Алексей Захарцев
собственный корреспондент (г. Санкт-Петербург)
7 февраля 1943 года, всего через 19 дней после прорыва блокады, на Финляндский вокзал ещё осаждённого Ленинграда, благодаря построенной в рекордные сроки 33-километровой железнодорожной ветке, пришёл первый поезд с Большой земли.
Железнодорожное сообщение Ленинграда со страной было прервано в августе 41-го года, когда враг перерезал Октябрьскую магистраль, вышел на ближние подступы к городу и замкнул кольцо блокады.
Единственной ниточкой, связывающей Северную столицу с Большой землёй, стала легендарная Дорога жизни. К берегу Ладоги свозились в общей сложности миллионы тонн грузов - продукты, топливо, боеприпасы, которые по озеру переправляли в осаждённый город. В навигацию - на катерах и баржах, зимой - на грузовиках по ледяной трассе. Этого мизера было явно недостаточно для огромного города. В конце 42-го, чтобы усилить доставку грузов по Ладоге, начали строить свайно-ледовую переправу, которая к середине января 43-го была почти готова. Но она не пригодилась: 18 января 1943-го после недельных ожесточённых боёв операции «Искра» войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились, пробив брешь в блокадном кольце - узкий коридор шириной с десяток километров, который наши бойцы удерживали целый год до полного снятия блокады. Благодаря этому возникла реальная возможность наладить транспортный конвейер по обеспечению города-фронта всем необходимым, естественно, по военным меркам.
Строительство моста через Неву. Январь 1943 г.
Уже 19 января на левый берег Невы, в освобождённый Шлиссельбург, прибыли военные строители, железнодорожники, тысячи ленинградских женщин, чтобы в кратчайшие сроки в прорубленном коридоре построить мост через Неву и железнодорожную ветку протяжённостью33 километра- Шлисселдьбург-Поляны.8 километровпролегали в прифронтовой зоне, буквально под носом у противника. 5 тысяч человек рубили лес, делали шпалы, подносили грунт из ближайшего карьера в мешках, так как машины не могли проехать по болотам, устанавливали рельсы. Земляных насыпей не возводили: шпалы укладывали в утрамбованный снег. И всё это в январские морозы, под пронизывающим ладожским ветром, при постоянных обстрелах. Сапёры обезвредили более двух тысяч мин, сотни неразорвавшихся снарядов и авиабомб.
Одновременно началось строительство моста через Неву в районе Староладожского канала. Ширина реки там 1050 метров, а глубина -6,5 метров. Первый, временный мостовой переход получился длиной1300 метров. По сути это была вмороженная в лёд полукруглая эстакада, обращённая выгнутой стороной к Ладоге, навстречу течению, для прочности. Работали круглосуточно и тоже под огнём противника. Теперь трудно даже представить, - хотя это так, это правда, - мост построили за 11 дней.
2 февраля эстакаду испытали, а 6 февраля, на два дня раньше намеченного срока, по ней проследовал первый поезд с Большой земли в осаждённый город.
Вспоминает участник тех героических событий, ветеран-машинист, в 1943-м - представитель народного комиссариата путей сообщения в Волховстрое, а после Великой Отечественной - председатель Совнаркома Карелии, депутат Верховного Совета СССР Вальдемар Виролайнен:
Последние 10 дней я находился среди строителей, и в первый поезд подсел на станции Междуречье. Мы в депо организовали соревнование машинистов - кто получит право вести первый поезд в Ленинград. По нам всё время стреляли немецкие батареи, но к счастью, ни один снаряд ни в поезд, ни в путь не попал. На станции Левоборежной пришлось постоять, потому что военные грузили танки. А дальше я взял управление поездом в свои руки. Сам переехал через Неву по новому мосту. Здесь меня встретил Павел Лукницкий - военный корреспондент Ленинградского фронта. Ещё в апреле 42 года, мечтая о будущем, я ему сказал, что первый поезд поведу в Ленинград, а он говорит: «Я тебя встречу». Так и получилось. Он забрался в паровоз, мы обнялись, проронили слезу.
Было всеобщее ликование. Проехали Ржевку - практически городскую черту - и прибыли на Финляндский вокзал, на ту же самую платформу, на которой я в 17-м году в апреле месяце встречал Ленина.
На платформе был выстроен почётный караул из воинов-железнодорожников, духовой оркестр. Под звуки оркестра ехали до самой остановки. Очень много народу. Митинг Победы. Был настоящий праздник…
Репортаж на Москву и всю страну о прибытии первого поезда вёл собственный корреспондент Всесоюзного радио на Ленинградском фронте Матвей Фролов:
Вновь построенный мост через Неву.
Мы ждали первый поезд на Финляндском вокзале с утра 6 февраля, но встреча состоялась только на следующий лень, в 10 часов 9 минут. В моей записной книжке сохранилась часть текста из тогдашнего репортажа: «Поезд уже близко, виден дымок… Послушайте, друзья, настоящий поезд! Пройдёт немного времени, и где-то на полустанке пассажир скажет кассиру торжественно и радостно: «В Ленинград!». И, наверное, в эту минуту улыбнётся кассир и сердечно поздравит пассажира. Да, давно кассиры не продавали билеты в Ленинград». Это сказано в день прихода первого поезда.
Каждый поезд с Большой земли перевозил больше грузов, чем суточная вахта полуторок по льду Дорога жизни действовала до весеннего половодья - до конца марта 1943 года. Кроме топлива и боеприпасов, по железной дороге в Ленинград повезли пшеницу, рожь, картофель, консервы, сыр и другие продукты. И уже через считанные дни после начала железнодорожного движения в Ленинграде были введены нормы продовольственного снабжения, установленные для крупнейших промышленных центров страны. Работники оборонных предприятий и металлургических цехов стали получать по700 граммовхлеба в день, рабочие других предприятий по 600, служащие - по 500, дети и иждивенцы -400 граммов.
Более того, вскоре в городе удалось создать трёхмесячные, а по зерну и муке даже четырёхмесячные запасы продуктов.
33-километровую железнодорожную ветку в Ленинграде назвали Дорогой Победы. Каждый рейс через насквозь простреливаемый коридор, под огнём врага, назло ему - был тоже нашей победой и подвигом.
До начала апреля за ночь удавалось проводить по 7-8 поездов. А для города и фронта требовалось не менее 30-40 составов в сутки
Сразу же после открытия железнодорожного движения и сдачи линии Шлиссельбург - Поляны приступили к строительству более надёжного, не ледового, а высоководного железнодорожного моста через Неву. Его соорудили в полукилометре ниже по течению от свайной эстакады. Новую переправу длиной 852 метра и высотой чуть более8 метровдержали 114 опор на сваях. Вокруг возвели ледозащитные сооружения, боновые заграждения от плавающих мин, которые противник мог сбросить с самолётов. Продумали контрбатарейную и противовоздушную защиту и даже задымление переправы, что затрудняло ориентировку вражеских наводчиков при авианалётах и артобстрелах. В конструкции сразу предусмотрели пять двадцатиметровых пролётов для малых судов и даже разводной пролёт для пропуска больших кораблей с высокими мачтами. По мосту следовал и автотранспорт, для этого соорудили настил из брёвен. Наперекор всем трудностям и потерям переправу построили за месяц и четыре дня. 18 марта установили последнее пролётное строение, и в этот же день в 18 часов 50 минут по мосту прошёл первый обкаточный поезд. Регулярное движение открыли уже на рассвете, в 5 часов 25 минут 19 марта. После чего временную свайно-ледовую эстакаду вначале хотели разобрать, но из-за частых артобстрелов оставили в качестве дублёра до вскрытия льда на Неве.
Параллельно по болотам вдоль Староладожского канала - на более безопасном расстоянии от врага - построили и 18-километровую обходную линию.
Серьёзнейшие испытания пришлось пережить железнодорожникам и путейцам с наступлением весны, когда с таянием болотистой почвы начались размывы пути. На некоторых участках в воду и грязь погружались целые рельсовые звенья, так что проходившие по ним поезда порой были похожи на пароходы. Просадки рельсов часто приводили к саморасцепке вагонов, приходилось останавливать дорогу. Только в марте движение поездов прерывалось 4 раза, в апреле - 18 раз. Более трёх тысяч человек поддерживали трассу, по ночам подсыпая балласт, поднимая и укрепляя пути. А кое-где рельсы до самых осенних заморозков были залиты водой. По воде шли обходчики, проверявшие стыки, в воде меняли болты, ставили подкладки под рельсы, проверяли зазоры…
Всех, кто обслуживал Дорогу Победы, перевели на военное положение, с фронта отозвали квалифицированных железнодорожников. Среди тех, кто водил поезда по Синявинским болотам, был и Георгий Фёдоров:
Сначала поезда шли только ночью из-за постоянных обстрелов. Но фронт и Ленинград требовали большего. Нужно было подвозить продовольствие, боеприпасы, топливо. К марту 43-го на фронтовую вахту заступила 48-я паровозная колонна особого резерва. Поезда пошли и днём. Все, кто были на паровозе, чувствовали себя боевым подразделением. Девчатам-кочегарам приходилось перекидывать в топку по 140-150 кубометров дров. Было тяжело, но справлялись. И снарядов не боялись, хотя люди под обстрелами гибли постоянно.
Чтобы больше поездов могли проходить по трассе, вместо автоматической блокировки применили ручную. На всём протяжении стояли дежурные, фонарями дававшие поездам «зелёную улицу» или красный сигнал. Это позволило увеличить пропускную способность. Так мы работали в течение всего 43-го года, до полного снятия блокады.
И, конечно, жизненно-необходимая городу магистраль, проходившая у самой линии фронта, не смогла бы работать без надёжной обороны. Целый год бойцы Ленинградского и Волховского фронтов обеспечивали стратегический коридор. Расширить его, несмотря на отчаянные попытки, так и не удалось. Сумели лишь выбить фашистов с высоток, где находились наблюдательные пункты, корректировавшие артобстрелы трассы. И всё же планы немецкого командования восстановить блокаду Ленинграда были сорваны, не говоря уже о том, что постоянными атаками наши воины заставляли фрицев отвлекать значительные силы с других участков фронта.
А железнодорожная ветка жила, работала, подвозя в осаждённый город боеприпасы, топливо, продукты и обеспечивая решающее наступление января 44-го, в результате которого враг был отброшен от стен Ленинграда.
И с каждым днём, с каждым месяцем росло число составов с грузами для Ленинграда и из Ленинграда, а на обратном пути из осаждённого города поезда не ходили порожняком: вывозили не только больных и раненых, но и оборудование, оружие и боеприпасы для других фронтов, что выпускали блокадные предприятия.
И если в феврале и марте 1943 года в Ленинград прошло соответственно 69 и 60 поездов, то в апреле было пропущено 157 поездов, в мае - 259, в июне - 274, в июле - 369, в августе - 351, в сентябре - 333, в октябре - 436, в ноябре - 390, в декабре - 407 составов, и примерно столько же - в обратном направлении.
Всего же до конца 1943 года по стратегическому пути в Ленинград проследовало 3105, а из Ленинграда - 3076 поездов.
Паровоз на станции Петрокрепость, который привёл первый состав из блокадного Ленинграда.
В осаждённый город было завезено 4 миллиона 441 тысяча тонн грузов, в том числе 630 тысяч тонн продовольствия, 426 тысяч тонн угля, 1381 тысяч тонн дров, 725.7 тысяч тонн торфа.
А 23 февраля 1944-го, меньше чем через месяц после полного снятия блокады Ленинграда, было восстановлено грузовое движение на главном пути Ленинград - Москва. 20 марта вновь начал курсировать пассажирский поезд «Красная стрела». Но это вряд ли могло бы произойти, не будь Дороги Победы 43-го в узком коридоре вдоль Ладоги, отбитом у фашистов.
В память о героических блокадных рейсах на станции Волховстрой установлен паровоз ЭУ 708-64, доставивший в Ленинград первый поезд с Большой земли 7 февраля 1943 года, а на станции Петрокрепость - паровоз ЭМ 721-83, который привёл первый состав из блокадного Ленинграда.
Если вы спросите у старого солдата, что такое война, скорее всего он ответит так: «Война – это работа. Очень опасная и очень тяжелая работа». Танк в бой вести - работа, бесконечные окопы рыть – работа, часами в снегу со снайперской винтовкой лежать – работа, по Ладожскому льду на груженой полуторке в блокированный Ленинград пробираться – еще какая работа!
О легендарной Дороге жизни немало уже написано воспоминаний, рассказов, стихов. Но не каждый знает, что рядом с нею, плечом к плечу, была еще и Дорога Победы.
Началась она с победы чисто воинской: 18 января 1943 года нашими войсками был освобожден город Шлиссельбург. Кольцо вражеской блокады было прорвано. И хотя гитлеровцы стояли еще рядом, во вражеских клещах была пробита брешь, появился узкий коридор. В тот же день Государственный комитет обороны принял решение: построить в полосе прорыва железнодорожную колею.
В кабинет начальника инженерного управления Ленинградского фронта генерала Бычевского ворвался вихрем Иван Георгиевич Зубков:
— Слушай, начальник, давай скорее саперов! Берег разминировать надо. Мне приказано за десять суток построить железнодорожный мост через Неву. Ты понимаешь, что сие означает?
Борис Владимирович Бычевский, разумеется, понимал. Понимал и то, что задание это дано Зубкову не случайно. Знакомы они были давно, и метростроевцев генерал ценил высоко. Метростроевцы возводили оборонительные рубежи под Лугой и на Карельском перешейке…
Они-то уж точно знали, что война - очень трудная работа. И вот новое задание - построить мост через Неву!
Зубков долго ходил по заминированной кромке берега, примеривался, прикидывал. Работа предстоит огромная, срок – предельно маленький. Нужно просить подмогу. Ленинград прислал все, что мог: отряд в 2 тысячи исхудавших, изможденных женщин. Немало над их головами свистело снарядов, потому и здесь не испугались постоянных обстрелов.
Глубина реки в месте будущего моста достигала 8 метров. Берега не подарок: один – низкий, другой - высокий. Дно реки тоже тяжелое: то на валун свая натыкается, то, как пойдет в мягкий грунт - успевай только наращивать!
Ко всему прочему Нева в своем начале, что норовистый конь: скорость течения на глубине достигает 2 метров в секунду! Летит вода - скашивает сваи.
Грохотали над рекою разрывы вражеских снарядов. Яростно огрызаясь, отвечали им наши артиллерийские батареи. И ухали, ухали тяжелые удары копровых «баб», забивающих сваи.
У каждого вида работ есть свои нормы. У копровщиков, например, за один рабочий день полагается забивать 20 свай. Это норма мирного времени. Строя мост через Неву, копровщики забивали по 85 свай в сутки!
Толовыми шашками саперы пробивали «окна» в ледовом панцире реки. Взрыв! – и «окно» готово. Тут же бойцы копровых команд тащат к нему 20-метровую сваю. На вбитые в дно сваи укладываются поперечины, на них – продольные брусья, и лишь на втором слое продольных брусьев укреплялись шпалы и рельсы.
Борясь с подводным течением, мост, а точнее, свайно - ледовая переправа выгнулась дугой. Дуга делала ее более прочной. Невысок получился мост – едва надо льдом поднимается – и такой узкий, что, если бы встретились на нем человек и поезд, - не разойтись! Некуда было бы человеку податься. Но все-таки мост был готов. Построен раньше намеченного срока, несмотря ни на что!
Ленинградский фронт и осажденный город получили новую железную дорогу. Начиналась она от станции Шлиссельбург, преодолевала 1300 метров переправы, ныряла в глубокую выемку на правом берегу реки, круто взбиралась по подъему и уже по открытому полю спешила к Ленинграду.
В другом направлении от Шлиссельбурга железная дорога шла мимо редкой дубовой рощицы к станции Левобережная (три нитки пути, одна землянка для дежурного и две - для стрелочников), дальше – мимо торфяных болот, по открытому полю, а всего в нескольких километрах от переднего края фашистских войск – к станции Липка. За разъездом Междуречье у новой станции Поляны эта дорога выходила на старую линию Ленинград – Волховстрой, и отсюда уже шпалы бежали на Большую Землю.
После разгрома гитлеровцев под Ленинградом среди разных вражеских документов был обнаружен снимок, сделанный с фашистского самолета. Видимо, самолет этот летал над новой железной дорогой, откуда гитлеровский летчик и сфотографировал железнодорожную колею. На обороте снимка он хвастливо написал: «Нет, это не лунный пейзаж с тысячью кратеров. Это работа нашей артиллерии и авиации».
Да, действительно, живого места не было на этом кусочке нашей земли!
Сотни, тысячи воронок! Справа и слева от путей. Все изрыто, искорежено. Но – вот она, колея! Идет среди этих «кратеров», и только! Уж как ее старались разрушить гитлеровцы, а не вышло! Статистики потом подсчитали, что в 1943 году на Дороге Победы, как назвали этот путь, было более 1200 разрушений пути, разбито около 4 тысяч рельсов, 3 тысяч шпал, 52 стрелки, десятки паровозов, сотни вагонов.
Конечно, доставалось и мосту. Бомбили его, обстреливали нещадно. Но поврежденные участки быстро заменялись новыми, и поезда шли и шли над белым полем реки. Мост нес свою тяжелую солдатскую службу.
С каждым днем становилось тревожнее. Неотвратимо надвигалась опасность - весна, ледоход. Тронувшийся лед мог легко срезать тоненькую ниточку моста. Это предвидели. Сразу же после завершения строительства первой переправы Военный совет фронта дал приказ построить через Неву второй мост ниже по течению реки. Сваи укрепили стенкой. Между нею и сваями насыпали камней. Такие опоры могли выдержать ледоход более стойко. Новый 852-метровый мост также был построен раньше срока, и 18 марта 1943 года по нему прошел первый поезд.
Улучив момент в перерыве движения поездов, Зубков обошел мост. В землянке сказал строителям:
— Вы знаете, что такое Ладога? Море! Три тысячи квадратных километров сплошного льда. К тому же не тоненького. Танки этот лед свободно выдерживают, паровозы. Конечно, не все эти «льдинки» двинутся на нас, кое-что и солнце растопит. Но и нам предстоит поработать. Надо быть готовыми.
Гитлеровцы тоже ждали ледохода. Надеялись, что он им поможет. Солнце пригревало уже вовсю, но ледовый панцирь на озере держался еще крепко. И тогда гитлеровцы послали на Ладогу тяжелые бомбардировщики. Загрохотали над озером взрывы. Разбежались трещины по ледовому полю.
Строители Зубкова были готовы к ледовой битве. Заранее завезли они к мосту толовые шашки - простую и надежную взрывчатку. В помощь саперам — подрывникам из Ленинграда снова прибыло несколько тысяч женщин. Они пришли к мосту с баграми, с пешнями или просто с крепкими длинными шестами. Цепью встали они по нижнему устою моста. Между ними, на равных расстояниях, стояли и 200 саперов - подрывников.
Дует, дует с Ладоги злой ветер, веет в лица серую колючую пыль. Вышибает слезы из глаз. Коченеют руки и ноги. Но уйти нельзя: вот-вот тронется лед!.. И он тронулся. Разбежалась перед мостом черная паутина трещин. Толкаясь, тесня друг друга, льдины поползли к мосту. Первые, мелкие, легко проскользнули под низкими пролетами моста между сваями. Но дальше шли громадины.
Первыми в бой вступили саперы. Вспыхивают на ветру специальные, долго не гаснущие спички, поджигаются толовые шашки. И летят на лед. Взрыв - и белая громадина дробится на куски. Теперь только бы зацепить эти куски баграми и осторожно протолкнуть под мост. Ко второму мосту плывут уже безопасные мелкие льдинки. Но здесь, на первом, ни на минуту не прекращается бой. Взрывы толовых шашек тонут в грохоте взрывов вражеских снарядов. Гитлеровцам все видно. Они понимают, что эти упрямые русские хотят отстоять свой мост. Их там на мосту - тысячи! И значит, их можно легко перебить!.. Одно мешает: русская артиллерия. Она тоже бьет и бьет по вражеским батареям.
Идет бой за мост. Рвутся, шипя, толовые шашки. Рвутся над головами вражеские снаряды. И никуда не уйдешь. Даже не ляжешь. Не прижмешься к земле, как это можно сделать на берегу. Осколки вырывают бойцов из сомкнутых рядов. И сейчас же на их место становятся новые. Не час, не два идет бой. Сутки за сутками. День сменяется ночью, а лед все напирает. Между льдинами вздымаются к небу фонтаны воды. Вот еще грохнулся один снаряд. Брызгами залил стоящих с баграми женщин. Другой попал в льдину. И тогда в людей летят мелкие колючие осколки льда.
Льдины не устают штурмовать мост. Кое-где под их напором он дал перекосы. Если бы взглянуть на мост сверху, то он сейчас не на дугу похож, а на зигзаги какие-то.
Саперы бросаются выпрямлять мост. Нельзя отдать переправу! Фашистам удалось повредить второй мост, и теперь, пока его поправят, вся нагрузка падает на этот - первый. Нельзя остановить движения поездов! По всей длине эстакады на двух продольно уложенных досках стоят женщины и гонят, гонят лед под настилы. А чуть выше над ними по искривленному мосту идут составы. Медленно, но идут. Один, второй, третий… Всю ночь двигается эшелон за эшелоном. Шесть суток длился этот бой. И ленинградцы победили!
Железнодорожники потом подсчитали: с 7 февраля 1943 года до 27 января 1944 года - дня полного снятия блокады Ленинграда - по шлиссельбургским мостам прошло 4729 поездов. Сквозь бой. Сквозь смерть. По Дороге Победы.
Очень много значений в коротком, но емком слове "Победа". История знаменитого советского автомобиля началась с победы под Сталинградом, мир его увидел после победы над Германией, и назван он был естественно - "Победа".
Через год машина стала настоящим символом Победы Красной армии в Великой Отечественной войне.
Легковушки для народа
Первые "Победы" распределяли только по указанию "сверху", за подписью Молотова. Автомобилей не хватало даже для героев и лауреатов. И все же "Победа" стала машиной, доступной потребителю, - к 1955 году было уже выпущено около 160 тысяч автомобилей.
В первом советском автосалоне в Москве обеспеченным гражданам можно было выбирать между "Москвичом-401" (9 тысяч рублей), "Победой" (16 тысяч) и умопомрачительно дорогим ЗИМом (40 тысяч). Кстати, зарплата опытного рабочего, квалифицированного инженера составляла тогда от пятисот до тысячи рублей в месяц.
Термин "автолюбители" - тоже из того времени, именно так стали именовать первых частных владельцев легковых автомобилей.
С сервисом автолюбители того времени решали проблемы просто. Если машину не могли отремонтировать самостоятельно, владелец забарахлившей легковушки отвозил ее на авторемонтный завод. Заплатив небольшую сумму, он получал возможность выбрать понравившийся ему автомобиль из уже отремонтированных.
Рабочая лошадка
Сначала "Победу" планировали делать в двух вариантах: с 4- и 6-цилиндровыми моторами.
Первый, с рабочим объемом 2,12 л, выдавал 50 лошадей, а второй, 2,85-литровый, - 62 л.с. При этом максимальная скорость должна была составлять соответственно 105 и 120 км/ч.
За экономичность (с бензином было туго) власти отдали предпочтение 4-цилиндровому движку, а "шестерку" решили использовать на более вместительном и тяжелом ЗИМе.
Заморские прототипы
Бытует мнение, что "Победа" - эксклюзивное детище советских конструкторов. Другие уверены, что машину просто скопировали с заокеанских образцов. Все это не совсем так.
Методики расчета несущих кузовов в СССР тогда не было, потому за основу решили взять кузов немецкого Opel Kapitan образца 1938 года. Образец этого авто, отбитый Красной армией у вермахта, попал на Горьковский автозавод им. Молотова в 1941 году. Что же касается двигателя, то в его основу лег американский танковый двигатель Додж.
Однако "Победа" отнюдь не повторила западные модели, более того, во многом превзошла их. В этом превосходстве - секрет ее популярности в тогдашней Европе. Это был особенный, со множеством оригинальных решений автомобиль. Именно таких, сравнительно недорогих, выносливых (о кузове этой машины до сих пор ходят легенды), прихотливых к плохому бензину, но в то же время комфортабельных легковушек в мире было мало.
С 1951 года производство модели было налажено в Польше. Поляки назвали автомобиль "Варшавой" и продолжали собирать его вплоть до 1973 года. А в СССР "Победу" перестали производить с 1958 года.
Сколько осталось таких машин?
Сергей Степанов, координатор московского клуба любителей автомобилей "Победа":
По нашим подсчетам, в столице осталось около 1400 "Побед". Из них самостоятельно передвигаются 400 автомобилей.
Машина времени
Евгений Магаков - технолог реставрационной мастерской. Владеет тремя "Победами", которые купил за бесценок и собрал заново из груды ржавогометалла.
Этот автомобиль возвращает меня в детство. Он символизируют время, когда все были "добрыми и счастливыми", когда летал Гагарин. У соседей по даче стояла такая машина с желтым номером, и я мог часами разглядывать ее через щели в заборе.
После учебы в институте я получил профессию инженера-механика и пошел работать в обычный автосервис. Но о "Победе" не забыл. Сначала было просто желание иметь такое авто, ездить на нем, мыть его. Свою первую "Победу" 1949 года я купил за 2,5 тысячи рублей у пенсионера. Два года делал ее в гараже, а когда она заблестела как новенькая, понял, что этим стоит заниматься профессионально. Познакомился с людьми, увлекающимися восстановлением старинных авто, и мы вместе придумали организовать мастерскую. Получилась востребованная затея. Сегодня ретро-автомобили в моде. Чтобы попасть к нам "на прием" со своим "железным конем", люди записываются аж на 2012 год.
Ничего себе!
Кроме ностальгии, "Победа" - это ведь еще и очень хорошая машина.
В кузове пятикратный запас прочности, энергоемкая подвеска, по дороге идет с достоинством, как корабль. Лежащих "полицейских" просто не замечает. Финны, которые после войны закупали у нас "Победы", писали в своих газетах, что русские специально сделали этот автомобиль, чтобы ездить по плохим дорогам на бешеной скорости. Клеймо ОТК есть на каждой детали!
В "Победе" ощущаешь себя как в машине времени. Стойки ограничивают обзор, массивный диван, легкий руль, плавность движений. Хромированные рамочки, сегодня такие только у машин представительского класса...
В принципе и сейчас купить такое авто несложно. Снятые с конвейера "Победы" помещались на хранение в подземные бункеры. Неприкосновенный запас государства хранился
15 - 20 лет, потом амбары вскрывались, и машины распродавались. Но получить машину, которая хранилась в таких идеальных условиях, - большая редкость. Две "Победы", реставрацией которых занимаюсь сейчас, я вообще нашел на свалке.
Как реагировали в ГИБДД, когда вы привели свою "Победу" на учет?
Отнеслись с трепетом, но завели уголовное дело: прежний владелец взял, да и заварил номер кузова. Долго разбирались, потом дело закрыли в связи с отсутствием состава преступления. Зато за "моральный ущерб" дали "красивые" номера.
цифра
235 999 автомобилей
ГАЗ-М20 сошло с конвейера завода с 1946 по 1958 год (по данным пресс-службы ОАО "ГАЗ").
Куда выезжаете на своей красавице?
Куда угодно: за покупками, на дачу. Прошлым летом семьей путешествовали по Золотому кольцу. Отличная получилась поездка, душевная. На любой стоянке, даже если не было мест, нам обязательно находили парковку. А в Дивееве местный батюшка даже хотел освятить автомобиль. Так проникся!
На своей "Победе" я участвовал в ралли Москва - Монако в 2004 году. В этом году на 9 Мая хотели колонной из 15 "Побед" поехать в Минск, но не собрали всех сопроводительных документов. Сложно выехать за границу. По закону, если машине более 50 лет, она считается раритетом. Да и ввезти обратно тоже нереально: все старые автомобили не соответствуют по выхлопу нормам "Евро-2". За рубежом система отработана, а у нас все забюрократизировано. А жаль...
Вот многие думают за границей, что советский стиль - это только матрешки и ушанки со звездами. Но ведь есть еще автомобили "Победа" - значительная часть нашей культуры и истории. И, если хотите, часть меня.
история в картинках
Модификации автомобилей "Победа"
1. 1944-1949 гг. - ГАЗ-М20 "Первая серия".
Конструкция оказалась неудачной, кузов прогибался, садились рессоры. До наших дней не дожило не одного авто этой серии.
2. 1949-1955 гг. - ГАЗ-М20 "Вторая серия".
Удачная в целом серия. Из интересных особенностей: для советских военоначальников толщина заднего сиденья машины была уменьшена на пять сантиметров. Только так военоначальники могли ездить в машине, не снимая папахи.
Что больше всех в то время поражало - водителям не надо было махать руками, предупреждая о поворотах: появились электрические поворотники и стоп-сигналы. На машине были впервые установлены и электрические стеклоочистители, т.н. дворники.
Плюс ко всему зимой шофер и пассажиры получили возможность ездить без валенок и тулупа - у машины была печка. Отныне не надо было держать в салоне и мешочки с солью для протирки стекол: дневного света впредь не требовалось, появился плафон освещения салона.
3. 1955-1958 гг. - ГАЗ-М20В "Третья серия".
Стала более массивной решетка радиатора, в салоне появился радиоприемник. Таких машин до наших дней сохранилось больше всего, потому под словом "Победа" обычно понимают именно ГАЗ-20В.
Выпускались также ГАЗ-М72, модификации "Такси", "Скорая помощь", ГАЗ-М20Б кабриолет. Во времена "хрущевской оттепели" именно кабриолет стал неотъемлемым признаком представителей "золотой молодежи" - детей партийных работников, крупных ученых и деятелей торговли.
Самая интересная конструкция - "Победа" для села. Комбинация с ГАЗ-69 позволила легковушке стать внедорожником.
Через смерть к Победе
Предлагаем вниманию читателей материал из журнала «Вода Живая» (№ 1 (январь) 2013), посвященный людям, обеспечившим доставку провизии и боеприпасов в блокадный Ленинград.
В Шлиссельбурге на берегу Невы стоит скромная стела, перед которой - кусок железнодорожного полотна. Надпись на стеле гласит, что здесь после прорыва блокады под огнем врага были построены переправы и железнодорожная линия, связавшая осажденный Ленинград со страной. Этот памятник напоминает нам об одной из малоизвестных страниц обороны Ленинграда - строительстве и эксплуатации железной дороги, вошедшей в историю под двумя названиями: «Дорога смерти» и «Дорога Победы».
Семьдесят лет назад, 18 января 1943 года, войска Волховского и Ленинградского фронтов соединились, прорвав, наконец, блокаду Ленинграда. И в тот же самый день Государственный Комитет Обороны принял решение о начале строительства новой железнодорожной ветки от станции Шлиссельбург (ныне Петрокрепость) на Ириновской железной дороге до платформы Поляны, расположенной на 71‑м километре магистрали Ленинград-Волховстрой.
То, что решение о строительстве дороги было принято сразу после прорыва, когда наступление еще не завершилось, не случайно. Зимой 1942–43 года из-за теплой погоды так и не удалось наладить ледовую трассу через Ладогу, и Ленинград мог рассчитывать только на запасы, сделанные за время навигации. Поэтому открыть новую наземную трассу следовало как можно скорее.
Уже вечером 18 января в Шлиссельбург прибыла группа инженеров‑железнодорожников. А с утра 19 января вдоль трассы будущей железной дороги двинулись команды минеров из 9‑й и 11‑й железнодорожных бригад. Всего в полосе строительства было обнаружено 1338 советских и 393 немецких мины, 7 неразорвавшихся авиабомб и 52 артиллерийских снаряда.
Строительство и последующую эксплуатацию дороги сильно осложняло местонахождение прорыва немецкого кольца. В результате операции «Искра» был создан узкий коридор вдоль берега Ладожского озера, идущий через болотистую местность и насквозь простреливаемый немецкой артиллерией. Решение на прорыв именно в этом, не слишком удобном месте, на первый взгляд выглядит странным. Однако стоит вспомнить, что две предыдущие операции по прорыву блокады - Любанская и Синявинская, закончились катастрофой.
Наступавшие советские войска оба раза были окружены в ходе немецких контрударов. Поэтому советское командование решило более не рисковать и атаковать по кратчайшему расстоянию, прикрыв один из флангов наступающих войск Ладожским озером. Успех был достигнут, но теперь за него предстояло заплатить железнодорожникам, построив дорогу через болота под вражеским артобстрелом.
Чтобы ускорить работы, трассу строили по максимально упрощенным технологиям. На большей части пути шпалы и рельсы клали прямо на снег, без положенных земляной насыпи и балластной призмы, так что сразу после прохождения первого поезда путь дал большие просадки и перекосы.
Из воспоминаний командира 57‑го железнодорожного батальона майора Ященко:
«Грунта поблизости не было. Стали прокладывать дорогу от карьера к насыпи. Снег по пояс, мороз, а под снегом вода хлюпает. Машинам не пройти. В ход пошли трофейные мешки. В них насыпали грунт в карьере и таскали на плечах к полотну. Возили землю и на санках. Даже какую-то немецкую коляску на резиновом ходу приспособили для перевозки грунта. Сделали насыпь, а она стала оседать в болото. Пришлось сначала по торфу сделать слани, а уж потом сыпать землю. Дня не хватало, люди работали ночью».
Трассу пересекали речки Назия и Чёрная, а также многочисленные ирригационные каналы и канавы, через которые нужно было перекидывать мосты и мостики. Но самой сложной частью строительства стала переправа через Неву у Шлиссельбурга.
Прежде всего было начато строительство временной низководной свайно-ледовой переправы. Строить ее поручили метростроевцам, на помощь которым из Ленинграда прибыло две тысячи истощенных, измученных блокадой женщин. Предполагалось, что до начала ледохода будет построен постоянный высоководный мост, а временная переправа будет просто разобрана.
2 февраля 1943 года в 18:00 через переправу двинулся первый поезд, везший укладочные материалы со станции Шлиссельбург. Его вел машинист Михайлов.
Из воспоминаний начальника инженерных войск Ленинградского фронта Б. В. Бычевского:
«Взорванный подрывниками лед наседал свирепо, образуя завалы в коротких и низких пролетах. Перемешались все звуки: грохот от вражеских снарядов с грохотом от собственных взрывов льда, треск и угрожающее гудение моста, злое, соленое чертыхание людей, резкие команды то на мосту, то подрывникам, прыгающим с льдины на льдину с зарядами взрывчатки в руках».
5 февраля 1943 года в 17:43 в Ленинград со станции Волховстрой отправился состав с продовольствием, который тянул паровоз под номером Эу 708–64. Им управляла бригада в составе старшего машиниста И. П. Пироженко, помощника машиниста В. С. Дятлева и кочегара И. А. Антонова. Несмотря на артобстрел, 6 февраля в 16 часов он достиг станции Новая Деревня, а 7 февраля в 12:10 состав прибыл на Финляндский вокзал. Вслед за этим другой состав отправился из Ленинграда на Большую землю. Его вел паровоз Эм 721–83, которым управлял старший машинист П. А. Федоров.
Бригада, завоевавшая право провести первый поезд из Ленинграда на «Большую землю» (слева направо: А.А. Петров, П.А. Фёдоров, И.Д. Волков). 1943 г.
В наши дни оба эти паровоза стали памятниками: Эу 708–64 стоит на станции Волховстрой, а Эм 721–83 - на станции Петрокрепость.
После завершения низководной переправы в 500 метрах ниже по течению началось строительство постоянного моста. Согласно приказу, оно должно было завершиться 15 апреля 1943 года, но мостостроители успели сделать свою работу почти на месяц раньше. 18 марта по мосту прошел первый поезд.
Немцы понимали важность переправ через Неву и сконцентрировали на них огонь своей артиллерии. Строители несли потери. При артобстреле 21 февраля было убито тринадцать и ранено тридцать пять человек, 27‑го - убито восемь и ранено четырнадцать человек, 3 марта - убито три и ранено четыре человека.
Из дневника поэта П. Н. Лукницкого:
«Мост потрескивал, сотни зрителей и сам Михайлов, не отрывавший левой руки от реверса, следили: а не даст ли он осадку? А не выскочат ли костыли? А не перекосится ли под колесами путь? Если произойдет перекос пути, вагоны сойдут с рельсов и рухнут на лед Невы. Михайлов услышал „ура!”, когда хвост его состава сполз с моста на левый берег».
Существовала и постоянная опасность разрушения артиллерийским огнем нового моста. Поэтому было принято решение не разбирать временную переправу, а сохранить ее в качестве резервной. Это было связано с большим риском: конструкция низководного моста не обеспечивала пропуска даже небольших льдин. Приближающийся ледоход мог снести переправу и обрушить обломки на постоянный мост, повредив и его.
Поэтому верховье Невы еще до начала ледохода было очищено ото льда. Саперы взрывали лед фугасами, а затем специальные команды, располагавшиеся на дощатом настиле, устроенном с верховой стороны эстакады, проталкивали лед в малые пролеты моста. Но это было только разминкой перед началом ледохода. С 29 марта по 3 апреля, пока шел лед, работа велась и днем и ночью, при свете прожекторов. В каждую смену на борьбу со льдом выставлялось до 1 500 человек, в том числе до 200 подрывников.
Усилия, к счастью, увенчались полным успехом, а дальнейшие события подтвердили верность принятого решения: 25 марта противнику удалось разрушить артиллерийским огнем постоянный мост через Неву, но поезда смогли продолжать свое движение по низководной переправе.
Трасса проходила всего в пяти километрах от линии фронта, так что немцы могли обстреливать ее даже из полевой артиллерии и тяжелых минометов. Поэтому поезда могли ходить по дороге только в ночное время: только три пары составов за ночь. Этого было недостаточно, и железнодорожники сменили график движения поездов на поточный.
Теперь поезда шли один за другим, сперва в одну сторону, затем в другую. Но для эффективной работы в таком режиме требовалась система автоматической блокировки, которая не допустила бы столкновения поездов в темноте. Ее постройка требовала времени, а осажденный город ждал грузы, поэтому механизмы заменили людьми, создав систему «живой блокировки» (систему автоблокировки удалось наладить по всей длине трассы лишь к середине июня).
Разрушение временного моста через Неву на линии Поляны - Шлиссельбург. 1943 г.
На однопутных перегонах, в 2–3 км друг от друга, были установлены телефонные посты и светофоры, управляемые вручную. Обслуживали их не рядовые сигналисты, а опытные движенцы, которые имели опыт принятия самостоятельных решений. Движение по этой системе началось 7 мая 1943 года. Сначала было открыто девять, а затем шестнадцать постов. Первой смене «живых светофоров» пришлось особенно тяжело. Им пришлось продежурить сразу несколько суток. Укрыться и обогреться людям было еще негде - дощатые укрытия для дежурных смогли построить лишь позднее.
Из воспоминаний заместителя начальника службы движения А. К. Угрюмова:
«Ведя состав, машинист должен был неотрывно следить за всем происходящим впереди, чтобы не врезаться в хвост впереди идущего поезда. В то же время от него требовалось пристальное наблюдение за состоянием топки, котла, за работой всех механизмов локомотива. Отопление локомотива нельзя было резко форсировать применением искусственных способов усиления тяги, так как при этом неизбежно вырывался огонь из трубы и тем самым обнаруживалось движение перед наблюдателями противника».
Чтобы уменьшить опасность столкновений, с красных огней хвостовых сигналов поездов были сняты светомаскировочные жалюзи. А на тормозной площадке последнего вагона ехали сразу два кондуктора. В случае остановки поезда один из кондукторов шел навстречу следующему поезду и ограждал сигналами и петардами хвост своего состава. Другой кондуктор оставался на месте, так что поезд мог следовать дальше, не ожидая возвращения ушедшего кондуктора. Это сокращало время пребывания состава в зоне обстрела.
Весна сильно осложнила эксплуатацию магистрали. Болотистая почва, по которой была проложена дорога, оттаяла, талые воды залили дорогу. Со стороны казалось, что паровозы плывут по воде. На одном из участков дороги путевым проходчикам даже пришлось передвигаться на плоту, сделанном из дверей казармы.
Еще большие сложности причиняло увеличение светлого времени суток. Обстрелы и авианалеты следовали один за другим. Особенно тяжелым оказался март 1943 года. 3 марта во время артобстрела был уничтожен состав с боеприпасами. Машинист и один человек из состава, сопровождавшего поезд, были ранены, еще двое железнодорожников пропали без вести. Во время восстановительных работ погибло еще пятнадцать человек.
Положение облегчила постройка (с 19 марта по 25 апреля) обходного пути, проходившего на 2–3 километра севернее. Этот путь не только находился дальше от противника, но и был лучше укрыт зарослями кустарника и складками местности. За эти выгоды, однако, пришлось заплатить трудностями в эксплуатации: путь проходил по болотам, и рельсы часто давали просадку.
Приноровились и машинисты, выработав разнообразные приемы и хитрости, мешавшие врагу обнаруживать поезда и нацеливать огонь артиллерии.
Из воспоминаний машиниста В. М. Елисеева:
Машинист В. М. Елисеев
«Мы научились маскироваться, обманывать врага, выходить победителями из труднейших положений. Отправляясь со станции Поляны в сторону Шлиссельбурга, мы знали, что до 30‑го километра доедем спокойно: линия здесь тянулась среди высокого леса.
Но на 30‑м километре спасительный лес кончался, и начиналась поросшая мелким кустарником поляна. Мы действовали так: следуя через лес, набирали высокую скорость, а по выходе на открытое место закрывали регулятор. За это время уголь в топке прожигался так, что не было дыма.
Без дыма и пара паровоз шел до следующего километра, где начинался уклон, и состав мчался несколько километров по инерции. Затем приходилось открывать пар. Увидев его, фашисты сразу же открывали огонь.
Снова приходилось сильно разгонять поезд, снова закрывать регулятор и какое-то расстояние следовать по инерции. Гитлеровцы, потеряв ориентир, прекращали огонь, пока снова не обнаруживали цель. А машинист без устали повторял свой маневр, играя со смертью».
Не всегда эта игра со смертью оканчивалась выигрышем. Доставка грузов в осажденный город собирала свою страшную плату с железнодорожников. Всего за период эксплуатации Шлиссельбургской трассы погибло 110 человек, еще 175 было ранено. Так что название «Дорога смерти» не было преувеличением. Но, несмотря на это, трасса продолжала свою работу.
Именно по ней поступала в Ленинград основная часть грузов. Благодаря ей стало возможным не только обеспечить нормальное питание жителей города, но и снабдить гарнизон города достаточным количеством боеприпасов и снаряжения. С ними войска Ленинградского фронта перешли в наступление, которое привело к полному снятию блокады. Поэтому и второе название - «Дорога Победы», эта трасса получила вполне заслуженно.
Фотографии из фондов Центрального музея железнодорожного транспорта России (г. Санкт-Петербург)
Как историк В.М. Ковальчук открывал «окопную правду» Ленинградской блокады
27 января, в День воинской славы России, когда мы отмечаем 70-летие освобождения города-героя Ленинграда от оков фашистской осады, надо вспомнить о выдающемся историке - исследователе ленинградской блокады, его трудах, посвящённых легендарной Шлиссельбургской железнодорожной магистрали, во многом благодаря которой и пришла долгожданная Победа на берега Невы.
Смотрю на его фотографию в форме морского офицера и думаю, какой же это был мужественный и красивый человек, носитель и творец той неповторимой культуры, которую принято называть петербургской.
Главный научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН, доктор исторических наук, заслуженный деятель науки РФ, участник Великой Отечественной войны Валентин Михайлович Ковальчук не дожил до нынешней юбилейной даты несколько месяцев. Он скончался 4 октября 2013 года на 98-м году жизни.
«Уход из жизни выдающегося историка Валентина Михайловича Ковальчука , - отозвался на его кончину губернатор Санкт-Петербурга Г.С. Полтавченко, – большая потеря и для науки, и для нашего города. Человек патриотичный и глубоко преданный своему делу, он более полувека трудился в Санкт-Петербургском институте истории Российской академии наук. Ветеран войны, многие свои труды он посвятил истории обороны Ленинграда в годы блокады. Его книги написаны на основе подлинных документов и воспоминаний защитников города. Предметом особой заботы Валентина Михайловича были памятники, посвящённые блокаде и битве за Ленинград. Более сорока лет он возглавлял секцию исторических памятников городского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. До последних дней жизни Валентин Михайлович Ковальчук занимался научной и общественной деятельностью. Его заслуги отмечены престижными премиями и наградами. Я знал Валентина Михайловича лично и глубоко благодарен ему за сохранение исторического наследия нашего великого города».
Своими исследованиями Валентин Михайлович первым не только ввёл в научный обиход вместо официальной цифры более 600 тысяч человек погибших от голода ленинградцев во время блокады цифру один миллион человек, но и смог подтвердить и отстоять свою правоту, что было очень и очень непросто.
В 1965 году в журнале «Вопросы истории» была опубликована статья
Валентина Михайловича «Ленинградский «реквием». Эта публикация получила широкий общественный резонанс, поддержку специалистов и видных военоначальников, в том числе Маршала Советского Союза Г.К. Жукова.
Однако реакция партийных идеологов на эту публикацию была резко отрицательной. Вплоть до «перестройки» цензура не пропускала в печать никакие другие данные о смертности в блокадном Ленинграде, кроме официально установленных ещё в годы войны.
Высоко оценил вклад Валентина Михайловича в изучение истории Великой Отечественной директор Института всеобщей истории РАН академик
А.О.Чубарьян:
«<…>Он в значительной мере посвятил свою жизнь одной из самых трудных и скорбных страниц в летописи Великой Отечественной войны – Ленинградской блокаде. В. М. Ковальчук занимался и другими темами этого периода, но именно его труды по истории блокады стали одними из основополагающих для всех интересующихся той эпохой. В его исследованиях, основанных на глубочайшем изучении архивных документов, воспоминаний как простых ленинградцев, так и знаменитых военачальников, раскрываются события тех трагических лет, ставших неотъемлемой частью великого подвига нашего народа в Отечественной войне».
Шла Первая мировая… В самом её начале, в 1914-м, из Малороссии в Петроград (такое, более привычное русскому уху название дали в годы войны Санкт-Петербургу) приезжает крестьянин Михаил Иванович Ковальчук. Его направили в столицу по мобилизациии на военный завод.
В Петрограде в 1916 году и родился Валентин, будущий историк.
Ему суждено было пережить революцию, Гражданскую войну, коллективизацию, Великую Отечественную, за участие в которой
Валентин Михайлович был удостоен многих боевых наград.
Ещё в детстве он мечтал стать летчиком. Мечты мечтами, а выбор будущей профессии во многом был определён, когда Валентин учился в школе имени 10-летия Октября. Учителя, как вспоминал Валентин Михайлович, видели, что ему больше подходят гуманитарные науки...
И вот он – студент исторического факультета Ленинградского института философии, литературы и истории (позже вошёл в состав Ленинградского государственного университета)
Одарённому выпускнику, успешно окончившему университет, предложили учиться дальше – в аспирантуре ЛГУ. Однако его ждал иной путь: Валентин Ковальчук стал адъюнктом командного факультета в Военно-морской академии имени К. Е. Ворошилова.
«Из нас готовили преподавателей истории военно-морского искусства для высших военно-морских учебных заведений, – вспоминал Валентин Михайлович. – На работу меня направили в июле 1941 года – в высшее Черноморское военно-морское училище в Севастополе. Находился там до января 1942 года – пока меня не назначили в исторический отдел Морского Генерального штаба. Работая в отделе, я на основе архивных документов писал хронику боевых действий Черноморского флота – впоследствии три тома этой хроники были изданы... Допущен я был и к несению оперативного дежурства на запасном флагманском командном пункте наркома Военно-морского флота адмирала Н.Г. Кузнецова, находящемся в Куйбышеве».
Сразу после окончания Великой Отечественной Валентин Михайлович возвращается в родной Ленинград. Его пригласили на преподавательскую работу в Военно-морскую академию имени К. Е Ворошилова. Кроме преподавательской работы он занимается здесь и наукой – подготовил и защитил кандидатскую диссертацию, посвященную защите морских коммуникаций осаждённого Севастополя.
«Ленинградская тема возникла, когда я, демобилизовавшись, перешёл работать в Ленинградское отделение Института истории Академии наук СССР. С этого момента вся моя исследовательская деятельность стала связана с историей Ленинградской битвы», – рассказывал Валентин Михайлович.
Вот что вспоминает об этом периоде жизни Валентина Михайловича его друг – директор Российского научного центра радиологии и хирургических технологий, академик РАМН, почётный гражданин Санкт-Петербурга А.М. Гранов:
«<…>В своё время его настолько увлекла история, что он пренебрег военной карьерой и ушёл работать в Ленинградское отделение Института истории младшим научным сотрудником. Он чувствовал, что его призвание – наука, и дорос до очень больших высот».
Валентин Михайлович выбирает непроторенные пути – изучение истории битвы за Ленинград, блокады, Дороги жизни… Именно он стоял у истоков научного изучения этих вопросов, решение которых стало смыслом его жизни.
«Перо Валентина Михайловича Ковальчука, словно кисть опытного художника, вызвало к жизни феномен многогранного явления, названного современниками «блокада», – отмечает директор Санкт-Петербургского института истории РАН доктор исторических наук Н.Н. Смирнов. – Со временем он стал крупнейшим научным авторитетом, признанным не только на Родине, но и далеко за её пределами».
Много сил уделил Валентин Ковальчук глубокому и всестороннему изучению Дороги жизни. За книгу «Ленинград и Большая земля: История Ладожской коммуникации блокированного Ленинграда в 1941—1943 гг.», ему была присуждена учёная степень доктора исторических наук.
«<…>Особенно проникновенно он писал о Дороге жизни, по которой осуществлялась связь с Большой землей, – вспоминал почётный президент Ассоциации историков Второй мировой войны, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, доктор исторических О.А. Ржешевский. –
Коренной ленинградец, офицер, прошедший войну, он глубоко понимал значение подвига советских людей, отстоявших город, и своими научными трудами сохранил его для потомков».
В других его монографиях – «Дорога победы осаждённого Ленинграда: Железнодорожная магистраль Шлиссельбург-Поляны в 1943 г.», «Магистрали мужества», «900 дней блокады. Ленинград 1941-1944» и в коллективных трудах, подготовленных под его руководством и авторском участии, глубоко раскрыт подвиг защитников и жителей Ленинграда в годы Великой Отечественной войны.
К 300-летию Санкт-Петербурга и 60-летию прорыва Ленинградской блокады Валентину Михайлович присудили за эти труды Литературную премию Законодательного собрания города, носящую имя знаменитого полководца Великой Отечественной – командующего войсками Ленинградского фронта маршала Л.А. Говорова.
Готовя второе издание книги «900 дней блокады. Ленинград 1941 – 1944» он отбирал по тематике газетные публикации, новые монографии и публикации документов…
Все эти интересные материалы сохранились в его домашнем архиве с пометками на полях и с закладками между страницами книг. Но очень важная работа, к сожалению, осталась неосуществленной...
Много лет своей жизни посвятил Валентин Михайлович малоизученной истории блокадного Ленинграда – строительству и эксплуатации Шлиссельбургской железнодорожной магистрали.
Архивные документы, воспоминания железнодорожников, солдат и офицеров, газеты и другие издания военных лет позволили Валентину Михайловичу достичь результатов, которые совпали с «окопной правдой» участников событий.
На основе этих разнообразных источников он с позиций объективного исследователя освещает строительство Шлиссельбургской железной дороги, ход перевозок по ней при постоянных артиллерийских обстрелах и бомбардировках противника, защиту трассы, её роль в жизни и борьбе города на Неве, в подготовке разгрома фашистских войск под Ленинградом. Перелистаем страницы трудов Валентина Михайловича, вчитаемся в документы минувших героических лет, которые в них цитируются.
…18 января 1943 года войска Ленинградского и Волховского фронтов прорвали блокаду. И в тот же самый день Государственный комитет обороны принял постановление о строительстве на отвоеванной вдоль южного берега Ладожского озера узкой полосе суши шириной всего 8 – 11 километров небольшой, но очень важной железнодорожной ветки, способной обеспечить связь города с Большой землёй.
Возглавил строительство И.Г. Зубков, который до Великой Отечественной руководил постройкой ленинградского метро. И вот в январские морозы примерно пять тысяч человек приступили к осуществлению этого дерзкого плана. Почти круглосуточно работали геодезисты, железнодорожники, военные…
Задание казалось почти невыполнимым – ведь железная дорога должна была быть построена всего за 20 дней. В мирное время для подобной стройки понадобилось бы не меньше года.
«Местность, по которой прокладывалась трасса, – бывшие Синявинские торфоразработки – была очень неудобной для строительства железной дороги, Она была пересеченной, болотистой, на ней отсутствовали дороги, нужные для подвоза необходимых материалов. Каждый метр земли был начинён минами, неразорвавшимися боеприпасами, всевозможными сюрпризами и ловушками. Трудности усугублялись ещё и исключительно тяжёлыми условиями зимы – сильными морозами и буранами».
Примерно в 5-6 километрах от строящейся дороги, на Синявский высотах, засели немцы. Поначалу они не могли понять, что делают русские, но, когда поняли, стали обстреливать место стройки непрерывным артиллерийским огнём. При этом часто разрушались только что возведённые участки дороги. Советские зенитки как могли с земли прикрывали стройку от вражеских артобстрелов, с воздуха это делали истребители.
Чтобы ускорить работы, трассу строили по максимально упрощенным технологиям. На большей части пути шпалы и рельсы клали прямо на снег, без положенных земляной насыпи и балластной призмы.
Шлиссельбургская магистраль была построена в рекордные сроки – за 17 дней, на три дня раньше назначенного. Построена людьми, которые выживали в блокадном Ленинграде, подвергаемые непрерывным обстрелам фашистов.
Новая дорога протяженностью 33 километра пролегла между станцией Шлиссельбург (ныне – Петрокрепость) и платформой Поляны, находившейся на линии Ленинград – Волховстрой. Она соединила Ленинградский узел с общесоюзной сетью железных дорог. Для движения поездов по Шлиссельбургской трассе была создана 48-я паровозная колонна. Из особого резерва НКПС выделили тридцать мощных паровозов.
первый состав с продовольствием, который тянул паровоз под номером Эу 708-64. Им управляла бригада в составе старшего машиниста И.П. Пироженко, помощника машиниста В.С. Дятлева и кочегара И.А. Антонова. Несмотря на артобстрел, 6 февраля в 16 часов он достиг станции Новая Деревня, а 7 февраля в 12:10 состав прибыл на Финляндский вокзал. Люди плакали от радости, вверх взлетали шапки!
Другой состав отправился из Ленинграда на Большую землю. Его вёл паровоз Эм 721-83, которым управлял старший машинист П.А. Фёдоров.
Теперь в Ленинград регулярно стали привозить продовольствие и другие грузы. Но мало кто знал, какой ценой это даётся.
… Гитлеру донесли о новой ветке железной дороги, построенной русскими. Фюрер потребовал разбомбить трассу, по которой каждый день эшелоны, доставляли продовольствие и боеприпасы в блокированный город.
Шлиссельбургскую магистраль железнодорожники называли «коридором смерти»: каждый день грозил гибелью работавшим на ней бригадам. В 48-й паровозной колонне из 600 человек погиб каждый третий.
Поезда водили машинисты, которых отозвали с фронта, многих доставляли в Ленинград на самолетах. Молодые девушки – вчерашние ленинградские школьницы, выжившие в блокаду, по направлению комсомола становились кочегарами, помощниками машинистов, кондукторами.
Из-за постоянного обстрела фашистами поезда могли передвигаться только ночью с притушенными огнями. За ночь могли проходить только три поезда в Ленинград и столько же обратно. Этого было, конечно, недостаточно, поэтому железнодорожники сменили график движения поездов на поточный. Теперь поезда шли один за другим, сперва в одну сторону, затем в другую. Большая часть «коридора» хорошо просматривалась с Синявских высот. У немцев имелись авиационные прожекторы и звукоуловители, которые позволяли легко засечь движение поезда.
Из приведенного Валентином Михайловичем дневника 48-й паровозной колонны особого резерва НКПС с волнением узнаем, каким был на трассе только один день – 18 июня 1943-го:
«...Паровоз 718-30 подвергся обстрелу. Повредило магистраль. Путь засыпало землёй. Исправления и расчистка пути произведены силами бригады под непрекращающимся обстрелом. Поезд выведен невредимым. Позже поезд подвергся воздушному налёту. Сгорел турный вагон. Ранены оба машиниста – Баранов и Амосов, кочегар Клементьева. После перевязки Амосов вернулся к регулятору и довёл поезд. Вся бригада вела себя героически, от огня спасены и многие вагоны...»
Шлиссельбургская трасса действовала наряду с продолжающей существовать Ладожской коммуникацией, но постепенно, с каждым днём увеличивая свою пропускную способность, стала главной в снабжении находившегося ещё в блокаде Ленинграда, стала его Дорогой Победы. А коммуникация через Ладожское озеро приобрела дублирующее значение.
Весна сильно осложнила эксплуатацию магистрали. Болотистая почва, по которой была проложена дорога, оттаяла, талые воды залили дорогу. Ещё большие сложности причиняло увеличение светлого времени суток. Один за другим. следовали обстрелы и авианалёты.
В связи с этим 19 марта 1943 года Военный совет Ленинградского фронта принял постановление – построить на трассе Шлиссельбург – Поляны обходной путь, протяженностью 18, 5 километров. Этот путь проходил в 2-3 километрах от основной дороги. Он находился не только дальше линии фронта, но был ещё и лучше прикрыт, благодаря особенностям местности и кустарнику.
Движение по обходному пути началось 25 апреля 1943 года. К концу мая в Ленинград приходило до 35 составов в сутки. Город, наконец, ожил.
Всего с начала эксплуатации Шлиссельбургской магистрали по декабрь 1943-го в Ленинград было пропущено 3105 и из Ленинграда – 3076 поездов. Благодаря ей стало возможным снабдить гарнизон города достаточным количеством боеприпасов и снаряжения, а жителей города обеспечить нормальным питанием. Кроме хлеба, который теперь по содержанию муки полностью отвечал своему назначению, ленинградцам стали больше выдавать и других продуктов.
Улучшение медицинского обслуживания, снабжения продовольствием и топливом привело к укреплению здоровья населения. Резко сократились заболеваемость и смертность. Успешная работа Шлиссельбургской магистрали благоприятно отразилась на городском хозяйстве Ленинграда и прежде всего на его восстановлении.
Начальник Октябрьской железной дороги Б.К. Саламбеков писал о Шлиссельбургской магистрали в конце войны так:
«Здесь вражеские артиллеристы, минометчики и летчики охотились за каждым поездом. Здесь были необычные технические условия – путь местами был проложен по болоту, и вода стояла выше головки рельса; здесь, наконец, были вовсе необычны и, конечно, очень тяжелы самые формы организации движения. И трасса... дала наиболее яркие проявления массового героизма ленинградских железнодорожников».
Только 23 февраля 1944-го, после разгрома фашистских войск под городом на Неве и окончательного снятия блокады, вновь вошла в строй главная железнодорожная линия Ленинград – Москва.
«События 1943 года, как и вся битва за Ленинград, уже давно стали историей, – писал Валентин Михайлович Ковальчук. – Нет уже и Шлиссельбургской магистрали. Там, где она проходила, всё изменилось. Но благодарные ленинградцы-петербуржцы всегда будут помнить тех, кто в труднейших условиях строил, защищал и эксплуатировал легендарную Дорогу Победы».
Ныне два паровоза магистрали стали памятниками: Эу 708–64 стоит на станции Волховстрой, а Эм 721–83 - на станции Петрокрепость. А
в Шлиссельбурге, на берегу Невы, можно видеть скромную стелу. Перед ней - кусок железнодорожного полотна. Надпись на стеле напоминает, что здесь после прорыва блокады под огнём врага были построены переправы и железнодорожная линия, связавшая осаждённый Ленинград со страной, которая ни на день не забывала ленинградцев и старалась им помочь.
Специально для Столетия
