Существовавшие с 1919 года до середины 1930-х годов.
Рабфаками также неофициально именовались подготовительные отделения вузов, создававшихся в -1980-е годы для целевого приёма рабочей и сельской молодёжи.
По общему правилу выпускники рабфаков зачислялись в вузы без вступительных экзаменов (либо в качестве таковых им засчитывались выпускные испытания на рабфаках).
Рабфаки после революции
Законодательное оформление системы рабфаков завершил декрет СНК РСФСР «О рабочих факультетах» от 17 сентября 1920 года. На рабочие факультеты принимались «рабочие и крестьяне в возрасте от 18 лет, делегированные производственными союзами , фабрично-заводскими комитетами, партийными отделами работы в деревне, волостными, уездными и губернскими исполкомами» (в формулировке БСЭ 1976 года - занятые физическим трудом, по командировкам предприятий, профсоюзов , партийных и советских органов) . Обучение на дневном отделении рабочего факультета было приравнено к работе на производстве (то есть срок обучения засчитывался в трудовой стаж); слушатели обеспечивались государственными стипендиями . В 1921/1922 учебном году на дневных рабфаках был установлен трёхлетний срок обучения, на вечерних - четырёхлетний.
Особое внимание уделялось подготовке национальных меньшинств, среди которых процент неграмотных в царской России был наибольшим. До 1924 года представители национальных меньшинств обучались преимущественно на рабфаках Москвы и Петрограда . Во второй половине 1920-х годов стали открываться национальные рабфаки и отделения при общих рабфаках.
В 1925/26 учебном году около 40 % мест при приёме в вузы было занято выпускниками рабфаков.
В 1930 году в РСФСР было 117 рабфаков (69 дневных, 48 вечерних) с 44930 студентами . К 1932/1933 учебному году в СССР работало уже более 1000 рабфаков, где обучалось около 350 тысяч человек . Многие рабфаки создавались при отраслевых вузах, что позволяло использовать в учебной работе оборудование, лаборатории и кабинеты и укрепляло связь рабфаков с высшей школой. С годами всё большее значение получали вечерние рабфаки, «где студенты не отрываются от производства, от рабочей среды, оставаясь связанными с производственной, общественно-политической, профессиональной жизнью своего завода, фабрики. Это преимущество вечерних рабфаков делает их более доступными для рабочих и обеспечивает дальнейшее развитие их, тогда как дневные рабфаки утрачивают своё значение по мере того, как дети рабочих и крестьян получают в 7-9-летних школах образование, достаточное для поступления в вузы» .
В конце концов, к середине 1930-х годов благодаря развитию системы общего и специального среднего образования в СССР необходимость в рабфаках стала отпадать, и они были упразднены.
«Рабфаки» 1970-х
В 1969 в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР «в целях повышения уровня общеобразовательной подготовки рабочей и сельской молодёжи и создания ей необходимых условий для поступления в высшую школу» в вузах страны были учреждены подготовительные отделения. И хотя старый термин «рабфаки» при этом в официальных актах не использовался, в неофициальной речи, а потом в вузовских документах и в СМИ он обрёл вторую жизнь, нередко употреблялся даже без кавычек.
Сокращение: рабочий факультет - в 1919-1940 гг. учебное заведение для подготовки рабочей и крестьянской молодёжи к обучению в высшей школе.
Толковый словарь Ожегова . С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949-1992 .
Синонимы :
Смотреть что такое "РАБФАК" в других словарях:
Рабфак … Орфографический словарь-справочник
Рабфак: Рабочий факультет Рабфак (группа) См. также Рабфаковский переулок Примечания Скандальная группа «Рабфак»: Надо делать так, как чувствуется … Википедия
РАБФАК, рабфака, муж. (неол.). Сокращение слов: рабочий факультет (см. рабочий2). Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова
Сущ., кол во синонимов: 1 факультет (26) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов
Трудящихся. Жарг. угол. Ирон. Тюрьма, ИТУ. Балдаев 2, 6; ББИ, 204 … Большой словарь русских поговорок
рабфак - рабочий факультет образование и наука … Словарь сокращений и аббревиатур
рабфак - , а, м. 1. Рабочий факультет общеобразовательное учебное заведение в 1919 1940 гг. в СССР для подготовки в высшие учебные заведения молодежи, не имеющей среднего образования. МАС, т. 3, 577. ◘ Ну, кое как на рабфак поступил. Школа была… … Толковый словарь языка Совдепии
рабфак - (рабфакыр, рабфакхэр) рабфак Рабочэ факультет Ар рабфакым щеджагъ Рабфакыр къыухыгъ … Адыгабзэм изэхэф гущыIалъ
Сокращённое название существовавших в СССР в 1920 30 е гг. рабочих факультетов (См. Рабочие факультеты) общеобразовательных учебных заведений … Большая советская энциклопедия
М. Общеобразовательное учебное заведение, созданное для ускоренной подготовки к поступлению в вузы молодёжи, не имевшей среднего образования; рабочий факультет (в Российском государстве в 1919 1940 гг.). Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
Книги
- Николай Асеев. Стихотворения и поэмы в двух томах. Том 2 , Николай Асеев. Во второй том вошли поэмы: "Двадцать шесть", "Черный принц", "Лирическое отступление", "Свердловская буря", "Русская сказка", "Сенька беспризорный", "Красношейка", "СеменПроскаков", "Рабфак",…
РАБОЧИЕ ФАКУЛЬТЕТЫ (рабфаки), учеб. заведения для подготовки к учебе в вузах рабочих и крестьян. Существовали в СССР в 1920–30-е гг., сыграли ведущую роль в обеспечении первоочеред. права рабочих и беднейшего крест-ва на получение высш. образования. Возникли в 1919 в Москве. Первым законодат. актом стал Декрет СНК «О рабочих факультетах» (17 сент. 1920). На 1 апр. 1921 в стране было 59 Р. (ок. 25,5 тыс. учащихся), в Москве и еще в 33 городах. В 1920 Р. окончили 215 чел., в 1921 – ок. 2 тыс. В Сибири Р. появились в марте–авг. 1920 в вузов. центрах Омске , Томске , Иркутске , а также в Барнауле (по инициативе Томского Р. и мест. отд. народ. образования). На 1 окт. 1922 в них обучалось 1,5 тыс. чел. Кроме дневных открылись 2 вечер. Р.: Черемховский (нояб. 1921) и Читинский (янв. 1923).
На Р. принимались рабочие и крестьяне с 16 лет, не эксплуатировавшие чужой труд, имевшие образование в объеме 4 классов I ступени и не менее 1 года производств. стажа. Впоследствии производств. стаж поступающих был увеличен в зависимости от возраст. группы до 3 (18–20 лет) и 6 (25–30) лет. Лица нефизич. труда принимались при наличии 3 лет (позже 4 и даже 6 лет) парт. или комсомол. стажа и свобод. мест. В 1921 введен 3-летний (в 1928 – 4-летний) срок обучения на днев. Р. В 1924 появились 1-е обязат. учеб. программы для Р. Осенью 1921 состоялся 1-й орг. набор на Р. в общересп. масштабе: 75 % мест было предоставлено профсоюзам , 25 % – парт. орг-циям. Последующее изменение разверстки шло по пути увеличения доли беднейшего крест-ва и батраков. Оставшиеся после разверстки места занимали лица, отвечавшие принципам клас. отбора (в первую очередь зачислялись рабочие, крестьяне и их дети). Выпускники Р. зачислялись в вузы в первую очередь. Лишь в 1932 рабфаковцы стали сдавать прием. экзамены наравне с выпускниками ср. школы и техникумов.
В 1924/25 уч. г. бывш. рабфаковцы составляли более 40 % от общей числ. студентов вузов. В 1925 Р. окончили 6,8 тыс. чел., более пол. из них поступили в техн. вузы. За 1926–29 в высш. школу поступило ок. 25 тыс. рабфаковцев. В 1928/29 в РСФСР в 47 городах действовало 68 Р. (14 – в Москве, 8 – в Ленинграде, 2 – в Казани, остальные – в еще 44 городах, в каждом по одному). Большое значение, особенно в пром. р-нах, придавалось вечер. Р. Были организованы вечер. Р. в Кемерове , Новосибирске , Анжеро-Судженске (днев. и вечер. отд-ния), вечер. отд-ние при Омском Р.
В целях быстрейшего развития высш. образования среди нерус. народов на Р. создавались нац. отд-ния. Срок обучения на таких отд-ниях и Р. увеличивался до 4–5 лет, организовывались подготовит. группы. Образоват. ценз, в зависимости от мест. условий и культур. уровня данной национальности, мог снижаться до элементар. грамотности, знания первых правил арифметики и наличия нек-рого «общественного развития». В 1924 в РСФСР имелись 2 нац. Р. и 12 отд-ний, в 1928/29 – 6 нац. Р. и 36 отд-ний, охвативших свыше 40 национальностей. На нац. отд-нии Томского Р. (открылось в 1926/27) на 15 сент. 1934 обучалось 157 чел.: 41 шорец, 24 корейца, 22 хакаса, по 15 остяков и чувашей, 12 телеутов, 9 алтайцев, татары, буряты, казахи и др. (даже негр). На базе Омского Р. действовало казах. подготовит. отд-ние. На Тюменском Р. в 1930 учились представители 23 национальностей. В созданном в 1932 Красноярском педагогическом ин-те, помимо Р., было Отд-ние народов Севера, готовившее учителей для нац. школ. В годы 1–2 пятилеток Р. появились в авт. республиках и областях Сибири – при вузах (Якутия , Бурятия ), ср. спец. учеб. заведениях. Только в Бурятии в 1932 было 8 Р. (из 965 учащихся 57 % – буряты).
В 1920-е гг. Р. являлись по сути краткосроч. общеобразоват. школой, готовившей пополнение для любых вузов. На рубеже 1920–30-х гг. в рамках реформы высш. образования они были реорганизованы по принципу специализации и целевого назначения. Отд-ния Р. превратились в самостоят. индустр.-техн., с.-х., экон. и др. Р., прикрепленные к соотв. вузам и наркоматам. Поощрялась орг-ция Р. (особенно вечер.) при круп. пром. предприятиях, совхозах и колхозах . На Р. зачисляли рабочих, колхозников и представителей бедняцко-середняц. слоев сел. населения. Согласно циркуляру Наркомата юстиции от 25 июня 1931, на Р. институтов следовало принять не менее 70 % рабочих и их детей, 20 % колхозников, батраков и лиц, принадлежащих к бедняцко-середняц. слоям крест-ва, и не более 10 % служащих сов. учреждений и обществ. орг-ций.
Вузовская реформа способствовала значит. увеличению кол-ва Р. В 1930/31 в СССР было 718 Р. (155,1 тыс. учащихся), в 1931/32 – 955 (285 тыс.), в 1932/33 – 1 025 (339,5 тыс.). В Зап. Сибири с 1929 по 1931 кол-во Р. возросло с 6 до 30, числ. учащихся в них – с 1,6 тыс. до 7 тыс. К 1933 в Зап. Сибири – 39 Р. (9,5 тыс. учащихся), в т. ч. 27 – техн. профиля. Бурный рост Р., не подкрепленный соотв. мат.-техн. базой и препод. кадрами, привел к снижению качества обучения. В 1932–33 приняты меры по упорядочению их сети и укреплению мат. базы, совершенствованию учеб. процесса.
С 1933/34 все большую роль в подготовке в вузы рабочих и крестьян начинают играть ср. общеобразоват. учеб. заведения и вечер. школы для рабочих-производственников. Ограничения по соц. происхождению, введенные в 1-е послерев. годы, отменены в дек. 1935. Согласно новому Уставу высш. школы (1938), все граждане от 17 до 35 лет с законченным ср. образованием могли поступать в любой вуз. Программы Р. стали составляться на основе программ 10-леток. Постепенно Р. превращались в общеобразоват. школы обыч. типа, кол-во их неуклонно сокращалось. В 1933/34 в СССР был 831 Р. (271,1 тыс. чел.), в 1934/35 – 774 (278,5 тыс. чел.). В 1938/39 кол-во Р. сократилось по сравнению с 1933/34 почти в 2 раза, числ. учащихся – более чем в 2,5 раза. В кон. 1930-х – нач. 1940-х гг. Р. упразднены (последний закрыт в Москве в окт. 1941).
В 1960-е гг. – возрождение Р. в новом качестве, когда при нек-рых вузах и пром. предприятиях стали появляться школы для рабочих-производственников с целью подготовки в вузы рабочих, уже имевших ср. образование. Массовое появление «рабфаков» нового типа привело к орг-ции при вузах спец. подгот. отд-ний для раб. и сел. молодежи, ставших впоследствии структур. частью вузов (пост. ЦК КПСС и Совета министров СССР от 20 авг. 1969). В 1969/70 подгот. отд-ния открылись при 190 вузах страны.
Лит.: Баландина Л.Г. Рабфаки и пролетарская интеллигенция // Из истории советской интеллигенции. Новосибирск, 1974; Катунцева Н.М. Опыт СССР по подготовке интеллигенции из рабочих и крестьян. М., 1977; Штамм С.И. Управление народным образованием в СССР (1917–1936). М., 1985.
Рабфаки. «До 1932 года у нас был бригадный метод обучения – все экзамены за всех сдавал бригадир».
Удостоверение об окончании рабочих курсов по подготовке в ВУЗы и ВТУЗы, выданное 10 июля 1932 года крымчанину Николаю Золотухину.
Судя по всему, рабфаковские курсы 24-летний абитуриент окончил не зря: уже 15 -го июля он заполняет Опросный лист для поступающих в ВУЗ, а 1-го сентября того же года получает зачётную книжку студента Московского Института инженеров коммунального строительства (в настоящее время этот ВУЗ не существует).
Таким образом, для обладателя этих документов, как и для тысяч советских молодых людей, рабфак стал настоящим трамплином в «большую жизнь». Впрочем, не исключено, что определённую роль в успешном поступлении жителя Евпатории в столичный ВУЗ сыграла именно крымская «прописка». В те годы Крымская республика считалась национальной автономией (многие названия на удостоверении дублируются на татарском языке), так что её представители могли иметь преимущественное право при поступлении в столичные институты.
http://humus.livejournal.com/3429285.html
Тёмная, дремучая, невежественная, полуграмотная – эти ярлыки на Россию навешивали не одно столетие и, по большей части, заслуженно. Население империи оставалось преимущественно необразованным вплоть до 30-х годов XX века. И если попытки привить народу начальную грамоту – научить его читать, писать, считать - ещё хоть как-то предпринимались, то до профессионального образования своих подданных руки у империи не доходили.
Процесс становления профессионального образования в России затянулся почти до конца XIX века. Да и доступно оно было, в основном, молодежи из привилегированных сословий
С приходом Советской власти доступ к высшему образованию стал общедоступным. Ну или почти общедоступным - представители пролетариата получали значительные преимущества при поступлении. Однако для этого им всё равно приходилось потрудиться.
Дело в том, что у рабочей молодежи и взрослых того времени были огромные пробелы в образовании. Многие из них в своём обучении не пошли дальше начальной школы. А значит, нужно было подтянуть» будущих абитуриентов-рабочих до уровня знаний, необходимых для поступления.
Такое обучение называли «рабочими курсами», а позже - «вечерней школой». Вот и Николай Золотухин проходил занятия на курсах при 1-ой Евпаторийской школе повышенного типа для взрослых, о чём свидетельствует документ из нашей коллекции - пожелтевший от времени стандартный канцелярский бланк с шапкой Народного комиссариата просвещения Крымской АССР, куда чернилами от руки вписаны фамилия выпускника и дата окончания им курсов.
Как следует из документа, Н.И.Золотухин закончил «рабочие курсы по подготовке в ВУЗы и ВТУЗы по программе утвержденной учебно-методическим сектором Наркомпроса РСФСР от 9 августа 1930 года». Эта информация позволяет нам сделать вывод, что у наборщика бланка были проблемы с пунктуацией, а также выяснить, что рабочие курсы длились менее двух лет. Документ скреплен печатью и завизирован заведующим курсов И.Бабенко и инспектором кадров Народного комиссариата просвещения Крыма (подпись неразборчива).
1930-е. Учащиеся ярославского рабфака. Фото с сайта http://humus.livejournal.com/3429285.html
Кстати, о самом Наркомпросе КрАССР следует рассказать подробнее. Новоиспечённый абитуриент Золотухин, как и тысячи других жителей Крыма, многим обязан этому ведомству. В те годы вопросами просвещения на полуострове заведовал Али Асанов, который занимал этот пост с 1930 по 1934 годы, но затем арестован и расстрелян 17 апреля 1938 года. Впрочем, такая же участь постигла и троих его предшественников – Мамута Недима, Рамазана Александровича и Биляла Чагара.
Должность народного комиссара просвещения Крымской ССР вообще была многострадальной – по сути, расстрельной. Как, впрочем, и само местное народное образование.
Как утверждает исследователь Диляра Абибуллаева, первый Народный комиссариат просвещения в Крыму был создан большевиками еще в марте 1918 года. Он тут же взял курс на реформирование местной системы образования. Возглавил наркомпрос молодой матрос-коммунист Иван Лазукин, который упразднил на полуострове учебные округа.
В апреле 1919 года, когда после освобождения Крыма от немцев была вторично провозглашена Крымская Советская Республика, местным наркоматом просвещения заведовал Павел Иванович Новицкий – меньшевик, лидер крымских социал-демократов. В ноябре 1920 года, когда Красная армия окончательно выбила войска Врангеля с черноморского побережья, гражданская власть на полуострове перешла к Крымскому Обкому РКП(б) и Ревкому.
Председатель последнего - венгерский коммунист Бела Кун, «пламенный революционер» и большой сторонник Льва Троцкого, возглавил «красный террор», направленный на «очищение» Таврии от буржуазных элементов.
Бела Кун (крайний слева), Лев Троцкий (в центре) и Михаил Фрунце (второй справа) рассматривают карту Крыма
Крым захлебнулся в крови.
Оставшихся на полуострове бывших белогвардейских офицеров, проверивших обещаниям Михаила Фрунзе не арестовывать их, а также священников, профессоров, представителей интеллигенции - брали ночами по домашним адресам поодиночке ночами и расстреливали безо всякого суда.
Большую роль в развязывании террора сыграла и ставшая при Бела Куне секретарем Крымского обкома ВКП(б) другая «пламенная революционерка» Розалия Самуиловна Землячка (настоящая фамилия Залкинд, партийная кличка «Демон»), которую Александр Солженицын назвал «фурией красного террора».
Именно ей принадлежат страшные слова, сказанные в отношении бывших белогвардейских офицеров: «Жалко на них тратить патроны, топить их в море».
Команда была принята к действию, и «враждебный элемент» Крымской республики тысячами вывозили на баржах в море, предварительно привязав камень к ногам. Говорят, долго еще под водой Чёрного моря можно было видеть выстроенных рядами утопленников. Жестокость Розалии Землячки и Бела Куна поразила даже «старых большевиков» в лице Михаила Фрунзе, который распорядился, чтобы вручение «пламенным революционерам» орденов Красного знамени происходило в тайне, дабы трудящиеся не узнали о таком поощрении.
Забегая вперед, скажем, что Бела Кун на собственной шкуре испытал все прелести красного террора, когда как троцкист был арестован и расстрелян 29 августа 1938 года. Розалия Землячка, впрочем, пережила и чистки, и войну и степенно умерла в 1947 году в возрасте 70 лет. За большие достижения в деле революции урна с её прахом до сих пор покоится по правую руку от Сталина в Кремлёвской стене.
В условиях развязанного в Крыму террора Павлу Новицкому, можно сказать, повезло. Его просто сняли с поста главы Наркомпроса и даже не арестовали, хотя он и был меньшевиком и интеллигентом. Возможно, на судьбе Новицкого сказался тот факт, что во время пребывания в Крыму белогвардейцев он дважды арестовывался контрразведкой Врангеля.
Новицкого отпустили, и он еще долго работал сначала редактором газеты «Красный Крым», затем преподавал в Таврическом университете, а с 1922 года перебрался в Москву, где работал в системе Народного комиссариата просвещения РСФСР.
Можно сказать, что отъезд из Крыма спас Павлу Ивановичу жизнь. Во время партийных чисток 1934-35 года он как бывший меньшевик был исключён из ВКП(б), однако остался жив и вошел в советскую историю как талантливый фотограф, один из создателей объединения работников новых видов художественного труда «Октябрь» и преподаватель ГИТИСа, Литературного института имени А. М. Горького и Высшего театрального училища имени Б. В. Щукина.
Не всем его преемникам на посту главы Наркомпроса Крымской АССР так повезло.
Так. нового главу ведомства, одного из первых татар-коммунистов Исмаила Фирдевса (Керимджанов), по сути тормозившего курс партии на ликвидацию национальных систем образования в Крыму, сначала обвинили в мягкотелости, а в 1929 году арестовали и приговорили к 10 годам лагерей. Во время отбывания наказания на Соловках бывшего наркома осудили повторно, приговорили к смертной казни и расстреляли 27 октября 1937 года.
Другого представителя татарской интеллигенции на этом посту - Усеина-Вели Балича, боровшегося за сохранение преподавания на татарском языке и выступившего с инициативой восстановления в Крыму университета, в марте 1928 года сняли с поста, в июне исключили из партии с мотивировкой «за сокрытие своего контрреволюционного прошлого», а в январе 1929-го арестовали и отправили на 10 лет на Соловки, где он и сгинул.
Следующим комиссара просвещения Кр АССР был Мамут Недим – известный общественный деятель, театральный критик и редактор нескольких крымских газет. Он был одним из самых авторитетных руководителей культурного строительства на полуострове, последовательно защищал политику развития национального языка.
Но на посту наркомпроса Недим успел сделать немногое - его деятельность пришлась на начало масштабной кампании по «выявлению врагов по социальному происхождению и решительной борьбы с чуждыми идеологическими элементами и настроениями». В протоколе заседания комиссии КрымЦИКа по проверке работы наркомпроса от 17 октября 1929 года отмечено следующее: «Мамут Недим не ставил вопросов дифференциации национальной интеллигенции. Отношение к националистической интеллигенции – покровительственное». Комиссия рекомендовала снять Недима с должности, вынесла ему строгий выговор и послала на низовую работу.
За ним пришли 26 мая 1937 года, а 17 апреля 1938 года расстреляли. Его преемник - Рамазан Александрович, возглавивший Крымский наркомпросвет в 1929 году - пытался восстановить Крымский университет. Но восстанавливать университеты со старой профессурой советские власти не хотели, а новой, советской профессуры, ещё не было
В сентябре 1930 года Рамазан Александрович был переведен на работу в обком, но в мае 1934 года во второй раз назначен на должность наркома просвещения. Этот период ознаменовался погромом учебных заведений, увольнением преподавателей из числа крымских татар. В мае 1937 года Александровича сняли с должности «как участника буржуазной националистической группировки», затем исключили из партии, арестовали и расстреляли 17 апреля 1938 года.
В ту пору, когда рабочие курсы при Евпаторийской школе повышенного типа заканчивал владелец представленного в нашей коллекции удостоверения, наркомом просвещения Крымской АССР был видный педагог Али Асанович Асанов.
В этот период на полуострове развернулась борьба с «буржуазным национализмом», особенно татарским. Были раскрыты так называемые «буржуазно-националистические группы» Баймбитова, Алиханова и других, которых обвинили в подготовке свержения Советской власти с помощью интервенции. В пропаганде буржуазно-националистических идей в пединституте на факультете татарского языка и литературы был обвинен целый ряд талантливых преподавателей, которых позже приговорили к смерти.
В одном только 1933 году в Крыму было снято с работы 200 педагогов, из них половина - как классово чуждые, половина - как не справившиеся с работой. Но этого оказалось мало. В очередной раз «расстрельная команда» поднялась по ступенькам Крымского Наркомата просвещения. 20 апреля 1934 года Али Асанова сняли с поста наркомпроса за «нерешительность в борьбе с буржуазным национализмом». Спустя четыре года - 17 апреля 1939 года - его расстреляли.
Наконец, с апреля по июль 1937 года - в самый пик политических репрессий против крымскотатарской интеллигенции - должность наркома просвещения Крымской АССР занимал Билял Абла Чагар. Он часто был вынужденным исполнителем партийных директив, направленных против его соотечественников. Однако скоро и он сам стал жертвой этих директив. В конце июля 1937-го его уволили «в связи с имеющимися данными о принадлежности к буржуазной националистической организации». В сентябре исключили из партии как «врага народа» и 17 апреля 1938 года поставили к стенке.
Наши читатели, наверное, уже обратили внимание на эту зловещую дату - 17 апреля 1938 года. Это одна из самых мрачных дат в истории Крыма. В этот день во дворе Симферопольской тюрьмы НКВД по обвинению в «национализме» были расстреляны сотни видных деятелей крымско-татарской интеллигенции, среди которых художник, искусствовед, бывший директор Бахчисарайского музея Усеин Боданинский, историк и филолог Осман Акчокраклы, поэт и литературовед Абдулла Лятиф-заде, писатель Асан Сабри Авазов и сотни других, чьи имена так и останутся неизвестными.
Описанные выше факты позволяют получить представление о том, в какой атмосфере работал Наркомат просвещения в Крыму.
Тем удивительнее тот факт, что работа по созданию национальных кадров здесь не прерывалась ни на минуту. Если взглянуть на удостоверение Николая Золотухина, можно обратить внимание на абзац, в котором указано, что этот документ дает его обладателю право «поступления без приемочных испытаний в ВУЗы и ВТУЗы страны».
Таким образом, отсидевший всего год за партой рабфака Николай становился привилегированным человеком с путевкой в большую университетскую жизнь, какую в ту пору имели далеко не все. 
1930-е. Учащиеся ярославского рабфака. Фото с сайта http://humus.livejournal.com/3429285.html
Надо сказать, что рабфаки были уникальным советским изобретением, которое могло появиться только в молодой пролетарской республике. Спорить о том, насколько оно оказалось полезно или вредно, можно долго. В первые годы своего существования советская власть остро нуждалась в специалистах самого разного профиля - и тут рабфаки, безусловно, очень помогли. Ускоренными темпами они выпускали со своих конвейеров абитуриентов, «готовых» для получения профессионального образования в вузах, нередко без всякого отбора и экзаменов.
Первоочередной задачей в сфере народного образования большевики с самого начала считали обязательную пролетаризацию студенческих масс. Уже в августе 1918 года В.И. Ленин подписал декрет «О правилах приема в высшие учебные заведения», который привел в полное недоумение университетскую общественность.
Приведем выдержки из этого документа: «Каждое лицо, независимо от гражданства и пола, достигшее 16-ти лет, может вступить в число слушателей любого высшего учебного заведения без представления диплома, аттестата или свидетельства об окончании средней или какой-либо школы. Воспрещается требовать от поступающих какие бы то ни было удостоверения, кроме удостоверения об их личности и возрасте. Все высшие учебные заведения Республики открыты для всех, без различия пола. За нарушение указанного Постановления все ответственные лица подлежат суду Революционного Трибунала.
Произведенный на основании аттестатов или конкурсных экзаменов приём в число студентов первого курса на предстоящий 1918/19г. объявляется недействительным».
Другими словами, преподавателей обязали принимать в вузы рабочую и сельскую молодежь, закрывая глаза на отсутствие у нее способностей к наукам, низкий уровень подготовки или даже полное ее отсутствие. Под лозунгом «завоевания высшей школы» началось массовое зачисление в институты «рабочих от станка».
Надо сказать, что рабоче-крестьянская молодежь оказалась жадна до знаний, в получении которых царским режимом ей было отказано в силу социального происхождения. Далеко не всем парням и девушкам довелось закончить даже начальную, не говоря уже о средней школе
И вот с таким скудным багажом знаний молодежь со всей страны устремилась в большие города за высшим образованием. «Среди нас были люди самой различной степени подготовленности, различного возраста, различного жизненного опыта. Очень немногие имели за плечами семилетку, большинство закончило только сельскую школу или школу фабзавуча, а иные всего лишь ликбез.
Доходило до анекдотов. Спрашивает однажды преподаватель на уроке биологии студента:
- Какая кровь у лягушки?
- У лягушки-то? - задумывается студент. - А вон как у Мишки рубаха.
А рубаха у рядом сидящего Мишки - зеленая», - вспоминала студентка Уральского государственного университета М. Ожегова-Семенова.
В общем, вчерашним красноармейцам, матросам, пахарям и кузнецам гранит науки оказался не по зубам. Положение надо было спасать. И тут как нельзя кстати пришлась инициатива главного советского историка тех лет Михаила Покровского.
Он предложил создать школу, которая стала бы промежуточным этапом между средней и высшей ступенями образования. Идея пришлась по душе новой власти. Для рабоче-крестьянской молодежи вскоре стали открывать специальные курсы предподготовки, на которых ей давали общие знания, необходимые для обучения в вузе хотя бы на начальном этапе. Эти курсы и стали называться «рабочими факультетами», а проще - рабфаками.
Именно они должны были выполнить социальный заказ на подготовку студентов из рабочей и крестьянской среды для университетов и институтов. Задачу рабфаков нарком просвещения А.В.Луначарский определял так: «Значение рабфаков заключается в том, что они не только предназначены для пополнения первого курса различных высших учебных заведений нормально подготовленным элементом при слабом функционировании средней школы, но и для облегчения пролетариату фактически завоевать эти высшие школы для себя. Рабфак есть канал, приспособленный к проникновению в университеты фабрично-заводских рабочих».
Картина "Первый рабфак". Художник Леонид Кривицкий
Первый такой факультет открылся 2 февраля 1919 года при Московском коммерческом институте (ныне Российский экономический университет им. Г.В.Плеханова). Опыт показался удачным. Уже в сентябре того же года появилось постановление ЦИК, законодательно закрепившее создание рабфаков. Советская власть всячески поощряла организацию подготовительных факультетов, особенно вечерних, при крупных промышленных предприятиях и колхозах.
В начале 1921 года в Москве и еще 33 городах страны функционировало уже 59 рабфаков, на которых обучалось около 25,5 тысяч студентов. Свой рабфак был даже в трудовой колонии для беспризорников имени Максима Горького, где работал автор «Педагогической поэмы» Антон Макаренко, всячески поощрявший тягу своих подопечных к знаниям. А уже в начале 1924-25 учебного года в РСФСР насчитывалось 87 рабфаков, готовивших в вузы 35 тысяч студентов. По социальному составу 63% из них были рабочими, 25% - крестьянами. 29% являлись членами РКП(б), 28% - комсомольцами.
Для того чтобы поддержать студентов рабфаков, Наркомпрос РСФСР выделил для них 25000 стипендий из общего количества в 47000 стипендий, предназначенных для студентов всех советских вузов. Чувствуете особое отношение к студентам рабочих факультетов? Рабфаковцы его тоже чувствовали, ведь они прошли серьезный классовый отбор.
Поступающий на рабфак должен был быть не моложе 16 лет, иметь образование в объеме 4 классов I ступени и не менее 1 года производственного стажа. Но главное, у него должно быть подходящее социальное происхождение – пролетарское или крестьянское. И никаких дворянских корней или интеллигентских кровей. Разумеется, в биографии будущего рабфаковца не могло быть позорных пятен вроде раскулаченных или эмигрировавших родственников. Постепенно необходимый для поступления на подготовительные курсы трудовой стаж стали увеличивать - соответственно, менялся и средний возраст рабфаковцев. Так, абитуриенты 18-20 лет, прежде чем поступить на рабфак, должны были проработать не менее 3-х лет, а рабочие 25-30 лет завоевывали право обучения на курсах уже 6-летним трудовым стажем.
Лица нефизического труда, т.е. служащие, принимались на факультет по остаточному принципу - только при наличии свободных мест и комсомольского стажа.
Для многих сельских парней и девушек приглашение на учебу в рабфак стало самым ярким и наиболее значимым событием в жизни. «Старинное село Усть-Кишерть прилепилось в излучине Сылвы, в самом центре Уральских гор. Здесь я родилась, жила в няньках, батрачила, работала на железной дороге. Здесь окончила четырехгодичную сельскую школу. Здесь же вступила в комсомол. За двадцать лет ни разу не бывала нигде дальше Кунгура - в восемнадцати вёрстах от нашего села.
Однажды прибежала я с работы, дома лежит записка. Мне предлагается срочно явиться в райком комсомола. Взволнованная необычным вызовом, пришла. Здесь уже собралось несколько девчат и парней. Секретарь райкома комсомола сообщил, что нашему району выделены путевки на учебу, на рабфак. Путевки вручили двенадцати комсомольцам, среди них и мне. И вот теплым вечером конца лета я приехала в незнакомый Свердловск, впервые так далеко от дома. В руках у меня зелененький сундучок, с какими в старину езживали паровозные машинисты. К сундучку веревкой приторочена подушка, обернутая одеялом из домотканных половиков. Насилу разобралась, как мне добраться до общежития рабфаковцев. Впервые в жизни взгромоздилась с сундуком своим на мягкое сиденье автобуса. И этот автобус, и улицы, проносящиеся за окном, казались мне волшебными, сказочными, полными неведомых чудес. Так началась моя новая жизнь», - рассказывает студентка рабфака М. Ожегова-Семенова.
Редакция студенческой газеты
Свои рабфаки появились и в Крыму.
Первые такие курсы открылись при университете Симферополя 21 февраля 1921 года. В том же году подготовительные факультеты заработали в Севастополе и Керчи, позднее в Ялте и Евпатории – печать последнего как раз и красуется на бланке удостоверения из нашей коллекции. 
Алушта. 13 июня 1935 года. 1-й курс Крыммедрабфака. Фото с сайта http://hatira.ru/
В 1931 году в Крыму насчитывалось уже 8 рабфаков. Под гостиницы для студентов на полуострове использовали заброшенные царские гостиницы. Как правило, они были холодные и сырые, в одной комнате проживало до 15 человек. В неурожайные годы студенты получали плохо выпеченный хлеб с добавлением соломы, на обед - только перловую кашу.
В сентябре 1929 года заведующий рабфаком Чешмеджи обращался в Наркомпрос Крыма с просьбой о помощи: «В общежитии в среднем на студента приходится 5 м2, т.е. ниже минимально установленных норм в 2 раза; средняя температура в отопительный сезон 8-10°. Совершенно отсутствуют постельные принадлежности. Все это отражается особенно тяжело на красноармейцах, малоквалифицированных рабочих, батраках, процент коих среди студенчества в настоящее время высок. Обеспеченность мебелью: на 450 человек, живущих в общежитиях, имеются: кроватей 110 шт., топчанов 280 шт., всего 320 штук (60 человек спят на полу); шкафов (вещевых) 17 шт., табуреток 200 штук, стульев, умывальников вовсе нет (студенты моются в общей умывальной, где вода зимой замерзает)».
Судя по всему, в очень непростых условиях получал знания студент евпаторийского рабфака Николай Золотухин.
Раздача обеда в студенческом общежитии. Петроград, 1920-е годы.
Но не только крымским рабфаковцам приходилось туго. Сложностей в период разрухи и голода хватало во всех регионах страны. Чаще всего трудности в быту рабфаковцы преодолевали вместе. «При получении стипендии тут же отдавали часть денег старосте. Установили дежурства. Очередная дежурная обязана была не только поддерживать чистоту в комнате, но и, получив определенную сумму от старосты, закупать продукты и готовить еду на всю «коммуну». Каждая из нас, вступив на дежурство, старалась накормить подруг как можно сытнее, вкуснее и дешевле. Но и это не было последней ступенью «обобществления» средств. Каждый месяц, в день получки стипендии, мы обсуждали на общем собрании: кому и что покупать из обуви и одежды. Деньги выделяли в первую очередь тем, кому было совершенно необходимо пополнить гардероб - ботинки ли «каши просят» или последняя будничная кофтенка прохудилась, разлезается по всем швам», - вспоминают посетители рабочих курсов.
1930-е. Учащиеся ярославского рабфака. Фото с сайта http://humus.livejournal.com/3429285.html
Учились рабфаковцы старательно. Государство победившей пролетарской диктатуры пристально следило за усердием слушателей подготовительных курсов и не собиралось давать бесплатное образование лоботрясам и идеологически чуждым элементам. В городских архивах Санкт-Петербурга хранятся документы одного из рабфаков, из которых следует, что «учащиеся, пропустившие без уважительных причин 3 дня в течение месяца, без усердия относившиеся к учебе, подлежали исключению». Или вот такой повод для отказа в последующем поступлении в университет: «Учебное бюро, обсуждая результаты групповых собраний, постановило: Лапицкого, хотя и успевающего, но идеологически безнадежно чуждого Рабфаку, выпустить со свидетельством об окончании без направления оного в вуз». Разумеется, для безнадежного Лапицкого с такой справкой все двери были закрыты.
К середине 20-х годов постепенно начал меняться социальный состав студентов рабфаков. Представителей интеллигенции из числа служащих, допущенных поначалу к учебе, вскоре стали вытеснять из-за парт.
В 1922 году за «непролетарское происхождение» специальная комиссия исключила более 4 тысяч студентов рабочих факультетов. И такая тенденция сохранялась вплоть до закрытия курсов. Если в 1919 году на рабфаки допустили 28% служащих, то к 1928 году их осталось только 8%.
«В приемной рабфака среди простых рабочих и крестьян толпились вкрадчиво-вежливые пареньки и грациозные мамзельки, направленные на рабфак чьей-то щедрой рукой. Но только небольшая часть их проскакивала сквозь шипы приемной комиссии, а впоследствии и они отсеивались густым решетом рабфаковского коллектива», - вспоминал бывший рабфаковец Уральского государственного университета им.Горького В.Молчанов. Только верный оплот советской власти - пролетариат - должен был составить основу образованного слоя в СССР, стать новым типом интеллигента советского разлива.
Не удивительно, что к началу 30-х годов руководство страны довело количество учащихся рабочего происхождения на индустриальных рабфаках до 90 %. 
1930-е. Учащиеся ярославского рабфака. Фото с сайта http://humus.livejournal.com/3429285.html
«Чуждые элементы» отсеивали не только среди рабфаковцев, но и среди их преподавателей. Так, 17 октября 1929 года заведующему Крымским рабфаком Чешмеджи была дана следующая характеристика: «В руководстве наблюдается хвостизм. Национальную политику ведёт нетвёрдо, идёт по линии наименьшего сопротивления… Идеологически не совсем выдержан. С работой может справляться под усиленным руководством».
А один из самых квалифицированных преподавателей Крымского рабфака Байрашевский (единственный татарин из 38 преподавателей) получил такую характеристику: «Бывший прапорщик, из дворян. Из НКП ушел по личному желанию… Тип крайне сомнительный». К сожалению, на первом месте тогда были не деловые и личные качества педагога, не его профессионализм, а «идеологическая выдержанность». Преподавателей старой школы, представителей дореволюционной русской педагогики увольняли, а их место занимали молодые идеологически правильно подкованные учителя.
Советская молодежь, севшая за парты рабфака, уже имела немалый жизненный опыт, нередко революционный или фронтовой, чувствовала себя гегемоном в пролетарском государстве, смотрела на многое свысока. Так что преподавателям зачастую приходилось непросто с такими студентами. Очень красноречивы в этом смысле воспоминания преподавателя рабфака при Уральском госуниверситете Агнии Даниловой: «Председатель профкома студент Анфилофьев в ответ на моё замечание по поводу орфографических ошибок в его работе сказал, смотря на меня с сожалением: «И чего Вы, Агния Ивановна, напрасно беспокоитесь: ведь орфографию-то в апреле отменят».
Помню и такой случай. В группе, где было много фронтовиков, один из них написал с ошибкой в инфинитиве глагол «учиться». Написал без «ь» и не соглашался исправить ошибку, а обратился к аудитории: «Голоснём, ребята». И сказал это совершенно серьезно. Правда, большинством студентов это предложение было встречено веселой насмешкой». А ведь вполне могли и «голоснуть».
Тем временем, безудержное разрастание сети рабфаков на фоне острой нехватки высококвалифицированных преподавательских кадров и материально-технических средств со временем привело к падению уровня образования выпускников курсов.
О том, насколько слабой была подготовка самих рабфаковских учителей пишет в своих мемуарах Лея Трахтман-Палхан: «Был у нас учитель математики, совсем не владевший своим предметом. Я очень хотела знать алгебру, но он не мог объяснить ни одной формулы. Он начинал сразу с задач и, когда кто-нибудь из учеников задавал вопрос, советовал обратиться за помощью к товарищу. В этой связи он рассказывал, что и сам был слабым учеником в институте, но товарищи по курсу помогали ему. И в результате он – учитель математики. Он был похож на больного туберкулезом. Возможно, из-за плохого здоровья он и решил стать преподавателем. В его время рабочего происхождения было достаточно, чтобы поступить в педагогический институт. На наше счастье, он учил нас только на первом курсе».
Или, например, такие признания рабфаковцев: «Русский язык наш поток не изучал. Считалось, что правописание мы освоим, когда много читать будем». Или: «До 1932 года у нас был бригадный метод обучения – все экзамены за всех сдавал бригадир».
Большой процент отсева рабфаковцев из-за хронической неуспеваемости, низкий уровень знаний выпускников рабочих курсов вскоре вынудил государство заняться реорганизацией системы народного образования.
Со второй половины 30-х годов все большую роль в процессе предвузовской подготовки рабоче-крестьянской молодежи начинают играть общеобразовательные школы, а учебные программы рабфаков стали строиться на той же основе, что и в десятилетках. Постепенно и сами подготовительные курсы начали превращаться в те же средние школы - необходимость в отдельных рабочих факультетах попросту отпала. Количество рабфаков стало неуклонно сокращаться и перед Великой Отечественной войной они были полностью упразднены. Последний из них закрылся 1 октября 1941 года.
Немало всемирно известных советских изобретателей и академиков начинали свою профессиональную учебу с рабфака. Так, в конце 30-х годов Буйнакский медрабфак закончил будущий хирург-ортопед, академик РАН Гавриил Илизаров. Это он изобрел устройство, который в народе по ошибке называют «аппаратом Елизарова». Благодаря рабфаку в 1936 году смог поступить в Тульский механический институт будущий знаменитый оружейный конструктор Николай Макаров. Неизвестно, как сложилась бы судьба Павла Мельникова, если бы не рабфак, после которого он в 1930 году поступил на геолого-разведочный факультет Ленинградского горного института. Академик Мельников посвятил свою жизнь освоению Севера и развитию молодой науки - геокриологии. Нобелевский лауреат Михаил Шолохов уже после того, как были напечатаны его первые фельетоны и рассказы, ощущая нехватку образования, тоже пытался поступить на рабфак. Но ему помешало отсутствие необходимого трудового стажа и комсомольской путевки. А в 1924 году по комсомольскому направлению на Пречистенский рабфак Москвы попал Михаил Суслов. Рабфаковская подготовка помогла будущему главному партийному идеологу поступить в Московский институт народного хозяйства им. Плеханова. На самую вершину советского политического олимпа вознесся и выпускник рабфака Донтехникума Никита Хрущев.
Никита Сергеевич Хрущев в центре) студент рабфака
Однако закрытие рабфаков не уничтожило саму идею доподготовки рабочей молодежи для поступления в ВУЗ. Не случайно уже в эпоху «развитого социализма» в СССР появился некий аналог рабфаков - подготовительные факультеты при вузах, готовившие к поступлению «производственников». Эти курсы даже называли по-старинке «рабфаками», однако они сильно отличались от своих прототипов.
В 70-е годы они давали возможность поступить в вуз тем, кто не имел хорошего аттестата. Этой возможностью воспользовался, например, журналист и ведущий Владислав Листьев, закончивших в 70-х годах рабфак и поступивший затем на международное отделение факультета журналистики МГУ. Декан философского факультета МГУ им. М.В.Ломоносова Владимир Миронов тоже, кстати, из рабфаковцев.
Теперь мы можем поближе познакомиться с Николаем Золотухиным. В этом нам поможет еще один документ из нашей коллекции - опросный лист для поступающих в высшее учебное заведение, который Николай Иванович заполнил 15 июля 1932 года, т.е. спустя пять дней после выдачи ему вышерассмотренного удостоверения об окончании рабфака.
Анкета завизирована по месту работы заполнившего ее Золотухина - в административной части Научно-испытательного зенитного полигона РККА в Евпатории. Подпись визировавшего лица, к сожалению, неразборчива. Существенно истрепавшийся за 80 с лишним лет бланк, заполненный фиолетовыми чернилами, поведал нам о том, что Николай родился в 1908 году, т.е. на момент окончания рабочих курсов ему было 24 года. С национальностью «русский» ему наверняка жилось в Крыму легче, чем представителям национальных меньшинств – тем же татарам или этническим немцам, например.
Из документа также понятно, что Золотухин работал на зенитном полигоне пожарным техником чуть более двух лет. В графе «отношение к воинской обязанности» Николай указал «льготник второго разряда». Льгота ему была предоставлена, видимо, в связи с тем, что он являлся единственным кормильцем в семье и имел на иждивении мать.
Биография холостяка Николая Золотухина похожа на биографии тысяч молодых людей той поры. Выходец из рабочей среды, работал, учился на рабфаке после семилетки, работал грузчиком, состоял в профсоюзе, выполнял общественную нагрузку, собрался получить высшее образование.
К таким, как он, у советской власти не было претензий, их не подозревали в идеологической чуждости. Странно только, что Николай Иванович к своим 24 годам не только не вступил в партию, но даже не стал комсомольцем. Есть и другие нестыковки. Золотухин работал пожарным техником, но жалование получал, как указано в опросном листе, по 4-ой категории среднего начсостава. Все-таки 165 рублей - довольно высокий ежемесячный доход для молодого человека без высшего образования. Эта сумма была заметно выше средней зарплаты в стране - в 1932 году она составляла 102 рубля.
В общем, Николай неплохо устроился, если учесть, что к этому времени число безработных в СССР, как указывает газета «Пролетарий» за 2 июля 1932 года, перевалило за миллион. К ещё одной загадке отнесем членство пожарного техника в профсоюзе металлистов. В разные годы в нем состояли работники тяжелой, транспортной, автомобильной отраслей машиностроения.
Всего в анкете 21 вопрос, и Николай оставил без ответа только те, что касаются участия поступающего в Гражданской войне и его дореволюционного стажа – такового в силу возраста у Золотухина просто не было. Адрес постоянного места жительства Николая и адрес доставки документов в опросном листе совпадают – город Курск, улица Чумаковская, дом 53. Этот дом в Курске стоит и поныне.
Следующий документ - зачетная книжка студента Московского Института инженеров коммунального строительства - доказывает, что Николай Иванович не зря целый год учился на рабфаке. Амбициозный пожарный техник выбрал для получения высшего образования столичный вуз и поступил в него. Зачетка дает нам возможность увидеть бывшего рабфаковца Золотухина. С черно-белого снимка на нас смотрит молодой человек с аккуратной стрижкой. Но более всего удивляет его одежда – отличный серый костюм и белая сорочка с галстуком. Похоже, он и правда неплохо зарабатывал. Из записи на первой странице следует, что Николай поступил в МИИКС 1 сентября 1935 года. Возникает логичный вопрос: почему же рядом с фотографией размещена выписка из постановления СНК и ЦК ВКП (б) от 23 июля 1936 года?
Зачетная книжка
Этому несоответствию нашлось логичное объяснение. Оказывается, 25 октября 1935 года вышло постановление Совета Народных Комиссаров СССР об утверждении единой формы студенческого билета и зачетной книжки. Согласно этому документу, зачетки студентов вузов первых трех курсов подлежали обмену на формат нового образца в срок до 5 февраля 1937 года. А отметки о сданных ранее экзаменах и зачетах переносились из учебной ведомости.
Наш артефакт и является зачетной книжкой нового образца, в которую, согласно постановлению, перенесли все оценки студента Золотухина, полученные им по итогам первых двух курсов. Правда, до 5 февраля 1937 года обменять все зачетные книжки в Московском институте инженеров коммунального строительства не успели. Николай Золотухин, например, получил новую зачетку только к началу 1938 года, а его оценки за летнюю сессию 1937 года по-прежнему сопровождаются записью о перенесении из учебной ведомости. Осмелимся предположить, что деканат перенес не все отметки из ведомости – вряд ли студенты МИИКСа в конце первого курса сдавали только один экзамен по химии. Кстати, за бланк новой зачетной книжки студенты платили сами. Он обошелся им в один рубль.
Из того же постановления от 25 октября 1936 года выясняется, что еще при наборе в типографии в зачетную книжку вносились обязательные дисциплины, и оставлялись пустые строки для факультативных предметов.
Судя по зачетке Николая, в средине 30-х годов студенты первого курса советских технических вузов должны были изучать политэкономию, высшую математику, физику, химию, графику, иностранный язык и сдавать зачет по физкультуре.
На втором курсе к этим дисциплинам добавлялись теоретическая механика и сопромат, военное дело, строительные материалы, геодезия и геология. Далее каждый вуз добавлял свои профильные дисциплины. В МИИКСе это были машиноведение, электротехника, черчение, рисование, история архитектуры, статика сооружений, строительные работы, каменные конструкции, железобетонные конструкции, жилые конструкции, техническая эксплуатация, учет и отчетность. В общем, все, что нужно знать будущему инженеру-строителю.
В документе почему-то не указано, на каком именно факультете обучался студент Золотухин. Можно было бы предположить, что это отделение, готовящее пожарных техников. Во-первых, эта специальность указана в опросном листе Николая. Во-вторых, именно в институтах инженеров коммунального строительства, коих в СССР было несколько (Московский Институт Инженеров Коммунального Строительства - МИИКС, Ленинградский - ЛИИКС, Казанский - КИИКС, Свердловский - СИИКС), на санитарно-технических факультетах готовили специалистов для пожарной охраны.
Однако проанализировав перечень учебных дисциплин, изученных Золотухиным, мы не нашли ни одного предмета, хоть как-то связанного с пожарным делом. Зато обнаружили много дисциплин, необходимых будущему строителю. И тут стоит обратить внимание на три года, которые странным образом «выпали» из биографии Николая Ивановича. Ведь анкету для поступления в вуз он заполнил летом 1932-го, а в МИИКС поступил только в 1935-ом.
Почему Золотухин не поехал учиться в Москву сразу по окончании евпаторийского рабфака? И почему выбрал другую специальность? Можно предположить, что за это время изменилось семейное положение Николая, его место работы и жительства. Но гораздо более вероятным нам представляется другой вариант развития событий. Выпускники рабфаков получали путевку с места работы для поступления в конкретный вуз, для получения той специальности, которая требовалась предприятию.
Если же рабфаковцы выбирали другой институт, они были обязаны отработать 2-3 года на производстве и только потом садиться за студенческую парту. Похоже, что профессия пожарного не очень привлекала Николая, поэтому он и выбрал более долгий, но все же свой путь и получил в итоге строительную специальность.
Как это не удивительно, но про сам Московский Институт инженеров коммунального строительства известно немногое – о нем даже Википедия не знает. Работал он в ту пору, когда в отечественном образовании шли постоянные перемены. В 1930 году вузы были переведены в ведомственное подчинение и разделялись по отраслевому принципу. Многие отраслевые институты вырастали из факультетов крупных вузов. Примерно тогда и образовался МИИКС. Правда, так и не понятно, на базе чего он возник и какое из нынесуществующих высших учебных заведений можно считать его преемником. Из обрывочных сведений, почерпнутых из редких архивных документов, биографий бывших студентов и преподавателей, можно сделать вывод, что просуществовал МИИКС недолго - уже в 1947 году институт был расформирован. В воспоминаниях бывшего директора МАДИ мы нашли запись о подписанном им приказе.
Из документа следует, что в соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 9 сентября 1947 года для размещения Московского автомобильно–дорожного института было отведено учебное здание бывшего Московского Института инженеров коммунального строительства по адресу Тверской–Ямской переулок, 17 (сейчас улица Гашека, здание не сохранилось). Из того же приказа выясняется, что часть студентов МИИКСа была переведена в МАДИ, а студенты МАДИ, не обеспеченные жильем в Москве, распределялись в другие вузы. В общем, время было, действительно, трудное. Кое-что удалось узнать, изучив истории других московских вузов. Как оказалось, заочное отделение расформированного МИИКСа с подготовкой по пяти специальностям в том же 1947 году было передано Московскому заочному институту силикатов и стройматериалов (МЗИСТРОМ). Сейчас это Московская государственная академии коммунального хозяйства и строительства (МГАКХиС).
Приходится признать, что в 20-30-е годы система отечественного образования претерпела массу изменений, зачастую неоправданных и очень сомнительных. Только к середине 30-х в СССР восстановили, наконец, отмененные в 1918 году ученые степени и звания, вернули защиту диссертаций и дипломных работ.
Тогда же сняли ограничения на получение образования «социально чуждыми элементами». Однако главная задача, которую поставило перед системой образование новое советское правительство - сформировать «народную интеллигенцию» и пополнить ряды науки выходцами из пролетарских слоёв - рабфаком была выполнена. Ну а лёгких путей, как пелось в популярной советской песне, никто не искал.
Рабо"чие факульте"ты, рабфаки, в СССР общеобразовательные учебные заведения (или подразделения учебных заведений), осуществлявшие в 1920-1930-е гг. подготовку в вузы молодёжи, не получившей своевременно среднего образования. Правилами приёма в вузы, установленными декретом СНК РСФСР от 2 августа 1918, трудящимся было предоставлено право поступать в высшую школу и без документа об образовании. Новые правила привлекли в вузы большое число рабочих и крестьян. Недостаточный уровень общеобразовательной подготовки принятых в высшую школу обусловил необходимость организации специальных курсов для трудящихся, желавших получить высшее образование. В 1919 было принято постановление об открытии в Москве при вузах, школах и в качестве самостоятельных учреждений вечерних курсов по подготовке рабочих и крестьян в высшую школу. Первые учреждения типа Р. ф. возникли на базе таких курсов в 1919 при бывшем Коммерческом институте (ныне Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова) и затем при др. вузах Москвы. В сентябре 1919 Наркомпрос РСФСР принял постановление об открытии при университетах Р. ф. как автономных учебно-вспомогательных учреждений специальных курсов для подготовки в кратчайший срок рабочих и крестьян в высшую школу.
Система Р. ф. была законодательно оформлена декретом СНК РСФСР «О рабочих факультетах» от 17 сентября 1920. На Р. ф. принимались рабочие и крестьяне в возрасте от 16 лет, занятые физическим трудом, по командировкам предприятий, профсоюзов, партийных и советских органов; обучение на Р. ф. приравнивалось к работе на производстве; слушатели обеспечивались государственными стипендиями. В 1921/22 учебном году на дневных Р. ф. был установлен 3-летний срок обучения, на вечерних - 4-летний. До 1924 представители национальных меньшинств обучались преимущественно в московских и ленинградских Р. ф. Во 2-й половине 20-х гг. стали открываться национальные Р. ф. и отделения при общих Р. ф. В 1925/26 учебном году около 40% мест при приёме в вузы занимали окончившие Р. ф. К 1932/33 учебном году работало свыше 1 тыс. Р. ф. (около 350 тыс. чел.).
Р. ф. создавались при отраслевых вузах, что давало возможность использовать в учебной работе оборудование, лаборатории и кабинеты и укрепляло связь Р. ф. с высшей школой.
Во 2-й половине 30-х гг. в связи с развитием в стране общего и специального среднего образования Р. ф. стали утрачивать своё значение и поэтому были упразднены. Р. ф. сыграли значительную роль в осуществлении политики Коммунистической партии, направленной на демократизацию высшей школы и подготовку кадров рабоче-крестьянской интеллигенции. В 1969 в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР в целях повышения уровня общеобразовательной подготовки рабочей и сельской молодёжи и создания ей необходимых условий для поступления в высшую школу в вузах учреждены подготовительные отделения.
Н. В. Александров.
