Portrait Statuary 200 B.C. - A.D. 300. Oxford University Press, 2011.

17. Hanson J.A. Plautus as a Source Book for Roman Religion // Transactions and Proceedings of the American Philological Association. 1959. № 90. 69. P. 48-101.

18. Harmon D.P. The Family Festivals of Rome // Aufstieg und Niedergang der römischen Welt. 1978. 2/16/2.

19. Himmelmann N. Ideale Nacktheit in der griechische Kunst, Walter de Gruyter, 1990.

20. Klauck H.-J. The Religious Context of Early Christianity: A Guide to Graeco-Roman Religions. Edinburgh, 2000.

21. Kuhrt A. Usurpation, Conquest and Ceremonial: From Babylon to Persia // Rituals of Royalty: Power and Ceremonial in Traditional Societies / Ed. by Cannadine D. and Price S.R.F., Past and Present Publications. Cambridge, Cambridge University Press, 1987.

23. Muth R. Römische Religio // Serta philological Aenipotana. 1961. 7/8. P. 247-250.

24. Nock A.D. Notes of Ruler-Cult. I-IV // The Journal of Hellenistic Studies. 1928. Vol. 48. Part I.

25. Nock A.D. Religious Developments from the Close of the Republic to the Death of Nero // The Cambridge Ancient History. 1934. 10. P. 481-510.

26. North J. Democratic Politics in Republican Rome / Past and Present. 1990. № 126. P. 3-21.

27. Plecket H.W. An Aspect of the Emperor Cult: Imperial Mysteries // Harward Theological Review. 1965. V. 58. № 4. P. 333-347.

28. Price S.R.F. Gods and Emperors: the Greek Language of the Roman Imperial Cult//Journal of Hellenic Studies. 1984. 104.

29. Price S.R.F. Rituals and Power: Roman Imperial Cult in Asia Minor. Cambridge, 1985.

30. Roemischer Kaiserkult / Ed. A. Wlosok. Darmstadt, 1978.

31. Saller R.P. Patriarchy, Property and Death in the Roman Family. Cambridge University Press, 1994.

32. Saller R.P. Personal Patronage under the Early Empire, 1982.

33. Scheid J. Religion et piété à Rome, 1985.

34. Taylor L.R. The Divinity of the Roman Emperor. Middletown, Connecticut, 1931.

35. Treggiani S. Roman Freedmen during the Late Republic. Oxford, 1969.

36. Warde Fowler W. Romans Ideas of Deity. Oxford, 1911.

37. Weinstock S. Divus Julius. Oxford, 1971.

38. Woolf G. Divinity and Power in Ancient Rome // Religion and Power. Divine Kingship In the Ancient World and Beyond / Ed. Brisch N. The Oriental Institute of the University of Chicago. Oriental Institutes Seminars. Chicago, Illinois: University of Chicago, 2008. P. 243-259.

39. YorkM. Pagan Theology: Paganism as a World Religion. New York University Press, 2003.

40. Zanker P. Augustus und die Macht der Bilder. München, 1987.

Другое направление изменения римской религии было связано с переходом от республики к принципату и позже к доминату. Зародившаяся в результате кризиса рабовладельческой республики монархическая власть (вначале завуалированная республиканской титулатурой) требовала религиозного освящения. Первые, хотя и робкие, проявления культа императорской власти заметны уже при Сулле, который считался особым любимцем богов. Но настоящее обоготворение императоров (вначале посмертное, а потом и прижизненное) началось с Юлия Цезаря. Ему первому был устроен “апофеоз”, официальные божеские почести по смерти. Октавиан, принявший прозвище “Августа”, то есть “священного”, был причислен после смерти к богам, и в честь его был построен храм. Калигула уже при жизни объявил себя богом и даже приказывал заменять головы на статуях греческих богов изображением его собственной головы. По всей империи был введён официальный культ “гения императора”. Всё это имело очень ясный политический смысл.

Свободомыслие

Если в широких массах почитание древних национальных богов постепенно вытеснялось восточными культами, то в образованных кругах оно, по мере культурного развития общества, отступало перед ростом свободомыслия. Последнее начало распространяться в Риме вместе с греческой образованностью. Один из энергичных проповедников греческой культуры - переводчик греческих авторов на латинский язык поэт Квинт Энний (240-169 гг. до н.э.) был решительным скептиком в вопросах религии и не верил в богов. Его современник Плавт (250-184 гг. до н.э.) позволял себе в своих комедиях с насмешкой пародировать молитвенные формулы, влагая их в уста воров и бездельников. Другие писатели и философы II и I вв. до н.э. пытались примирить религию с рациональным мировоззрением, придавая мифам и представлениям о богах аллегорическое значение. Некоторые из образованных людей, уже не веря сами в гадания и предзнаменования, считали их все же необходимыми для народа. Например, Цицерон, умевший сочетать своё свободомыслие с добросовестным выполнением должности авгура, говорил: “Что бы ни думать об ауспициях, их надо сохранить, чтобы не оскорблять народных убеждений и ради тех услуг, которые они могут оказать государству”.

Своей высочайшей вершины римское свободомыслие достигло в творчестве Тита Лукреция Кара (99-55 гг. до н.э.), гениального поэта и философа-материалиста. Последовательно проводя в своей замечательной поэме “О природе вещей” материалистическую точку зрения на мир, отрицая существование богов и разоблачая вред религии, Лукреций сумел подняться и до понимания корней религии и причин её живучести. Менее последовательным материалистом был Плиний Секунд Старший (23-79 гг. н.э.); отрицая традиционных богов, он, однако, признавал божеством солнце, которое считал центром вселенной.

Римская религия дожила до победы христианства - до IV в.н.э.

В заключении языческого периода римской религии можно сказать, что в общем, без преувеличения, ранняя римская религия представляла собой форму, почти лишённую содержания. Безотчётное преклонение перед Божественной Тайной не развилось в подлинную веру, а осталось в зачатке, в ожидании иных времён. Однако ни ритуальное законничество, ни слепая преданность традиции не смогли погасить в римлянах стремление найти нечто более одухотворённое, чем их официальный культ. Это стремление в конце концов обрело свою цель в христианстве. Но прежде чем Евангелие пришло к римлянам, они пытались утолить свой духовный голод, обращаясь к верованиям этрусков и эллинов, азиатов и египтян.

ИМПЕРАТОРОВ КУЛЬТ

одна из форм гос. религии в Др. Риме. В Риме И. к. оформился в правление имп. Августа Октавиана (63 г. до Р. Х.- 14 г. по Р. Х.). Традиционно И. к. связывают с учрежденным сенатом в республиканскую эпоху культом удачи (лат. felicitas) полководца; в то же время нек-рые рим. политические деятели, такие как Марк Фурий Камилл, Публий Корнелий Сципион Африканский, Луций Корнелий Сулла, Квинт Серторий, Гай Юлий Цезарь и Марк Антоний, приветствовались народом как богоизбранные; в вост. провинциях Рима обожествляли эллинистических царей и местных династов, иногда там почитались рим. полководцы и наместники как спасители и благодетели (напр., культы Тита Квинкция Фламинина, Марка Клавдия Марцелла, Луция Лициния Лукулла и Гнея Помпея Магна); на западе Римской державы обожествлялись «друзья и союзники римского народа» (напр., цари Масинисса, Миципса, Бокх II, Юба I и Юба II в Нумидии и Мавритании). В I в. до Р. Х. культы «харизматических» политиков (Лукулла, Помпея, Цезаря) в Риме стали повсеместными.

Гая Юлия Цезаря (100-44 гг. до Р. Х.) еще при жизни почитали на Востоке (SIG3. 760; SEG. XIV 474), а затем и в Риме. После того как Цезарь стал диктатором (49 г. до Р. Х.), его статуя была установлена в святилище Квирина. Цезарь получил собственного жреца (фламина Юлия) (Suet. Iulius. 76. 1), именем императора был назван месяц квинтилий (июль). После гибели Цезаря в его честь в Риме был построен храм, к к-рому был приписан особый жрец, а именно Марк Антоний (Cicero. Phil. 2. 110). Однако офиц. культ Цезаря был установлен Августом Октавианом в нач. янв. 42 г. до Р. Х., а храм «божественному Юлию» был освящен лишь в 29 г. до Р. Х. Исследователи различают прижизненную дивинизацию Цезаря и посмертную деификацию. Процедура деификации Цезаря стала образцом обожествления императоров Рима: акт обожествления (consecratio) требовал свидетельства того, что душа почившего императора покинула погребальный костер в виде возносящегося в небо орла. После смерти Цезаря произошло еще одно событие, к-рое убедило армию и народ в том, что он - божество. Во время первых игр, учрежденных Августом Октавианом в его честь, в течение 7 дней в небе была видна комета.

Центром И. к. при Августе Октавиане стал воздвигнутый в память о гибели Цезаря храм Марса Мстителя в Риме: т. о. в глазах армии и народа Август приобщился к «харизме» приемного отца и еще при жизни стал получать божественные почести на основании того, что был сыном «божественного Юлия». В Египте его именовали «богом от бога» (POxy. 1453; OGIS. 655) и почитали, как фараона и бога Ра, в Александрии ему был посвящен храм Кесарион. Многочисленные храмы в честь Августа (иногда вместе с богиней Ромой (Dea Roma): напр., храм Ромы и Августа в Эфесе, 29 г. до Р. Х.) были возведены в М. Азии. Август почитался на Востоке как спаситель, освободитель (Зевс Элевтерий), податель благ и отец человеческого рода (в Риме он был наречен «отцом отечества», Pater Patriae). Культовые мероприятия в честь основателя принципата были строго регламентированы. В храмах Ромы и Августа ежегодно с участием представителей провинциальных общин совершались торжественные богослужения, к-рыми руководил верховный жрец провинции. В 27 г. до Р. Х. сенат провозгласил Октавиана «Августом», т. е. «божественным», «возвышенным», «священным», (греч. σεβαστᾷός - достойный наивысшего почитания). Культ Августа широко распространился и на западе империи: в провинциях по инициативе местной знати и ветеранов Августу и его преемникам были посвящены алтари, храмы, статуи, надписи. Вслед за Цезарем Август возглавил жрецов Рима, став в 12 г. до Р. Х. верховным понтификом. К тому времени он уже был членом ряда жреческих коллегий - авгуров, квиндецимвиров, эпулонов, арвальского братства, а также коллегий тициев и фециалов. Алтари богини Ромы и Августа были возведены в галльских провинциях (напр., алтарь в Лугдуне (ныне Лион), построенный в священном лесу и окруженный статуями, к-рые олицетворяли 60 галльских общин), а спустя неск. лет - в ряде городов провинций Германии и Асии. Иногда культ Августа сливался с культами др. богов, в частности Геркулеса и Меркурия. В Риме Август не был непосредственным объектом культа. При жизни императора обожествлялся только его гений (genius - личное божество-хранитель), культ которого стал частью культа домашних богов - манов, ларов и пенатов, и нумен (numen - божественная сила). С 12 г. до Р. Х. в формуле клятвы гений Августа упоминался сразу вслед за Юпитером и перед пенатами. В кварталах Рима и в городах Италии при Августе были организованы компитальные коллегии, отправлявшие культ ларов и гения императора. Этим культом ведали ежегодно сменявшиеся фламины, выбиравшиеся из числа самых влиятельных декурионов и др. представителей провинциальных элит. Широкое распространение получили и сакральные коллегии севиров-августалов, где видную роль играли вольноотпущенники. В 14 г. по Р. Х. Август умер и был обожествлен. На геммах и рельефах Августа изображали в виде его офиц. покровителя Аполлона (Suet. Aug. 70. 1; 94. 4), в позе Юпитера со скипетром и с сидящим у его ног орлом, а также в обществе Ромы и Венеры. Сакрализация распространялась на всех членов имп. дома. Так, дочь Августа Юлия Старшая изображалась в виде Дианы, жена императора, Ливия,- в виде божеств Благочестия (Pietas), Мира (Pax), Правосудия (Iustitia) или богини Цереры.

Имп. Тиберий (14-37) утвердил порядок деификации Августа и последовательно распространял и поддерживал его культ. Известно, что Тиберию было посвящено 11 храмов в М. Азии, однако неясно, были ли они воздвигнуты ему при жизни или посмертно. Долгое время считалось, что Тиберий и Клавдий негативно относились к собственному божественному почитанию, но в последние годы это мнение оспаривается исследователями.

При имп. Веспасиане (69-79) И. к. стал всеобщим и обязательным. В городах и сельской местности создавались коллегии имп. ларов. Богатые плебеи и вольноотпущенники вступали в коллегии севиров-августалов и тратили значительные средства на постройку храмов, организацию праздников, игр, пиршеств. В провинциях к отправлению культа привлекалась местная знать. Участие в И. к. было свидетельством лояльности и благонадежности, уклонение - преступным святотатством (в соответствии с законом «об оскорблении величия»). Греч. оратор Элий Аристид утверждал, что ни один из подданных императора «не является столь дерзким, чтобы не дрогнуть при имени государя: он встает, он благоговейно его славит и возносит одновременно две молитвы: одну - к богам о его благополучии, а другую - к нему о своем собственном» (Or. 26, 32). Клятва гением императора считалась священной. Причину интенсивной политики распространения почитания императоров династий Юлиев и Клавдиев при Веспасиане связывают с его стремлением легитимизировать собственную власть.

Относившиеся к И. к. символы, образы и девизы чеканились на монетах и медальонах, изображались в храмах, в частных домах, на площадях и триумфальных арках и, т. о., постоянно находились перед глазами жителей империи. Императоры становились членами всех главных жреческих коллегий, а порой присваивали себе атрибуты богов. Так, Калигула (37-41), объявив себя «господином» (dominus) и «богом» (deus), появлялся на публике в образе Юпитера, с позолоченной бородкой и молниями в руке, с трезубцем Нептуна, в шелках и на котурнах, с кадуцеем Меркурия или даже в облачении Венеры. «Господином» и «богом» велел себя именовать и имп. (81-96), при к-ром И. к. приобрел невероятный размах: в Риме на Палатинском холме были установлены золотые и серебряные статуи императора, а месяцы сент. и окт. переименованы в его честь. Имп. Коммод (180-192), получивший от сената имя Феликс (счастливый) и вступивший во все жреческие коллегии, распорядился почитать себя как рим. Геркулеса (напр., на монетах он изображался в виде Геркулеса, в львиной шкуре, с рогом изобилия и яблоками Гесперид), однако сразу же после убийства императора культ был отменен. Имп. Александра Севера (222-235) часто изображали в образе Геркулеса, а императриц II-III вв.- с атрибутами Юноны, Венеры и Цереры. Геркулес и Дионис стали офиц. покровителями имп. дома Северов (193-235).

Начиная с Траяна, рим. императоры официально именовались «государями» (dominus). При имп. Адриане (117-138) в И. к. было включено почитание «вечного Рима» (Roma Aeterna). Стремясь привлечь внимание населения империи к традиц. рим. религии и ослабить влияние христианства, имп. Траян (249-251) в 250 г. выпустил серию монет с портретами обожествленных императоров. Одновременно был опубликован указ, обязавший всех жителей империи участвовать в отправлении культа гения императора. Впосл. обожествлялись даже императоры-христиане, такие как (364-378) и Феодосий I Великий (379-395).

Жертвоприношение в И. к. было олимпийского свойства, т. е. жертва во время застолья разделялась между его участниками - именно это отличало И. к. от культа «героев» (жертвоприношение хтонического свойства) и сближало с культами эллинистических правителей. При этом четко различали культ почившего императора и здравствующего. В последнем случае жертвы приносили не непосредственно божественному принцепсу, а ради него. Изображение императора занимало центральное место в И. к. Перед статуей императора совершали жертвоприношения, ее украшали венками и обходили в торжественной процессии. Празднования в честь императора, которые сопровождались жертвоприношениями, торжественными шествиями, застольями, спортивными и муз. состязаниями, происходили в день рождения государя, в годовщину его восшествия на престол, в день основания И. к. в данном городе. Особый случай - визит императора (парусия, adventus), в день приезда к-рого процессия из лучших жителей города с оливковыми или пальмовыми ветвями, со свечами и с факелами выходила за городские стены встречать своего государя. Торжественный прием императора продолжался жертвоприношениями и играми внутри городских стен. Храмы, посвященные И. к., имели особые календари на целый год, примером чего является календарь храма Августа, т. н. Feriale Cumanum (ILS. 108).

Кроме жреческих и гражданских религ. союзов с И. к. также связаны некоторые формы мистериальных культов. Напр., в эфесских мистериях Деметры наравне с ней почитались Augusti и члены имп. фамилии (IEph. II. 213), а в Элевсине иерофант наряду с др. священными предметами показывал изображения императоров. Императора воспринимали как живое воплощение преодоления смерти и достижения божественного бессмертия.

Лит.: Heinen H. Zur Begründung des römischen Kaiserkultes // Klio. Lpz., 1911. Bd. 11. S. 129-177; Мелихов В. А. Культ рим. императоров и его значение в борьбе язычества с христианством. Х., 1912; Буассье Г. Римская религия от Августа до Антонинов. М., 1914; Taylor L. R. The Divinity of the Roman Emperor. Middletown, 1931; idem. The Divinity of the Roman Emperor. Phil., 1975r; Etienne R. Le Culte impérial dans la péninsule ibérique d"Auguste à Dioclétien. P., 1958; Штаерман Е. М. Мораль и религия угнетенных классов Римской империи. М., 1961; она же. Социальные основы религии Древнего Рима. М., 1987; Pleket H. W. An Aspect of the Emperor Cult: Imperial Mysteries // HarvTR. 1965. Vol. 58. N 4. P. 331-347; Gesche H. Die Vergottung Caesars. Kallmnüz, 1968; Weinstock S. Divus Julius. Oxf., 1971; Hesberg H., von. Archäologische Denkmäler zum römischen Kaiserkult // ANRW. R. 2. 1978. Bd.16. H. 2. S. 911-995; 1981. Bd. 17. H 2. S. 1032-1199; Herz P. Bibliographie zum römischen Kaiserkult (1955-1975) // Ibid. S. 833-910; idem. Kaiserfeste der Prinzipatszeit // ibid. S. 1135-1200; Römischer Kaiserkult / Hrsg. A. Wlosok. Darmstadt, 1978; Price S. R. F. Between Man and God: Sacrifice in the Roman Imperial Cult // JRS. 1980. Vol. 70. P. 28-43; idem. Gods and Emperors: The Greek Language of the Roman Imperial Cult // JHS. 1984. Vol. 104. P. 79-95; idem. Rituals and Power: The Roman Imperial Cult in Asia Minor. Camb.; N. Y., 1984, 1987r; Hänlein-Schäfer H. Veneratio Augusti: Eine Studie zu den Tempeln des ersten römischen Kaisers. R., 1985; Pekáry T. Das römische Kaiserbildnis in Staat, Kult und Gesellschaft, dargestellt anhand der Schriftquellen. B., 1985; Fishwick D. The Imperial Cult in the Latin West. Leiden, 1987-2005. 3 vol. in 8 pt.; Fears J. R. Herrscherkult // RAC. 1988. Bd. 14. S. 1047-1093; Абрамзон М. Г. Монеты как средство пропаганды офиц. политики Римской империи. М., 1995; Harland P. A. Honours and Worship: Emperors, Imperial Cults and Associations at Ephesus // Studies in Religion. Sciences Religienses. Toronto, 1996. Vol. 25. N 3. P. 319-334.

А. В. Белоусов, В. О. Никишин

Православная энциклопедия. - М.: Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия» . 2014 .

Смотреть что такое "ИМПЕРАТОРОВ КУЛЬТ" в других словарях:

КУЛЬТ ЛИЧНОСТИ - первоначально обожествление представителей духовной и светской власти, наделение их сверхчеловеческими достоинствами и силой; освящение власти императоров, царей, королей, представителей духовенства – верховных жрецов, пап и т.д.; в совр.… … Философская энциклопедия

КУЛЬТ - религиозный (лат. cultus почитание) 1) Система почитания сверхъестеств. сил, состоящая в совершении определенных обрядовых действий (жертвоприношений, молитв, богослужений, таинств и т. п.), к рым приписывается способность влиять на эти силы в… … Советская историческая энциклопедия

Культ звезд - соотнесение богов и героев с определ. созвездиями. В 5 в. до н. э. религии, связанные с мистериями, считали, что хорошие люди после смерти становятся звездами. При Птолемеях существовало представление, что правители и их жены после смерти … Словарь античности

Список римских императоров - Статуя императора Августа в Ватиканском музее Первым императором (в современном смысле) Рима стал Октавиан Август: после победы над Марком Антонием и возвращением из … Википедия

Римский форум Римский форум античная цивилизация в Италии и Средиземноморье с центром в Риме. Основу ее составила городская община (лат. civitas) Рима, постепенно распространившая свою власть, а затем и свое право на все Средиземноморье. Будучи… … Православная энциклопедия

Развалины рим. базилики в Гермополе. V в. Развалины рим. базилики в Гермополе. V в. [Арабская Республика Египет (АРЕ); араб. ; копт. khme], гос во в сев. вост. части Африки и на Синайском п ове в Азии, к его территории также относятся неск.… … Православная энциклопедия

Римская религия и мифология - Р. религия в своем первоначальном развитии сводилась к анимизму, т. е. вере в одушевление природы. Древние италийцы поклонялись душам умерших, причем главным мотивом поклонения был страх перед сверхъестественной их силой. Этот религиозный страх,… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Обожествление правителей – явление достаточно типичное для большинства регионов древнего мира, оно существовало и в государствах древнего Востока и в эллинистических монархиях, возникших после завоеваний Александра Македонского. Однако культ римского императора, возникший в конце I в. до н.э., имеет свою специфику и свою историю. Обожествление императоров на протяжении трех веков – от Августа до Диоклетиана – меняло свой смысл, менялось и его восприятие жителями различных областей огромной Римской державы. Зарождение этого культа было связано не столько с традициями предшествующей истории, сколько с бурными событиями на рубеже нашей эры.

Римское государство две тысячи лет тому назад включало в себя фактически все Средиземноморье, в Западной Европе его границы проходили по Рейну и Дунаю, римские легионы стояли в Британии. Все области, находившиеся вне Италии, были провинциями; они управлялись римскими наместниками, жители провинций платили налоги в государственную казну Рима, римляне поселялись в городах покоренных областей, активно влияли на их внутреннюю жизнь. Наместники и сборщики налогов грабили жителей покоренных стран («провинция есть собственность римского народа» – провозглашали победители).

Провинции находились на разном уровне экономического, социального, культурного развития, население их поклонялось разным богам и говорило на разных языках. Во многих восточных провинциях, где после завоеваний Александра Македонского были основаны города по образцу полисов собственно Греции, куда переселялись греки и часть местных жителей, был распространен греческий языке, в Египте сохранялся наряду с ним древнеегипетский (развившийся постепенно в коптский) язык, а на территории Сирии и Палестины говорили на одном из семитских языков – арамейском.

Управлять такой огромной территорией было трудно: реальная власть вплоть до второй половины I в. до н.э. в Римской республике сосредоточивалась в руках небольшой группы римской знати. Из ее рядов избирались должностные лица (порой с помощью подкупа) и которые после окончания срока службы заседали в сенате, самом важном органе управления в Риме. Сенаторы назначали наместников в провинции и сами же разбирали жалобы провинциалов на злоупотребления этих наместников. Сенаторы представляли интересы очень узкой прослойки населения огромной державы. По существу, это была олигархия, внутри которой шла борьба за влияние, за выгодное наместничество и т. п. Покоренные народы стремились освободиться от власти римлян. Ценой огромных усилий римляне подавляли восстания в провинциях, но и внутри римского гражданства шла ожесточенная борьба: завоевания и ограбление провинций привело к обогащению верхушки, притоку дешевых рабов; в то же время шел процесс разорения крестьян из-за долгого отсутствия молодых людей, принимавших участие в заморских военных походах, и массового использования рабов в сельском хозяйстве. Как писал историк Аппиан, богатые землевладельцы расположенные поблизости от их владений «небольшие участки бедняков отчасти покупали у них с их же согласия, отчасти отнимали силою <...> При этом богатые пользовались в качестве рабочей силы покупными рабами<...>« (Гражданские войны, I, 25 – 27). Обезземеленные крестьяне вынуждены были переселяться в Рим, жили там за счет случайных заработков, образуя массу люмпен-пролетариев, готовых служить кому угодно. Скопление рабов, жестокие методы их эксплуатации приводили к восстаниям, самым крупным из которых было восстание под руководством Спартака 74–71 гг. до н.э. Фактически с 30-х годов II в. до н.э. и по 30 г. до н.э. в Римской республике шла непрерывная борьба: восстания, волнения, военные конфликты, драки на площадях Рима, открытые подкупы избирателей. По рассказам древних историков кандидаты прямо на площади ставили столики и раздавали деньги проходящим, прося, чтобы те за них голосовали. Во время выборов дело доходило до кровавых столкновений между сторонниками разных кандидатов, так что иногда выборы не могли состояться. В этом политическом хаосе в I в. до н.э. начались уже настоящие сражения между полководцами, стремившимися захватить в Риме единоличную власть. Это был период, вошедший в историю под названием гражданских войн.

Во второй половине I в. до н.э. власть сенатской олигархии была сломлена, но вместе с ней по существу прекратила свое существование и республиканская форма правления. В 48 г. до н.э. у города Фарсал на Балканском полуострове произошло сражение между армиями двух римских полководцев – Юлия Цезаря и Помпея. Некогда они были политическими союзниками, но затем – как это часто бывает в истории – превратились в непримиримых соперников. Цезарь одержал победу и на несколько лет стал единоличным правителем Рима. Хотя он сохранил прежние органы управления, но фактически Цезарь контролировал их деятельность, имея звание диктатора. Однако его правление было недолгим: в 44 г. до н.э. группа сенаторов, стремившихся восстановить республику, составила заговор: Цезарь был убит на заседании Сената. Заговорщики надеялись, что граждане Рима поддержат их, однако собравшийся народ, когда к нему обратился с речью один из руководителей заговора Брут, встретил его слова гробовым молчанием.

У римской знати, стремившейся вернуть себе полновластное управление государством, не было сколько-нибудь широкой поддержки. Во время похорон Цезаря толпа бросилась громить дома заговорщиков, и те спешно покинули Рим, надеясь набрать войско из провинциальных гарнизонов. Снова началась борьба за власть и влияние в армии. В Риме главными претендентами оказались соратник Цезаря Марк Антоний и внучатый племянник Цезаря, усыновленный им по завещанию Гай Юлий Цезарь Октавиан. Пока сторонники республики представляли реальную угрозу, претенденты действовали совместно, пренебрегая всеми правовыми нормами, не считаясь с традиционными органами управления. Они составляли списки людей, поставленных ими вне закона, тем самым осуждая их на смерть без суда, безжалостно уничтожали своих противников, личных недругов, или просто людей, показавшихся им подозрительными, присваивали себе имущество казненных и изгнанных. Греческий писатель Плутарх, оставивший нам жизнеописания знаменитых людей Греции и Рима, с ужасом говорил о действиях этих фактических правителей государства: «Так, обуянные гневом и лютой злобой они забыли обо всем человеческом или, говоря вернее, доказали, что нет зверя свирепее человека, если к страстям его присоединяется власть» (Плутарх, Цицерон, XLVI). Но убийцы Цезаря вели себя не лучше. Чтобы содержать собранную ими в восточных провинциях армию, они взыскивали с провинциалов налоги за десять (!) лет вперед. Те города, которые отказывались или были просто не в состоянии выполнить их требования, подвергались наказаниям вплоть до полного разрушения. Республиканцы были разбиты армиями Октавиана и Антония в 42 г. до н.э.

Сторонники республики были сломлены; наступила очередь бороться за власть прежним союзникам. В конце концов Антоний потерпел поражение, и с 30 г. до н.э. Октавиан стал единоличным правителем. Сенат преподнес ему почетное прозвище Август («священный» – высокий эпитет, применявшийся по отношению к богам). Затем ему было присвоено наименование «Отца отечества», а почетное звание «император», которым награждали в период республики одержавших победы полководцев, превратилось в его постоянный титул. Он получил право первым выступать в сенате (т. е. стал принцепсом сената), обладал империем – высшей военной властью, правом командования войсками. С этого времени ученые начинают эпоху империи.

Именно в период гражданских войн зарождается почитание удачливых полководцев, инициаторами которого были как они сами, так и народные массы, прежде всего в провинциях, особенно пострадавших в период войн. По существу в это время и в Риме были разрушены республиканские традиции сакрализации власти, восходившие к глубокой древности. Некогда власть магистратов в Римской республике имела сакральный характер; полномочия вручались на основании «священного закона», который ставил носителя власти под защиту религии. Консулы обладали империем, также имевшим сакральный смысл; они могли совершать гадания – ауспиции. Характерно было представление о священной и неприкосновенной личности народного трибуна, независимо от его человеческих качеств. Но социальная ненависть и борьба за власть в II – I вв. до н.э. оказались сильнее этих представлений. В 133 г. до н.э. был зверски убит вместе со своими сторонниками толпой сенаторов народный трибун Тиберий Гракх, выступавший за наделение бедняков землей. Его тело было брошено в Тибр. Рим оказался запятнанным кровью – как пишет Плутарх – народного трибуна, лица священного и неприкосновенного (Плутарх, Тиберий Гракх, ХХI). Но убийства и насилия, в том числе и над трибунами, не прекращались, их постановления силой уничтожались (там же, XXXIV). Сакральность власти фактически уже не имела значения. Установление единоличной постоянной (что противоречило римской политической традиции) диктатуры Юлия Цезаря было естественным следствием этого хаоса. Цезарь не провозгласил себя божеством, а насаждал культ Венеры Прародительницы (от нее вели свой род Юлии), что придавало оттенок традиционности, связанной с важным для римлян культом предков. Однако в массовом сознании преобладали надежды на могущество отдельного предводителя, наделенного сверхъестественной силой и находившегося под персональным божественным покровительством. Таков в свое время был и характер поклонения Александру Македонскому, в чьем культе переплелись самообожествление с поклонением, идущим снизу: необычные в глазах современников военные удачи, изменившие не только карту Восточного Средиземноморья, но и традиционные формы жизни, придали ему ореол божественности. Похожую ситуацию можно проследить и в отношении Юлия Цезаря, прежде всего на Востоке; в надписях в честь Юлия Цезаря, поставленных городами Малой Азии и островов Эгейского моря, он назван «евергетом (благодетелем) эллинов», «спасителем эллинов» и даже «непобедимым богом». Идея «спасителя» видна в этих посвящениях, но она еще связана с представлениями о благодеяниях, оказанных конкретно эллинам – культ этот еще не стал общеимперским. Официальная же пропаганда, идущая из Рима, стремилась подчеркнуть в его культе роль Рима, олицетворением которого была богиня Рома1. В самом Риме Цезарю посвящался ряд храмов, в том числе и общий Цезарю и Милосердию. Как писал С.Л. Утченко, фактическое обожествление Цезаря не вызывает сомнений, однако, возможно, собственно римское – в отличие от восточного – обожествление это было рассчитано не на прижизненное почитание, а на посмертный апофеоз 2.

После смерти Цезаря идею божественности выдающегося полководца и правителя пытался использовать Антоний. Стремясь укрепить свою власть на Востоке, он требовал, чтобы греческие города и ему оказывали такие же почести, как некогда эллинистическим царям: в надписи из Эфеса он назван «явленным божеством» (наподобие сирийского царя Антиоха IV Эпифана – т.е. «Явленного»), «спасителем человечества»1 (фразеология, которая впоследствии будет применена к Августу); при этом он не просто провозглашал себя богом, но и изображал (подчеркнуто мною. – И. С.) его: Плутарх в биографии Антония описывает его въезд в Эфес в виде Диониса в сопровождении вакханок, мальчиков в облике панов и сатиров (Антоний, XXIV). Подобное поведение, которое Плутарх с позиций своего времени назвал «непереносимым», было не только следствием личных амбиций триумвира, но и непониманием римлянами традиций сложного отношения греческих городов с монархами, в том числе и в организации их почитания. Попытка Антония установить свой культ не привела по существу даже к временному успеху, ибо она основана была на произволе римского полководца и не имела поддержки в глубинном восприятии населения восточных провинций. Свою связь с божеством провозгласил и сын Гнея Помпея (противника Юлия Цезаря) Секст Помпей, объявивший себя сыном бога Нептуна, что, впрочем, не избавило его от поражения в борьбе за власть.

Надежды уставшего от бесконечных войн и грабежей населения сосредоточились на личности победившего своих соперников Октавиана Августа. Именно с его правления начинается установление культа императора, причем этот культ воспринимался по-разному в Риме и в восточных провинциях. Придя к власти, Август причислил своего покойного приемного отца к богам: Цезарь получил эпитет divus (лат. «божественный»). Это решение императора, по словам Светония, соответствовало настроениям римского народа: историк пишет, что после смерти Цезарь был сопричтен к богам не только словами указов, но и «убеждением толпы» (Божественный Юлий 88), которая воспринимала появившуюся на небе комету как вознесшегося на небо Юлия Цезаря. Итак, Август стал сыном божественного Юлия. Но этого казалось недостаточным для укрепления авторитета императора, провозгласившего восстановление республики, необходимости своего его не только юридически, но и идеологически над гражданами Рима. Обожествление живого конкретного человека, а не самой власти было чуждо собственно римским традициям, поэтому был установлен культ Гения Августа: гениями назывались личные духи-покровители каждого римлянина, но Гений Августа был объявлен равным божествам. Во время клятв Гений Августа упоминался сразу после Юпитера Всеблагого Величайшего, в Риме по кварталам были основаны святилища Гения. Культ этот особенно был распространен в Италии и на Западе. Появляются объединения (коллегии) людей, организующих отправление культа Гения императора – на Западе они назывались августалы, среди них большую роль играли вольноотпущенники и вообще выходцы из социальных низов1. Подобные коллегии давали возможность почувствовать себя приобщенными к императору наряду с представителями высших слоев общества. На Востоке также употреблялись клятвы аналогичные клятвам Гением императора – там клялись его Судьбой 2 (SEG, XVIII 441), правда таких клятв дошло очень мало). Но помимо официального почитания его Гения, вокруг самого Августа складывались легенды, подчеркивающие сверхъестественные свойства самого императора. Эти легенды прямо или косвенно оказались связанными с личностью Александра Македонского. Так, Светоний пишет, что, согласно рассказам, мать Октавиана Атия зачала его от змея (как в свое время мать Александра Олимпиада!), явившегося к ней, когда она ночевала в храме Аполлона (Божественный Август, 94.2). В связи с этой версией можно отметить, что происхождение рода Юлиев от потомков Венеры оказалось недостаточным в процессе обожествления Августа: существовала потребность веры в личную, а не династическую связь его с богами. Прямая аналогия между Августом и Александром проведена и в другой легенде, также переданной Светонием (Божественный Август, 94, 6): родной отец Октавиана, будучи во Фракии, совершал гадания о судьбе своего сына. Когда он плеснул вино на алтарь, пламя взметнулось выше кровли. Подобное знамение было получено у этого алтаря только Александром. Сам Август по свидетельству того же Светония, запечатывал свои письма печатью с изображением Александра (там же, 50).

Настоящее восприятие Августа как бога началось сразу же после победы над Антонием в городах Малой Азии, которые пострадали от действий Антония. Первые святилища Августа с его разрешения были воздвигнуты уже в 27 г. до н.э. в Пергаме и Никомедии. Характерно, что римляне, жившие в провинции Азия, построили примерно в то же время храм не Августу, а в соответствии с официальной позицией римского правительства – божественному Юлию и Роме.

В связи с этим одним из существенных вопросов представляется мне вопрос о генетической связи обожествления императоров с культом эллинистических царей. Разумеется, можно найти сходство между этими явлениями, поскольку речь идет об оказании особых почестей реальному человеку, но я полагаю, что культы эллинистических царей отличались достаточно существенно от культа императора и не имели непосредственного отношения к формам и ритуалу почитания римского правителя в греческих городах. Обожествление царей носило в полисах своеобразный характер: с одной стороны, цари стремились утвердить свое божественное происхождение учреждением тех или иных династических культов (как это сделали египетские Птолемеи, введя совместный культ божественной пары – Птолемея II и его сестры-жены Арсинои), с другой стороны, сами полисы, сохранявшие и в Греции и на территории Ближнего Востока самоуправление, учреждали культы отдельных эллинистических царей. Эти акты принимались особыми постановлениями народных собраний в связи с установлением власти царя над городом или их благодеяниями, как это показал Хр. Хабихт. Каждый город давал соответствующий эпитет обожествленному монарху, а в случае изменения ситуации культы могли быть отменены и заменены почитанием других монархов2 , как это сделали Афины в отношении Антигона и Деметрия, получивших эпитет Спасителей, а после освобождения от их власти – Птолемея. В подобных случаях оказание божеских почестей правителям носило чисто политический характер; они не воспринимались населением полисов как реальные божества в отличие от традиционных богов: греки могли употребить словосочетание «бог Антиох», но вряд ли кто-либо говорил – «бог Зевс», уже одно имя последнего было сакральным. С. Прайс в специальном исследовании «Ритуалы и власть. Римский имперский культ в Малой Азии» подчеркивает, что фразеология надписей и постановлений, обращенных к Августу, не имеет ничего общего с формулировками эллинистических декретов в честь царей 3. Ф. Миллар также отрицает связь имперского культа с предшествующим обожествлением правителей эллинистических царств, но его утверждение, что этот культ даже на Востоке был «организованным новшеством»4, кажется мне принципиально неверным, во всяком случае, для зарождения почитания населением восточных областей Августа, установившего долгожданный мир. Первые восторженные постановления в его честь происходили из малоазийских городов. Август воспринимался жителями этих городов не просто как благодетель данного города или даже всех греков, не просто как очередной повелитель, но как божество, наделенное особой силой, способное влиять на все происходящее в ойкумене.

В надписи из Приены 9 г. до н.э., составленной в связи с принятием нового календаря, Август прямо назван богом, а день его рождения для мира (космоса) – началом «благовестий» («евангелий» в греческом тексте – SEG, IV 490). Такой благой вестью была и победа над Антонием. Аналогичная надпись найдена еще в одном малоазийском городе – Апамее (SEG, XV 8 15), там тоже рождение Августа – начало «евангелий». А небольшой городок Миры в своем постановлении назвал Августа повелителем земли и моря, спасителем всего космоса. Во всех этих декретах император предстает как космическая сила, всеобщий спаситель. В надписях с островов Эгейского моря деяния Августа прямо сопоставляются с действиями богов, которые он превзошел (Кос); почести, ему оказанные, не могут сравниться с его деяниями (Митилена на Лесбосе). Похожие мотивы содержатся и в надписи из Галикарнасса, где сказано, что бессмертная и вечная природа дала людям величайшее благо, Цезаря Августа, «Отца своего отечества, богини Ромы, Зевса Патрея (Отеческого), «спасителя всего рода человеческого»» . Фразеология этой надписи интересна тем, что в ней соединились официальный римский титул Отца отечества, полученный Августом и отождествленный с греческим Зевсом Отеческим, и экуменическое представление о божестве – Спасителе. При этом богиня Рома, культ которой стремились насадить римские власти, занимал в глазах составителей декрета второстепенное положение. На монетах Августа, чеканившихся на Востоке, встречаются греческие надписи: «Явленный бог» и даже – «Основатель (ктист) ойкумены». Характерно, что подобных латинских выражений на прижизненных монетах Августа нет; официально в рамках всей империи он был объявлен divus только после смерти, богом он назван на монетах, чеканенных при его преемнике Тиберии. Восприятие Августа как космического божества отражало не просто верноподданнические чувства, но и те изменения в социальной психологии, которые произошли уже в период эллинизма, и прежде всего ощущение эллинов как части общечеловеческой общности и универсализации представлений о божестве – едином, хотя и выступавшем под разными именами. Именно такое всесильное божество должно было обеспечить народам, входившим в Римскую державу, мир и благополучие. В то же время космический аспект культа Августа отвечал и политическим устремлениям эллинов – они как бы признавали себя зависимыми не от Рима, а от божества, и тем самым включали себя в ойкумену – «населенный мир». Прайс полагает, что отношение между подданными и правителем было решающим основанием для императорского культа, который представал в знакомых формах божественной силы. Мне представляется, что экуменическая идея смягчала ощущение у греков «подданства», подчинения власти, чуждой их полисным – гражданским традициям.

Прижизненное поклонение Августу как божеству (правда, вместе с богиней Ромой) имело место и в ряде западных провинций: так, в Галлии, в Лугудуне (Лионе) был воздвигнут алтарь Роме и Августу, который окружали статуи богов-покровителей галльских племен; особый жрец совершал там жертвоприношения. Хотя государственная пропаганда не называла Августа богом, прославлению Августа и внедрению своего рода «визуального» представления о нем как о правителе и в то же время божестве служили его изображения: в знаменитой статуе из Прима Порта (Италия) Август изображен в виде полководца, обращающегося к войскам, а на его щите – изображения «космические»: уходящая Луна и восходящее Солнце, знаменующее собой начало светлого будущего. У ног Августа – Амур, напоминающий о связи дома Августа с Венерой. И еще одна символическая деталь – Август изображен босым, а не в военной обуви, так обычно изображали большинство греческих божеств. Еще одна статуя из города Кум (хранится в Эрмитаже) показывает сидящего Августа в виде Юпитера (подражание знаменитой статуе Зевса работы Фидия) .

Правление преемников Августа, не обладавших его авторитетом, характеризовалось жестокими мерами борьбы с возможной (и воображаемой) оппозицией. Они стремились и культы поставить под свой контроль: императорские святилища учреждались с их разрешения. Так, провинция Испания, вслед за Азией, попросила разрешения воздвигнуть храм Тиберию и его матери Ливии (Тацит, Анналы, IV 37). Власти делали попытки ввести наряду с императорским культом почитание Сената как органа римской власти. Однако эти попытки особого успеха не имели: до нас дошли единицы постановлений в честь Сената (ср. со множеством декретов, посвященных императорам). Обожествление императора, особенно начиная с преемников Августа, должно было придавать авторитет носителю власти, что было тем более необходимо, так как по существу в империи не было достаточно прочного легитимного способа перехода власти от одного правителя к другому: государство продолжал называться республикой. По существу в I в. н.э. все решали приближенная к императорам преторианская гвардия и армия.

Культ императора не оставался неизменным. Он оформлялся постепенно в течение I – II вв. н.э., складывались его формы и организация, возводились святилища. Официально умерший император, если только он не был насильственно устранен, как Нерон или Калигула, и не совершал в течение своего правления особо тяжких преступлений, прежде всего, в глазах своего преемника), причислялся к богам, но в восточных провинциях продолжалось обожествление живого правителя (подчас с его ведома), которое затем повлияло и на самих римлян. В этот период на Востоке можно наметить две переплетающиеся тенденции: продолжение почитания императора как олицетворение космоса и включение его культа в систему традиционных полисных культов и празднеств. Культ правителя государства становился обязательным по всей империи. В общественных местах воздвигаются статуи императоров, которым необходимо поклоняться. Правда, не все полисы одинаково добровольно демонстрировали свое почитание императоров. Дион Кассий (LVI, 46) сообщает, что некоторые города не воздвигли Августу святилища, за что и поплатились. По словам Тацита (Анналы, IV, 6) Тиберий наказал город Кизик за нерадивость в совершении священнодействий во имя божественного Августа. После этого Кизик (вряд ли уже искренне) провозгласил Тиберия, непопулярного императора, даже после смерти не объявленного divus, «величайшим из богов» (SEG IV, II, 707).

В грекоязычных провинциях стремление сохранить свою самобытность и в то же время соблюдать лояльность верховной власти привело к объединению культа императора с культами местных богов-покровителей: так, в Эфесе император почитался вместе с Артемидой, в Пергаме – с Асклепием Сотером (Спасителем), в Милете с Аполлоном. В небольшом городе Перге посвящение поставлено местному божеству Артемиде Пергайе и императору Домициану (SEG VI, 672 – посвящение прижизненное, так как убитый Домициан не был объявлен «божественным»). В Египте изображения императоров в виде фараонов помещались на стенах храмов египетских богов. Жрецы императорского культа могли одновременно исполнять должности жрецов при местных храмах1. Не всегда можно определить, использовался ли местный культ для насаждения почитания императора или праздник в честь последнего был поводом для организации официального общеполисного собрания граждан.

Одним из способов почитания правителей было объединение празднеств в честь местных богов и императоров. При Тиберии в Теосе Дионисии стали называться Дионисии – Кесарии; Кесариями назвались и знаменитые афинские празднества Панафинеи; к названиям Олимпийских игр во II в. до н.э. было добавлено – Адрианейи, а в конце того же века по имени императора Коммода празднества в честь Асклепия были переименованы в Асклепии-Коммодейи; были игры Адрианейи и т. п. . Один из дней месяца (как правило, первый) считался «августейшим (т. е. императорским) днем». В этот день устраивались пиршества и раздачи для граждан. Но жрецы императорских святилищ организовывали празднества не только во имя императора. При отсутствии достаточных средств у города они устраивали гладиаторские игры, пришедшие в восточные провинции из Рима, и травли зверей.

Включение в полисную жизнь имперских культов означало не просто признание особого характера власти императора, но и осознание полисом его места не только в абстрактной общечеловеческой общности, но и конкретно в общности имперской, которую и олицетворял правитель единой державы; тем самым полисы оставались важнейшей, органичной частью этой державы, что было важно и для городов и для центральной власти. Объединение бога-императора с местными божествами не исключало вселенского представления о нем. В отдельных надписях именно этот аспект выходит на первый план. Среди многих надписей, поставленных в честь императоров в I в. н.э. до нас дошло постановление небольшого городка из Карии Идимы, поставившего статую императору Веспасиану (сохранилась только база): «(Статую. – И. С.) императора Цезаря Веспасиана Августа, спасителя всех людей и благодетеля Союз идимейцев ради благодарения ему (посвятили) богам» . Надпись эта может быть интересна во многих отношениях. Идима – ничем не примечательное небольшое малоазийское поселение, не имевшее даже статуса полиса, а всего лишь «союз идимейцев». Формула чествования не стереотипна: наряду с эпитетом «евергет», который встречается в надписях того же региона в честь представителей династии Флавиев, основателем которой был Веспасиан (в частности, посвящения его сыну – императору Домициану и его жене Домиции), он назван спасителем всех людей без какого-либо указания на связь с благодеяниями, оказанными самой Идиме. Обращает на себя внимание несоответствие своего рода «захолустности» поселения, воздающего почести, и экуменического восприятие правителя. Наиболее близкое по времени (после надписей в честь Августа) сходное выражение содержится в эдикте префекта Египта Тиберия Юлия Александра в честь Гальбы, ставшего императором в период новых войн полководцев в борьбе за власть после гибели Нерона и правившего короткое время. В этом эдикте, он назван «воссиявшим нам» (т.е. египтянам) ради спасения всего рода человеческого. Мне представляется мало вероятным, что идимейцы читали этот эдикт; возможно, они знали надписи в честь Августа, которые продолжали красоваться на площадях выбивших их городов. Но что могло побудить Идиму издать такое краткое, но при этом пышное постановление, используя «экуменическую» фразеологию в честь первого правителя новой династии? Веспасиан, вероятно, вообще не знал о существовании Союза идимейцев, да и краткость постановления указывает на то, что особых благодеяний для поселения совершено не было (даже в торжественном египетском эдикте сказано, что Гальба «воссиял» и конкретно египтянам). Можно подумать, что для постановки статуи поводом послужило окончание гражданских войн I века н.э., во время которых города восточных провинций страдали от денежных поборов. Тацит в «Истории» говорит, что хуже всего провинциям приходилось именно от таких поборов: полководец Веспасиана Муциан при сборе денег в Малой Азии не считался ни с правом, ни с реальными возможностями населения (II, 84), все богатые имения были разграблены. Не исключено, что среди пострадавших оказались и жители Идимы. Но, как пишет там же Тацит, ситуация не изменилась и после установления мира, те же «безжалостные меры» продолжали применяться. Так что вряд ли Веспасиан – в отличие от Августа – мог быть назван «спасителем всех людей», а для простого выражения верноподданнических чувств можно было найти другие словесные обороты. Среди императоров I в. н.э. трудно найти более неподходящую фигуру для экуменического культа, тем более, что сам Веспасиан не считал себя богом и к обожествлению относился иронически. Но идимейцы вряд ли представляли себе конкретно личность императора, которого никогда не видели. Скорее всего, фразеология этой надписи связана с тем, что и маленькая Идима начинает ощущать свою включенность в огромную империю, стремиться осознать себя частью всего человечества и выразить это ощущение, а само незримое присутствие владыки могло способствовать созданию образа бога-Спасителя. Веспасиан стал символом этой включенности, а чествование его как бы позволяло идимийцем говорить от имени всего человечества и чувствовать себя полноценной частью огромной державы, которая для них была всем «населенным миром».

Определенный интерес представляет и слово «евхаристия» («благодарение») употребленное в надписи. Это существительное (в отличие от однокоренного глагола) достаточно редко встречается в надписях (например, в надписи Кизика I века н.э. – Syll 3 798) и обычно обращено к божествам. В аналогичных декретах в честь Флавиев из этого района оно не употребляется. Это слово также указывает на стремление придать особую торжественность постановлению, может быть, оно содержит скрытый намек на божественность Веспасиана, который прямо богом не назывался. Употребление его, как и возрожденный «экуменический» титул, свидетельствует о том, что надпись не была инспирирована сверху, она была следствием инициативы самих идимейцев, с одной стороны, возможно, надеявшихся на передышку в поборах, а с другой – стремившихся громко заявить о себе властям и соседям, используя достаточно необычное для официальных декретов этого времени словоупотребление. Однако оно несомненно было на слуху у жителей Малой Азии, видевших самых различных религиозных проповедников. «Экуменизм» не был только достоянием христианства, эти идеи витали в воздухе. Идима как бы осознавала свою связь через императора – спасителя человечества со «всеми людьми», хотя фактически это означало – со всеми его подданными1.

Таким образом, мне представляется, что маленькая надпись малоазийского городка, как бы незначительна она ни была в свете общеимперской истории, тем не менее, может раскрыть социальную психологию части жителей империи и восприятие ими культа императора. Прижизненному обожествлению императоров уже в I в. н.э. способствовали и сами официальные власти. В почетных надписях преемники Августа – императоры из династии Юлиев – Клавдиев стали получать все более и более пышные эпитеты, вероятнее всего, по их собственной инициативе: так, Калигула, «прославившийся» своей жестокостью и сумасбродствами (он был психически неуравновешенным) в надписи из Кизика назван «новым Солнцем» (IGRR IV 145). Так же назван и не менее жестокий Нерон (SEG XVIII 566). Домициан называл себя богом, приказывал ставить себе золотые и серебряные статуи (Светоний, Домициан, 13, 2) или колоссальные мраморные. Божествами объявлялись не только сами императоры, но и их жены. Так в декрете города Лампсака о постановке статуи Ливии – жене Августа и матери Тиберия – она названа новой Гестией (IGRR IV 180); жена императора Домициана, получавшего при жизни божеские почести, также была объявлена богиней Августой, а в одной из надписей в ее честь прибавлено еще и «Согласие» . Императорские храмы были и в самом Риме, как правило в I в. н.э. они были посвящены умершим правителям или их роду – например, храм рода Флавиев, династии(императоры Веспасиан и Тит), к которой принадлежал и Домициан, но жрецы этого храма при этом императоре должны были носить и его изображение (Светоний, там же, 4, 3). Плиний Младший, подчеркивая умеренность Траяна в отношении почестей, пишет, что при его предшественниках решение любого ничтожного дела кончалось прославлением императора (Панегирик императору Траяну, 54).

К началу II в. н.э. в титулатуре императоров, особенно устойчивой со времени преемника Траяна Адриана, стандартными эпитетами становятся «Сотер» (лат. «спаситель»), «Евергет» (лат. «благодетель»), Космократор. Стандартизация эпитетов и ритуалов отражала стабилизацию системы власти, характерную для правления династии Антонинов (Панегирик… 96 – 192).

Однако культ императора играл не только квази-сакральную роль, но и достаточно ярко выраженную политическую: поклонение изображениям правящего императоров стало своего рода проверкой лояльности по всей империи. В этом отношении интересна история, в которую оказался замешан приближенный Траяна Плиний Младший: будучи послан в малоазийскую провинцию Вифиния-Понт специальным представителем императора, он получил анонимный донос на христиан (Письма, X, 96, 97)1. Эта история отражена в переписке Плиния с Траянам: сама новая религия в начале II в. н.э. еще не волновала власти, их беспокоило только отношение христиан к государству. Чтобы проверить лояльность христиан, Плиний, как он пишет об этом в письме к Траяну, приказал совершить перед изображениями богов и самого Траяна жертву ладаном и вином; те, кто отказывался это сделать, подлежали наказанию. Выражением лояльности были и посвящения императорам зданий, построек и т.п. Как правило, это делали люди, непосредственно обслуживающие императорский культ, местные должностные лица, императорские вольноотпущенники; причем по большей части в посвящениях были прибавления – императору «и полису», «и народу», а в одной из эфесских надписей посвящение сделано Артемиде, императору Антонину Пию и «серебряных дел мастерам»2. Вряд ли ремесленная коллегия могла вызвать особое религиозное почитание, но соединение самой знаменитой в Эфесе коллегии ремесленников с именами богини и императора как бы подчеркивало почтение посвятителя, вероятно, тоже ремесленника, как городу (Артемида – покровительница Эфеса), так и власти императора. Нужно отметить, что императоры и местные власти не поощряли создание частных объединений, будь то объединения культовые или ремесленные (так, император Траян запретил Плинию организовать коллегию пожарных – Письма, Х 34), поэтому коллегии старались выразить свои верноподданнические чувства.

В провинциях создавались не только храмы внутри городов, но и главные храмы провинции, обычно в центрах. Следует отметить еще один аспект – императорский культ постепенно становится не столько персональным обожествлением, как это было в период его зарождения, а культом носителя власти независимо от его личных заслуг: появляются храмы Августов, жрецы Августов (например – в городе Афродисии – SEG, IV 731). Ритуал почитания императора обслуживали не только жрецы и жрицы, в организации празднеств в честь правителя торжественных шествий, и особые объединения или в рамках провинции или внутри того или иного города: существовали, согласно надписям, объединения Вифинии, «эллины и римляне Азии», объединение только эллинов (IGRR IV 860, 908), объединение городов Сирии1. Возглавляли все эти объединения жрецы (архиереи) при общепровинциальном храме императорского культа. Характерно, что подобные объединения кроме отправления культа, могли обращаться и с жалобами императору на злоупотребления наместников, т.е. имели некоторые своего рода «контрольные» функции: наместники должны были считаться с этими негосударственными объединениями, поскольку они представляли своего рода сакральную власть от имени бога-императора на местах. На деле в подобные объединения не могли входить все эллины и римляне провинции, реально именно жречество вместе с представителями местной элиты решало дела объединений. При этом нужно иметь в виду, что жрецы имперского культа – в отличие от жречества государств древнего Востока, не представляли замкнутую корпорацию, жрецы главных храмов были гражданами городов, где они родились, с ними поддерживали связь и оказывали им благодеяния2. Внутри полисов также существовали особые общественные объединения (союзы людей пожилого возраста – герусии и союзы молодых), одна из функций которых была организация празднеств в честь императора, надзор за его изображениями – а изображения эти должны были нести во время любых празднеств, даже организованных частными лицами1. До нас дошла переписка герусии Эфеса, подробно разобранная еще Дж.Оливером, с императорами Марком Аврелием и Луцием Вером2. Эфесская герусия сообщает, что металлические изображения императоров, которые носили во время празднеств в честь покровительницы города Артемиды износились и просит разрешения починить их и придать им лица новых императоров, на что последние согласия не дают (вероятно, считая это нарушением сакральности изображений). Но на деле замена голов статуям императоров на местах производилась; к торсу статуй Августа (таких статуй в свое время, по всей вероятности, было поставлено очень много) приделывались головы более поздних правителей. Когда после убийства Домициана императором стал престарелый сенатор Нерва, мастера к телу сидящего полуобнаженного молодого мускулистого человека, изображенного в виде Юпитера (может быть, тоже Августа), приставили голову пожилого императора3. Подобные примеры отражают истинное – не религиозное – восприятие населением культа императора, как оно сложилось уже ко II в. н.э. Такому восприятию способствовала и насильственная смена императоров: когда Домициан был убит, его колоссальная статуя в Эфесе была сброшена с пьедестала.

Дальнейшая формализация культа происходила в III в. н.э., когда разрыв между политическими реалиями и официальной фразеологией все более увеличивается. Это был период общего кризиса империи: в провинциях вспыхивали восстания земледельцев и рабов, на западные районы империи нападали германцы, на восточные – персы; армии провозглашали своих командиров императорами, сменявшими друг друга. В провинциях распространяются сепаратистские тенденции – вхождение в огромную державу перестало быть привлекательным. В империи распространялось христианство, не признававшее императоров богами. Хотя в абсолютных цифрах христиане были в меньшинстве, но их активность, миссионерская деятельность делали их существенной идеологической силой, не взирая на все попытки гонений. И тем не менее, в этой сложной обстановке каждый новый император, какой бы эфемерной не являлась его власть, объявлялся «наибожественным», наделялся пышными эпитетами. Например, город Эфес чествовал Гордиана незадолго до его падения в 244 г. н.э., называя его Спасителем, благородным и благочестивым царем (!), Установителем мира (SEG, IV 523). Прайс сравнивает Панегирик Траяну Плиния (100 г.), где император ставится под покровительство Юпитера, а чрезмерность императорского культа, насаждавшаяся Домицианом, осуждается, с панегириком 291 г. в честь императора Максимиана, который называется не просто богом, известным по рассказам, но близким Юпитером, видимым и присутствующим, Геркулесом императором1. Даже в небольшом сирийском поселении в надписи об установлении границ к правителям применен эпитет «явленные», который обычно употреблялся по отношению к богам2.

До нас дошли надписи, содержащие жалобы земледельцев из императорских имений, адресованные самому владыке, на злоупотребления чиновников, вымогавших деньги, заключавших земледельцев в оковы, а потом требовавших выкуп за освобождение. В этих жалобах, происходящих из разных провинций (Лидии, Фригии, Фракии), император назван «наибожественнейшим из бывших когда-либо императоров», «божественным и непревзойденным Величеством», время его правления – «благословеннейшими временами, что особенно странно звучит в петициях, описывающих бедственное положение земледельцев, которые при всем словесном почтении грозят уйти из императорских имений на частные земли1. Контраст между пышными титулами и реальным отношением подданных к конкретному императору очевиден. Но императоры продолжали пропагандировать свой культ, изображая себя на монетах в лучистой короне – как воплощение Солнца, какими бы ничтожными они на самом деле ни были. Так, на монетах императора Флориана, который правил всего два месяца, он представлен «богом и господином». Со времени Диоклетиана (рубеж III –V вв. н.э.), называвшего себя сыном Юпитера, вводится особое обращение к нему: нужно было падать ниц, целовать руки и ноги. Император Константин, захвативший власть в ожесточенной борьбе с другими претендентами на императорский престол, также начал именовать себя «богом и господином»2. Но почитание императора, основанное на политеистических традициях, изжило себя. Константин не только признал христианство – первоначально как один из культов в империи, но стал активно покровительствовать этой религии. Можно полагать, что целью его было не только получить поддержку части населения (христиане все еще находились в меньшинстве), но и по-новому сакрализовать свою власть, полученную от Бога; распространяются легенды о явлении креста Константину перед решающей битвой с противником. На монетах Константина и последующих императоров Поздней империи изображается крест или император с крестом в руке1. С распространение христианства на территории бывшей Римской империи2 началась новая эпоха, когда не отдельный правитель становился богом, а именно сама императорская (а затем королевская) власть, сакральность которой стала освящаться христианской Церковью.