Роль современной поэзии для детей. Современная детская поэзия. Павел Майоров. «Рифмоазбука»

Лекция

Тема : Детская литература 20-30-х годов. Поэзия

3.Поэзия 20-30-х годов XX века в детском чтении

3.1. Общая характеристика поэзии о детстве и для детей

3.2. Творчество К.И.Чуковского.

3.3. Творчество В.В.Маяковского.

3.4. Творчество С.Я.Маршака.

3.5. Творчество поэтов группы ОБЭРИУ.

3.6. Творчество А.Л.Барто.

2. Творчество Аркадия Петровича Гайдара

3. Художественно-познавательная литература

3.1. Творчество Михаил Михайлович Пришвин

Поэзия 20-30-х годов XX века в детском чтении

Общая характеристика поэзии о детстве и для детей

Поэзия о детстве и для детей в 20-е годы переживала пору невиданного обновления. Связано это было с расцветом «взрос­лой» поэзии, которая представляла собой своего рода экспери­ментальную лабораторию. Совершенно разные по направлению и творческой манере поэты видели перед собой общую цель – найти формулу искусства XX века. Поиски вели к истокам речи – языку детей, в том числе к речевой «зауми» (За́умь , зау́мный язык – литературный приём, заключающийся в полном или частичном отказе от всех или некоторых элементов естественного языка и замещении их другими элементами или построениями, по аналогии осмысляемыми как языковые).

Развитие детской поэзии проходило под огромным влиянием футуристов, прежде всего В.Хлебникова и В.Маяковского, а так­же поэтов-«заумников», в частности Н.Заболо цкого. Начало «заум­ной поэзии» было положено А. Кручёных и В.Хлебниковым. Поэты-обэриуты развивали эти идеи. Футуристы и «заумники» спо­собствовали возрождению традиций народной поэзии, сохранив­шей отголоски скоморошества, «языческой» игры со словом.

Для детей издавались книги таких «взрослых» поэтов, как О.Мандельштам («Примус», 1925; «Кухня», 1926), Б.Пастернак («Карусель», 1926; «Зверинец», 1929), а также стихи Н.Асеева и С. Кирсанова.

В золотой фонд детской поэзии вошли произведения Чуков­ского, Маяковского, Маршака, Барто. Михалкова, поэтов груп­пы ОБЭРИУ («Объединение реального искусства» (сокращенно - «ОБЭРИУ», причем буква «у» была прибавлена для смеха). Маленькие читатели открыли мир поэзии разных народов в переводах Маршака и Чуковского. В это время круг детского чтения пополнился стихами поэтов, считавшихся ра­нее сугубо взрослыми, недоступными для ребенка, – Ахмато­вой, Цветаевой, Хлебникова, Гумилева, Мандельштама, Пас­тернака.

Интересно, что маленькие дети, осваивающие речь, порой лучше воспринимают «сложного» поэта, чем взрослые. Так, им близки неологизмы Велимира Хлебникова: лебедиво, облакини, смеюнчики, смеишки, снежимочка и пр. В его речевых импровиза­циях дети могут услышать больше взрослых, поскольку детский слух улавливает легчайшее соответствие между звуком и смыс­лом, между отдельным словом и цельной образной картиной. Сти­хотворения Хлебникова «Птичка в клетке», «Кому сказатеньки...», «Там, где жили свиристели», «Мудрость в силке», «Кузнечик», «Заклятие смехом» доставляют маленьким чистую радость.

Небольшой поэтический этюд Анны Ахматовой «Мурка, не ходи, там сыч...» – одно из первых в русской поэзии стихотворе­ний, где передана интонация детской души, переживающей страх перед обычной вещью – подушкой с вышивкой.

Импрессионизм Осипа Мандельштама нередко оказывается схож с детским фантазийным мышлением, в мгновенной прихо­ти объединяющим вымысел и реальность:

Сусальным золотом горят

В лесах рождественские ёлки;

В кустах игрушечные волки

Глазами страшными глядят.

Борис Пастернак утверждал, что младенчество – это колыбель поэзии, что ребенок непременно наделен музыкально-поэтичес­ким даром:

Так начинают.

Года в два

От мамки рвутся в тьму мелодий,

Щебечут, свищут, – а слова

Являются о третьем годе.

Речевые способности всякого маленького ребенка не уступают редкостному дарованию взрослого поэта, следовательно, детям можно и нужно предлагать широкий спектр стихотворений, т.е. учитывать равенство детской и взрослой гениальности.

3.2. Творчество Корнея Ивановича Чуковского

К.И.Чуковский (1882 – 1969) – один из основоположников детской литературы XX века, исследователь психологии детства «от двух до пяти». Был он, кроме того, блистательным критиком, переводчиком, литературоведом. «Я решил учиться у детей... я на­думал «уйти в детвору», как некогда ходили в народ: я почти порвал с обществом взрослых и стал водиться лишь с трехлетни­ми ребятами...», – писал Чуковский в дневнике.

К.Чуковский о детской литературе . Вопросами дет­ской литературы Чуковский стал заниматься в 1907 году – как критик, заявивший о бездарности творений некоторых известных в те годы детских писательниц («...Кто же из детей догадается, что здесь ни малейшего участия души, а все винтики, пружинки, ко­лесики», – писал он о Чарской). В 1911 году появилась его книга «Матерям о детских журналах», в которой он резко критиковал журнал «Задушевное слово» – за незнание возрастных особенно­стей детей, за навязывание маленьким читателям штампованных ужасов, обмороков, истерик, злодейств, геройств. Критик проти­вопоставил «Задушевному слову» журналы «Юная Россия», «Род­ник», «Семья и школа», «Юный читатель»: «Здесь любят и чтут ребенка, не лгут и не виляют перед ним, говоря с ним трезво и спокойно», – однако и здесь не знают, не понимают ребенка.

Как утверждал Чуковский, ребенок «создает свой мир, свою логику и свою астрономию, и кто хочет говорить с детьми, дол­жен проникнуть туда и поселиться там». Дети – своего рода су­масшедшие, так как «твердые и устойчивые явления для них шат­ки, и зыбки, и текучи. <...> Нет, задача детского журнала вовсе не в том, чтобы лечить детей от детского безумия – они вылечат­ся в свое время и без нас, – а в том, чтобы войти в это безумие, вселиться в этот странный, красочный, совершенно другой мир и заговорить с детьми языком этого другого мира, перенять его об­разы и его своеобразную логику (потому, что своя в этом другом мире логика!)».

Часто за поэзию для детей берутся, считал критик, те, кто не понимает стихов, либо те, кто не понимает детей, а то и не пони­мающие ни стихов, ни детей: «Мне это кажется преступлением. Писатель для взрослых может быть бездарным сколько угодно, но писатель для детей обязан быть даровитым».

Чуковский презирал авторов, старавшихся «возможно скорее овзрослить и осерьезить ребенка»: «Оттого в мировой литературе до самого последнего времени не было ни одной веселой детской книги. По-детски смеяться с ребенком – до этого не унижались писатели» – так категорично высказался он в книге «Маленькие дети», вышедшей в 1928 году и ставшей этапом в работе над кни­гой «От двух до пяти»).

Не считая, что детей необходимо воспитывать только на бес­смыслицах, Чуковский был уверен, что «детская литература, из которой эти бессмыслицы выброшены, не отвечает многим пло­дотворным инстинктам 3- и 4-летних детей и лишает их полез­нейшей умственной пищи». Вредно внушать детям через детскую книгу то, что не соответствует их возрасту или непонятно им: это отбивает у них желание читать вообще. Это, по словам критика, похоже на то, как если бы грудного ребенка вместо молока его матери насильно кормили бифштексами.

К.Чуковский доказывал, что любой ребенок обладает огромны­ми творческими возможностями, даже гениальностью; ребенок – величайший труженик на ниве родного языка, который как ни в чем не бывало ориентируется в хаосе грамматических форм, чут­ко усваивает лексику, учится читать самостоятельно.

Взрослым, а особенно детским писателям и педагогам, надо бы не наклоняться к детям, а стать детьми: если «мы, как Гулли­веры, хотим войти к лилипутам», то мы должны «сами сделаться ими».

«Заповеди для детских поэтов» – глава в книге «От двух до пяти». Эту книгу Чуковский писал на протяжении шестидесяти с лишним лет. Создание ее началось с разговора о детской речи, а со временем книга превратилась в фундаментальный труд о самом ребенке, его психике, об освоении им окружающего мира, о его творческих способностях.

Глава «Заповеди для детских поэтов» – это обобщение и соб­ственного опыта работы для детей, и работы коллег – Маршака, Михалкова, Барто, Хармса, Введе нского и др., а также опора на образцы лучших детских книг – ершовского «Конька-горбунка», сказки Пушкина, басни Крылова.

К.Чуковский делает главный вывод: народная поэзия и словотворчество детей совершаются по одним законам. Детский пи­сатель должен учиться у народа, который в течение «многих веков выработал в своих песнях и сказках идеальные методы художе­ственного и педагогического подхода к ребенку». Второй учитель детских поэтов – сам ребенок. Прежде чем обращаться к нему со своими стихами, необходимо изучить его вкусы и потребности, выработать правильный метод воздействия на его психику.

Дети заимствуют у народа и страсть к перевертышам, к «лепым нелепицам». Поэт доказывал педагогическую ценность пе­ревертышей, объяснял, что ребенок потому и смеется, что по­нимает истинное положение дел. Смех ребенка есть подтвержде­ние успешного освоения мира. У ребенка жизненная потребность в смехе – значит, читая ему смешные стихи, взрослые удовлет­воряют ее.

Огромное значение Чуковский придавал тому, чтобы в каж­дой строфе был материал для художника. Зрительный образ и звук должны составлять единое целое, из каждого двустишия должен получаться рисунок. Он назвал это качество «графичностью» и поставил первой заповедью для детского поэта.

Вторая заповедь гласит о наибыстрейшей смене образов. Дет­ское зрение воспринимает не качества вещей, а их движение, их действия, поэтому сюжет стихов должен быть подвижен, разно­образен.

Третья заповедь: «...Эта словесная живопись должна быть в то же время лирична. Необходимо, чтобы в стихах была песня и пляс­ка». Дети тешат себя «сладкими звуками» и упиваются стихами «как музыкой». Чуковский называл такие стихи детей «экикиками». Стихи для детей должны приближаться к сути этих экикик.

Крупные произведения не будут скучны детям, если они будут цепью лирических песен: каждая песня – со своим ритмом, со своей эмоциональной окраской. В этом заключается четвертая за­поведь для детских поэтов: подвижность и переменчивость ритма.

Пятая заповедь: повышенная музыкальность поэтической речи. Чуковский приводит в пример детские экикики с их плавностью, текучестью звуков, не допускающие скопления согласных. Нераз­витой гортани ребенка трудно произносить что-нибудь вроде «Пупс взбешен»: это с трудом произносит и взрослый.

Согласно шестой заповеди рифмы в стихах для детей должны быть поставлены на самом близком расстоянии друг от друга. Де­тям трудно воспринимать несмежные рифмы.

По седьмой заповеди рифмующиеся слова должны быть глав­ными носителями смысла. Ведь именно эти слова привлекают к себе повышенное внимание ребенка.

«Каждая строка детских стихов должна жить своей собствен­ной жизнью» – восьмая заповедь. «У ребенка мысль пульсирует заодно со стихами», и каждый стих в экикиках – самостоятель­ная фраза; число строк равняется числу предложений.

Особенности младшего возраста таковы, что детей волнует дей­ствие и в их речи преобладают глаголы. Эпитет – это уже резуль­тат опыта, созерцания, подробного ознакомления с вещью. От­сюда девятая заповедь детским поэтам: не загромождать текст при­лагательными.

Десятая заповедь: преобладающим ритмом стихов для детей должен быть хорей – любимый ритм детей.

Стихи должны быть игровыми – это одиннадцатая заповедь. В фольклоре детей звуковые и словесные игры занимают заметное место, так же как и в народной поэзии.

К произведениям для детей нужен особый подход, но чисто литературные достоинства их должны оцениваться по тем же са­мым критериям, что и любое художественное произведение. «По­эзия для маленьких должна быть и для взрослых поэзией!» – это двенадцатая заповедь Чуковского.

Тринадцатая заповедь: «...В своих стихах мы должны не столько приспособляться к ребенку, сколько приспособлять его к себе, к своим «взрослым» ощущениям и мыслям». Чуковский назвал это стиховым воспитанием. То есть, говоря словами психологов и пе­дагогов, необходимо учитывать зону ближайшего развития.

Заповеди Чуковского не являются непререкаемой догмой, о чем предупреждал сам их автор. Изучив, освоив их, детскому по­эту следует начать нарушать их одну за другой.

Пожалуй, состояние счастья – главнейшая заповедь для дет­ских писателей. Цель же сказочника – воспитать человечность.

Сказки и стихи Чуковского составляют целый ко­мический эпос, нередко называемый «крокодилиадой» (по име­ни любимого персонажа автора). Произведения эти связаны между собой постоянными героями, дополняющими друг друга сю­жетами, общей географией. Перекликаются ритмы, интонации. Особенностью «крокодилиады» является «корнеева строфа» – размер, разработанный поэтом и ставший его визитной кар­точкой:

Жил да был Крокодил.

Он по улицам ходил,

Папиросы курил.

По-турецки говорил, –

Крокодил, Крокодил Крокодилович!

«Корнеева строфа» – это разностопный хорей, это точные парные рифмы, а последняя строчка не зарифмована, длиннее прочих, в ней и сосредоточен главный эмоциональный смысл. Впрочем, автор иногда переходил и к другим стихотворным раз­мерам, резко меняя ритм и интонацию стихов.

Сюжеты сказок и стихов Чуковского близки к детским играм – в прием гостей, в больницу, в войну, в путешествие, в путаницу, в слова и т. п. Лирическая тема большинства стихотворений – без­мятежное счастье, «чудо, чудо, чудо, чудо / Расчудесное» (стихо­творение «Чудо-дерево»), а сказки, напротив, повествуют о дра­мах и катастрофах.

Рождение сказочного мира Чуковского произошло в 1915 году, когда были сложены первые строфы поэмы «Крокодил». Опубли­кована она была в 1917 году в детском приложении к еженедель­нику «Нива» под названием «Ваня и Крокодил», с огромным ко­личеством рисунков. Публикация произвела настоящий переворот в детской поэзии. Ю.Тынянов писал об этом позднее: «Быстрый стих, смена метров, врывающаяся песня, припев – таковы были новые звуки. Это появился «Крокодил» Корнея Чуковского, воз­будив шум, интерес, удивление, как то бывает при новом явле­нии литературы. Неподвижная фантастика дрожащих на слабых ножках цветов сменилась живой, реальной и шумной фантасти­кой забавных зверей, их приключений, вызывающих удивление героев и автора. Книги открылись для изображения улиц, движе­ния, приключений, характеров. Детская поэзия стала близка к искусству кино, к кинокомедии» (очерк «Корней Чуковский»).

Однако после Октября «Крокодилу» и его автору пришлось тяжко. Н. К. Крупская, занимавшая крупные государственные долж­ности, объявила эту сказку «вредной», поскольку «она навязыва­ет ребенку политические и моральные взгляды весьма сомнитель­ного свойства». Чуковский не раз заявлял, что никаких намеков на политику в «Крокодиле», как и в других его сказках, нет. Одна­ко в Крокодиле узнавали то кайзера Вильгельма, то Деникина и Корнилова. Чуковский писал: «При таком критическом подходе к детским сказкам можно неопровержимо доказать, что моя «Муха-Цокотуха» есть Вырубова, «Бармалей» – Милюков, а «Чудо-де­рево» – сатира на кооперацию». История продолжила этот ряд, повторив ошибку с Крокодилом-Деникиным: в сказке «Тараканище» позже стали видеть карикатуру на Сталина, хотя эта сказка была написана еше в 1921 – 1922 годах. Совпадение сказки и буду­щей политической реальности объясняется исключительной ин­туицией художника.

Однако ребенка захватывает открытое содержание сказки, он не ищет в ней политических намеков. Для детей «Крокодил» явля­ется первым в жизни «романом в стихах». Действие происходит то на улицах Петрограда, то на берегах Нила. Развертываются серьез­нейшие события – война и революция, в итоге которых между людьми и зверями коренным образом меняются отношения. Люди перестают бояться диких зверей, звери в зоосаде получают свобо­ду, в Петрограде наступают мир и благоденствие. В сюжетное дей­ствие введены «широкие массы»: орда Гиппопотама, жители Петро­града, армия мальчишек. А главное, в центре всех этих событий – ребенок, «доблестный Ваня Васильчиков». Он не только «страшно грозен, страшно лют», как говорит о нем Крокодил, но и справед­лив, благороден и потому сам освобождает зверей. Кроме того, он спасает девочку Лялечку и всех петроградцев от «яростного гада».

Образ Вани строится на былинных мотивах богатырской удали и силы, тогда как образ Крокодила пародирует литературно-ро­мантического героя. Сравним его с книжными «наполеонами»:

Через болота и пески

Идут звериные полки,

Их воевода впереди,

Скрестивши руки на груди...

Образ Крокодила Крокодиловича лишен скучной однозначно­сти: то он рядовой обыватель, то злодей, то примерный семья­нин, то пламенный борец за свободу, то, наконец, приятный «старик». Несмотря на противоречия образа, автор с почтением и симпатией относится к Крокодилу, рад знакомству с ним, а «кро­вожадной гадиной», «яростным гадом» Крокодил представляется Ване Васильчикову и трусливым петроградцам. Неоднозначен и образ Вани: то он – мужественный герой, то беспощадный усми­ритель звериного восстания, то барин, как должное воспринима­ющий услужливость обезоруженных зверей.

Вместе с тем Чуковский всячески возвеличивает его фигуру, Крокодила же, наоборот, снижает до уровня трусливого обывате­ля (т.е. обыкновенного взрослого). Крокодил только и может, что произнести пламенную речь, зовущую зверей в поход на Петро­град. Однако он отнюдь не является отрицательным героем, и тому есть множество подтверждений: петроградцы первые начали за­дирать Крокодила, а он «с радостью» возвращает всех, кого про­глотил; для всех родных и друзей он привез подарочки, а детям Тотоше и Кокоше – елочку; и в праздник Крокодил помнит о страданиях в неволе звериных братьев и сестер.

Добро и зло в «Крокодиле» не разведены так резко, как это обычно бывает в сказках. Маленькому читателю предоставляется возможность самому рассудить по справедливости двух обаятель­ных героев. Конфликт разрешается в соответствии с детским иде­алом безопасной дружбы с дикими зверя ми: Петроград теперь – райский сад зверей и детей. Сравним этот финал с высказывани­ем ребенка из книги «От двух до пяти»: «Ну хорошо: в зоопарке звери нужны. А зачем в лесу звери? Только лишняя трата людей и лишний испуг».

Симпатия автора к героям не мешает ему иронически посмеи­ваться над ними. Например, в том эпизоде, где Ваня Васильчиков провозглашает манифест о свободе, или в эпизоде, где Крокодил произносит благонамеренное приветствие при встрече молодого, демократически настроенного царя Гиппопотама. Именно нали­чие иронического плана позволяет «по-взрослому» прочитать эту сказку. Однако сказка была прямо адресована детям и преследова­ла воспитательные цели, связанные с военным временем: напра­вить детскую энергию патриотизма и героизма в подходящее бе­зопасное русло.

Чуковского тревожили факты усилившейся национальной нетерпимости, жестокости детей по отношению к немцам, даже мирным колонистам (очерк «Дети и война», 1915). В обществен­ных местах висели плакаты «По-немецки говорить воспрещается». Чуковский же положительным героем сделал «инородца» Кроко­дила, говорящего по-немецки (в поздних изданиях его герой пе­решел на турецкий язык). Крокодил мирно гуляет по Петрограду и терпит насмешки обывателей, в том числе и невоспитанных детей. Понятной для ребенка становится причина его внезапной агрессии: «Усмехнулся Крокодил и беднягу проглотил, / Прогло­тил с сапогами и шашкою», – и чувство справедливости берет верх над казенным шовинизмом.

«С болью читаешь в газетах, как дети во время игры нападают на котов и собак, воображая, что это германцы, мучают, душат их до смерти», – писал Чуковский в очерке «Дети и война». В сказке возмущенные звери идут войной на угнетателей-людей, главным врагом объявляя ребенка.

Чуковский переводит внимание маленьких читателей на про­блемы, более подходящие их возрасту, нежели проблемы войны с германцами: он стремится вытеснить из детских душ чувство не­нависти и заменить его чувствами сострадания и милосердия. Ска­зочник продемонстрировал читателям механизм цепной реакции зла: насилие рождает ответное насилие, а остановить эту цепную реакцию можно только примирением и всеобщим разоружением (отсюда – нарочито упрощенное разрешение конфликта в сказке). Финальные картины мира и счастья должны были способ­ствовать антимилитаристскому воспитанию детей.

Однако в общем мажоре нет-нет да и проскользнут ноты со­мнения и самоиронии, относящиеся не к детскому, а к взрослому пласту сказки. Примирившиеся стороны отнюдь не равноправны (звери, лишившиеся рогов и копыт, служат Ване); абсурдна без­злобность былых врагов («Вон, погляди, по Неве по реке / Волк и Ягненок плывут в челноке»). Идиллия мирной дружбы людей и зверей возможна только в мире детской мечты.

Сказка построена как цепочка пародий на ритмы, интона­ции, образы русской литературы, особенно поэзии Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Гумилева, Северянина, а также попу­лярных в начале века городских песенок. В сказке множество при­мет современного быта и нравов. Каждая глава имеет свой, от­личный от других ритм, свою эмоциональную окраску, причем максимально усиленную восклицаниями, прямыми оценками (например: «О, этот сад, ужасный сад! / Его забыть я был бы рад»).

Многие художественные приемы, найденные в «Крокодиле», были использованы в дальнейшем Чуковским и в других его сказках.

«Муха-Цокотуха», «Тараканище» и «Краденое солнце» образу­ют трилогию из жизни насекомых и зверей. Эти сказки имеют схожие конфликтные ситуации и расстановку героев, они и пост­роены по единой схеме. «Муха-Цокотуха» (сказка впервые вышла в 1924 году под названием «Мухина свадьба») и «Тараканище» (1923) даже начинаются и заканчиваются одинаково – разверну­тыми картинами праздника. Чуковский не жалел ярких красок и громкой музыки, чтобы маленький читатель без вреда для себя мог из праздничного настроения окунуться в игровой кошмар, а затем быстро смыть с души страх и убедиться в счастливом уст­ройстве мира. В «Краденом солнце» (1936) праздник развернут только в финале. Почти сразу читатель сталкивается с драматичес­ким противоречием. Пожирание грозит уже не отдельным героям (как в других сказках), а солнцу, т.е. жизни, ее радости. Кроко­дил, окончательно обрусевший среди сорок-белобок, журавлей, зайчиков, медвежат, белочек, ведет себя как эгоист, проглотив то, что принадлежит всем. С точки зрения детей, он жадина, он хуже всех. Чуковский отлично чувствует логику ребенка, понима­ющего, что любому маленькому герою не справиться с огромным (т.е. взрослым) крокодилом. На сильного жадину может быть одна управа – сильный добряк: и вот «дедушка» медведь сражается с обидчиком ради своих толстопятых медвежат и прочей детворы.

Другое отличие «Краденого солнца» состоит в том, что это единственная сказка, в которой использованы мотивы народной ми­фологии: этот крокодил ничего общего не имеет с Крокодилом Крокодиловичем – он воплошает мифического пожирателя солн­ца, он – туча, похожая на крокодила.

В «Мухе-Цокотухе» Чуковский пародировал мелодраму – наи­более популярный жанр массовой литературы. Это сказывается в традиционной расстановке образов: добродетельная девица на выданье, злодей, кавалер, гости – добрые, да слабые духом. Ме­щанская мелодрама была разыграна поэтом на манер ярмарочно­го представления. Герои не описываются, а показываются, дей­ствие происходит на глазах читателя. Реплики героев и текст от повествователя могут быть озвучены как одним голосом (взросло­го, читающего сказки детям), так и разными голосами (при про­стейшей театральной постановке). Многочисленные восклицания, патетичные жесты и реплики также относятся к числу театральных средств воздействия.

В трилогии сказок использована единая система художествен­но-речевых средств: повторы, параллелизмы, постоянные эпите­ты, уменьшительно-ласкательные формы и т.п.

Небольшой сказке «Мойдодыр» (1923) принадлежит едва ли не первенство по популярности среди малышей. С позиции взрос­лого назидательная мысль сказки просто мизерна: «Надо, надо умываться / По утрам и вечерам». Зато для ребенка эта мысль тре­бует серьезных доводов, сама же по себе она абстрактна и сомни­тельна. Чуковский верно уловил первую психологическую реак­цию ребенка на открытие всяких «надо» и «нельзя» – это удивле­ние. Для того чтобы доказать простенькую истину, он использует мощный арсенал средств эмоционального воздействия. Весь мир приходит в движение, все предметы срываются с места и куда-то бегут, скачут, летят. Подобно гоголевскому Вию, вдруг является монументальная фигура Мойдодыра («Он ударил в медный таз / И вскричал: «Кара-барас!»). Далее – погоня от «бешеной» мо­чалки через весь город. Кажется, вот спасение: добрый друг Кро­кодил с детьми, но и он приходит в ярость при виде грязнули. Вместо спасения грозит новая беда: «А не то как налечу, – гово­рит, / Растопчу и проглочу! – говорит!» Герою приходится изме­ниться – и внешне, и внутренне. Возвращение дружбы и симпа­тии, организованный в тот же час праздник чистоты – справед­ливая награда герою за исправление.

«Федорино горе» (1926) также начинается с удивления перед небывальщиной: «Скачет сито по полям, / А корыто по лугам». Автор довольно долго держит читателя в напряженном изумле­нии. Только в третьей части появляется Федора, причитая и маня сбежавшую утварь обратно. Если в «Мойдодыре» неряха – ребе­нок, то в этой сказке – бабушка. Читатель, уже усвоивший урок «Мойдодыра», может понять недостатки других, в том числе и взрослых.

Обе сказки отличаются точной передачей интонации в каждой строке. Даже не искушенный в декламации стихов чтец легко про­изнесет с нужным выражением любую фразу. Эти и другие сказки Чуковского воспринимаются ребенком как пьесы.

«Айболит» (под названием «Лимпопо» сказка вышла в 1935 году), «Айболит и воробей» (1955), «Бармалей» (1925) – еше одна сти­хотворная трилогия. К ней примыкают две части прозаической сказки «Доктор Айболит По Хью Лофтингу» (1936) – «Путеше­ствие в Страну Обезьян» и «Пента и морские пираты». Главный положительный персонаж всех этих сказок добрый доктор Айбо­лит родом из книги английского прозаика Лофтинга (ее Чуков­ский пересказал еще в 1925 году). Чуковский «прописал» Айболи­та в русской детской поэзии, придумав ряд оригинальных сюже­тов и найдя ему достойного противника – разбойника Бармалея.

Бармалей «появился» на ленинградской улице, куда забрели Чуковский и его друг художник М. Добужинский. Улица называ­лась «Бармалеева», и возник вопрос: кто же был тот Бармалей, чье имя увековечено на табличке? Предположили, что Бармалей – бывший пират, и Добужинский тут же нарисовал его портрет. Сказка начала складываться сразу в стихах и рисунках.

В «Бармалее» Чуковский посмеялся над шаблонами массовой детской литературы – на этот раз авантюрно-приключенческой. Его маленькие герои Танечка и Ванечка будто пришли из назида­тельно-слащавых книжек. Они трусы и плаксы, быстро раскаявши­еся в том, что не послушались совета взрослых не гулять по Африке. Доктор Айболит очень похож на своего английского прототипа: он чопорно вежлив и наивен. Зато Бармалей полон отрицательного обаяния, он живее, полнокровнее «книжных» злодеев или добро­детельных персонажей. Однако и он, подобно злодеям назидатель­ных книжек, способен в один момент решительно измениться в лучшую сторону («А лицо у Бармалея / И добрее и милей»).

«Чудо-дерево», «Путаница», «Телефон» (все – 1926 год) обра­зуют свою триаду сказок, объединенную мотивами небылиц и путаниц. Их последовательное расположение следует за меняю­щимся отношением к небылице или путанице. В «Чудо-дереве» небыличное превращение сулит всем радость, особенно детям. В «Путанице» веселое непослушание зверей, рыб и птиц, взду­мавших кричать чужими голосами, в конце концов грозит бедой: «А лисички / Взяли спички, / К морю синему пошли, / Море синее зажгли». Конечно, пожар на море бабочка потушила, а за­тем, как всегда, устроен праздник, на котором все поют по-своему. «Телефон» написан от лица взрослого, уставшего от «дребедени» звонков. Сказка разворачивается чередой почти сплошных диало­гов. Телефонные собеседники – то ли дети, то ли взрослые – всякий раз ставят героя в тупик своими назойливыми просьбами, нелепыми вопросами. Маленькие читатели невольно становятся на сторону измученного героя, незаметно постигая тонкости хо­рошего воспитания.

В стихотворениях Чуковского слишком много сказки. Каждое из них будто вот-вот обретет самостоятельный сюжет. Например, «Чудо-дерево» Чуковский считал сказкой, а похожую «Радость» – стихотворением («Радость» – отрывок из сказки «Одолеем Бар­малея», 1943). Автор использовал в стихотворениях те же приемы народной детской поэзии, граничащей с песней, пляской, игрой. Лирическая тема его поэзии – безмятежное веселье, счастье по-детски.

Фольклорные перевертыши, небылицы представляют окружа­ющий мир «наоборот», неправильно. Чуковский эти же приемы подчиняет другой задаче – нарисовать «правильный» детский мир, преображенный радостью: на березах вырастают розы, на оси­нах – апельсины, из облака сыплется виноград, вороны поют, как соловьи, по летней радуге можно скатиться на салазках и конь­ках («Радость»).

Лирический герой стихов, как правило, сам поэт, взрослый человек, но он способен быть заодно с ребенком, испытывать детские чувства, видеть, слышать, мечтать и даже заблуждаться по-детски. Между взрослым «я» и детским «ты» нет границы, ре­бенок так же уверенно чувствует себя в духовном мире поэта, как если бы сидел на руках у отца.

(Статья переработана и расширена)
Современная поэзия многогранна: массовая и элитная; виртуальная и традиционная; нормативная и ненормативная; религиозная и антирелигиозная; поэзия российская и зарубежного «русского мира». И отдельно – православная, отдельно – детская.
Почему отдельно – православная? На этот вопрос мне очень легко ответить. Это есть факт состоявшийся и объективно существующий в сущем мире, и от констатации такого факта никуда не уйдешь: приходится принимать такую ситуацию, как не зависящую ни от чьей воли. Разве что от воли Господа. И обсуждать, почему именно православная поэзия выделяется, а не исламская, или иудейская, или поэзия ответвлений христианства. Искать тому причины совершенно нет желания. Но не могу не обратить внимание, что первые известные литературные источники поэтики выявлены на исторической родине возникновения Православия. Это Греция. Православие в Россию пришло из Греции в результате общения народов. И наша классическая поэзия, российская поэзия на русском языке, даже в безбожное время – а оно выходит за рамки советского периода истории, всегда отображала первоискание, и была явно не лишена постулатов, утверждающих основные христианские истины и заповеди.
После 30-х годов XX века следует упомянуть - и это очень важно, получила развитие поэзия для детей дошкольного и младшего школьного возраста. С.Маршак и К.Чуковский, С.Михалков и А.Барто,… Кто не читал «Мистера Твистера», «Тараканище», «Доктора Айболита», «Федорино горе», «Дядю Степу» «Фому», «Нашу Таню» и другие стихи-«малышки»? Можно или нельзя считать это поэзией? Но как же нельзя, если именно на стихах этих детских поэтов на планете выросло несколько поколений русскоговорящих людей? Для детей в этот период писали так много, потому что в стране шла борьба за всеобщую грамотность населения, книга входила в дома и становилась неотъемлемой частью жизни любого советского человека. Отдельно стоящее нестареющее поэтическое творчество – творения для детей. На этой детской классике продолжается воспитание новых членов общества до сих пор. Не могу не затронуть этот феномен – ибо ищу причины тех явлений в поэзии, которые наблюдаю в настоящее время.
Чтобы понять, что же происходит в современной поэзии, что это за явление такое – современная поэзия, и есть ли такое явление вообще, необходимо помнить о преемственности поколений в истории поэтического творчества. Итак, первая и основная черта современной русской поэзии – преемственность.
Расцветом классической поэзии считается начало XIX века – Золотой век поэзии. Исследователи относят к поэтам Золотого века разных поэтов. Но бесспорно в этом списке есть Пушкин, В.А. Жуковский, А.С. Грибоедов, М.Ю. Лермонтов, К.Н. Батюшков, Д.В. Давыдов, Ф.Н. Глинка, В.Ф. Раевский, К.Ф. Рылеев, А.А. Бестужев, В.К. Кюхельбекер, А.И. Одоевский, П.А. Вяземский, А.А. Дельвиг, Е.А. Баратынский, Д.В. Венедиктов, И.И. Козлов, Ф.И. Тютчев, А.А. Фет и др.

Можно долго и безрезультатно спорить, чье творчество качественнее, интереснее и полезнее для читателя, кто «более классик» - к общему мнению прийти невозможно. Если мы с именем Пушкина произносим свои первые слова на русской языке – вне зависимости родной это язык или нет для малыша, - что значат размышления о его рифме? В первую очередь, в его произведениях вижу переплетения рифмованных строчек и такую звукопись в стихе (как в отдельной строчке), которая волей или не волей, но притягивает и остается с тобой, запоминается легко и свободно, главное, раз – и навсегда. Поэзии Золотого века присущ патриотизм.

Начало следующего века – XX, обозначено как Серебряный век поэзии. Говорят, если бы не было Золотого века – не было бы и Серебряного. Преемственность поколений русских поэтов имеет место, и, прежде всего, в своем патриотическом настрое. Тема родины - важнейшая для русской поэзии. Принято считать, что Серебряный век окончился в 1930 году. Исследователи относят к поэтам Серебряного века около 40 авторов. Мы знаем, что в начале века они «кучковались» вокруг М.Волошина в его крымской вотчине - Коктебеле. Кто из поэтов того периода там только не побывал… Не обмен ли информацией, взаимное общение на базе волошинского Коктебеля и позволило образоваться такому важному костяку поэтов Серебряного века?
Не случайно в наши дни проходят и волошинские чтения, и ежегодный волошинский поэтический конкурс. Есть волошинская тропа с различными маршрутами к ней – можно выбрать более простой и прийти к конечной точке пути даже с малышами. Можно выбрать более сложный, романтический путь – и определиться со своим спутником жизни: а тот ли он друг, который «оказался вдруг».
Для меня из поэтов Серебряного века наиболее значимо творчество Н.С.Гумилева, по разным причинам, но главное – в его творчестве на первом плане Свет, Любовь, вечные истины. Поэты Серебряного века: И.Ф. Анненский, А.А. Ахматова (Горенко), А.Белый (Б.Н. Бугаев), А.А. Блок, В.Я. Брюсов, И.А.Бунин, М.А. Волошин, С.А.Есенин, В.В. Маяковский, В.И. Иванов, Б.Л. Пастернак, И.В. Северянин, Д.С. Мережковский, М.И. Цветаева, Черный (А.М. Гликберг) и др.

Именно в этот исторический период времени поэты либо стали приверженцами социалистического реализма в полной или не в полной мере. В любом случае, они стали советскими поэтами. Либо не стали советскими поэтами, а выбрали иную судьбу: творчество в эмиграции. И еще. Были поэты, которые не стали ни советскими, ни эмигрантскими. Но они есть – поэты русского слова. Это те, кто был репрессирован. Бесспорно, среди них самая яркая фигура в поэзии – О.Мандельштам.
Многие относят весь этот период развития поэзии – от 1930 года и до 2000 года - к современной поэзии. Это далеко не так. Это вовсе не так. Не отношусь к лицам, отрицающим свою собственную историю, историю своего государства, историю нашей русской поэзии, которую выделяла в литературном творчестве и любила. Любила читать стихи вслух и «про себя», публично со сцены, и в узком кругу единомышленников. Читать все, что попадалось под руку в стихотворном варианте: и сейчас люблю читать стихи. И мне не важно, кем они написаны. Никогда не смотрю на фамилию – кто автор. Важно – почувствовать ритм, музыку стиха, «поймать волну» автора и вознестись душою вместе с ним на его волне, как это делают на водной доске спортсмены-серфингисты. Не приемлю грубое стихосложение, ненормативную лексику в творчестве поэтов.
Советский период поэзии должен иметь свои характеристики: временные и территориальные, качественные и количественные, идеологические и еще какие-то важные, имеющие значение в целом, как характеристика определенного периода исторического развития человечества, попытки – уйти от Бога, свернуть в сторону с предначертанного пути, стать самостоятельными в этом огромном информационно-волновом пространстве. По этой теме надо писать отдельные и обширные исследования со взглядом современного человека, прожившего начало нового тысячелетия, ощутившего новизну современной поэзии, и ее высочайший олимпийский уровень. Многие поэты привлекали мое внимание в советский период – это период моей юности и моего взросления. И там – в юности, было все хорошо, светло и чисто. Особенным для меня является творчество К.Симонова – воплощение человеколюбия и веры. Симоновские чтения проходят в память об этом поэте с 80-х годов прошлого века.
Особая страница - известные поэты советской поры: А.Твардовский, Я.Смеляков, О.Бергольц, В.Инбер, С.Кирсанов, Э.Асадов, Э.Багрицкий, Ю.Друнина, К.Паустовский, И.Бродский, А.Яшин, Арсений Тарковский, Ю.Левитанский, П.Комаров, Р.Казакова и др.

Стоит выделить отдельной строкой творчество поэтов-бардов, как значимых для всех любителей авторской песни (Б.Окуджава, В.Высоцкий, В.Цой), так и тех, кто творил на своем местном уровне, но запомнился и оставил определенный след в душе простого человека (в Кургане на Урале – такие, как Л.Туманова, в Хабаровске на Дальнем Востоке такие, как – М.Журавлев). Но это все, хоть и хорошее и светлое – безвозвратно ушедшее прошлое.

В литературоведении анализируется бесчисленное множество творческих работ различных авторов и поэтов. К современной поэзии кого только не относят: и И.Бродского, и Ю.Левитанского, и А.Тарковского, и Р.Казакову, других поэтов. Творчество многих не стало широко известным или, по крайней мере, всеми признанным. Но, чтобы анализировать именно современную поэзию и ее современный уровень, необходимо найти тот самый водораздел, от которого она берет свое начало. Как много мы писали во второй половине XXI века о том, что пришел век кибернетики. Можно ли сказать, что век кибернетики особенным образом отобразился на развитии поэтического творчества? Скорее да, чем нет. А вторая мировая война? Сыграла ли она какую-то особенную роль в истории русской (советской) поэзии? Что сейчас важно: российская поэзия, русская поэзия, поэзия на постсоветском пространстве, русский поэтический мир?
Сколько вопросов сразу возникает, если всерьез задумываешься, что же входит в понятие современной русской поэзии, поэзии тех авторов, которые пишут на русском языке.
Полагаю, что поэзия советского периода времени отошла на второй план и утратила свои передовые позиции на том территориальном пространстве, где когда-то царствовала с 30-х годов XX века. Но когда закончился этот ее период? Многие поэты, убеленные сединами, творили в период советской власти и продолжают творит и печатать свои стихи, как образец поэзии, в настояний период. Полагаю, правильнее будет обозначить своеобразный водораздел в поэзии началом 21 века - века всеобщей компьютеризации, изменения характера информационных технологий, появления современных средств связи и информации, в первую очередь, электронных СМИ, развития интернет-технологий, возникновения социальных сетей, упрощения порядка подготовки материалов к изданию, то есть дальнейшего технического развития и уменьшения значимости человеческого фактора в книгоиздательском деле.
С возникновением и развитием новых информационных технологий в начале нового XXI века и обозначился новый период современной поэзии. И возраст авторов, период их интеллектуального становления (в СССР, в РФ или на ином постсоветском пространстве, в русском далеком и близком зарубежье) теперь вообще не имеет значения для развития поэзии на современном этапе. Толстые журналы, печатные книги, литературная периодика – все это лишь догоняет далеко шагнувшие технологии творческой деятельности, возможности авторов реализовать себя и быть услышанными. Последнее не зависит от редактора какого-либо толстого журнала или газеты, субъектного или республиканского издательского дома. Сама верстка материала упростилась в техническом отношении до идеала, когда в минимальный срок: 1-2 месяца, можно сформировать и издать свою книгу. Поэты создают свои сайты, выкладывают к обсуждению свои работы, участвуют в общении через социальные сети, имеют своих сторонников и свою группу поддержки.
Когда-нибудь этот взрыв поэтического дара наших русскоговорящих, по-русски пишущих авторов начала XXI века, их творческую когорту назовут каким-то особым словом, элитой современности, а современный век поэзии поименуют Платиновым или Алмазным. Или совсем просто, скажут, что был век сетевой поэзии. И это слово перестанет иметь негативную, насмешливую окраску. По крайней мере, говорить о современной поэзии сейчас невозможно без характеристики поэтического творчества авторов, имеющих мировую известность, получивших всемирное признание, благодаря сетевым ресурсам. Существуют специальные программы помощи поэту в его творчестве: и рифму подходящую найдут, и слово, синоним или антоним, помогут определить размер стихотворения. Но ни одна программа не заменит души человеческой, не придумает слова яркого, не создаст нужный настрой стихотворному тексту. Поэт – это, прежде всего личность, личность, интересная читателю, личность, интересная в общении своему соратнику.
Кто же выделяется среди поэтов современности с начала этого нового XXI века? И не только начала нового века – начала нового тысячелетия. Не те ли, кто в детстве своем читал и автоматически запоминал: «Муха-муха Цокотуха, позолоченное брюхо, муха по полю пошла, муха денежку нашла», или «Что такое, что случилось, отчего же все кругом завертелось, закружилось и помчалось кувырком»… Доброе советское детство… Мы читали со сцены на конкурсах чтецов стихи К.Симонова, С.Кирсанова, Э.Асадова, Р. Казаковой, О. Бергольц, В.Инбер, Р.Гамзатова, и многих других советских поэтов.
Век советской поэзии невозможно предать забвению, эта поэзия стоит особняком от всей известной до этого и современной поэзии. Советскую поэзию я бы разделила на три периода: предвоенная лирика, когда стихи создавались под лозунгом: «А если час войны настанет и нас в атаку родина пошлет»; военная поэтика до 1953 года - «Вставай, страна огромная» и «Этот День победы», куда можно включать всю военную тематику и последующих советских лет; поэзия 60-90 лет – расцвета и заката социалистического реализма. В указанные периоды были свои гении, классики соцреализма, гении и классики из числа его противников, существовала всегда и религиозная лирика.
Цель моей работы – дать характеристику современной поэзии. Она правопреемница русской поэзии прошлых лет, в том числе и русской классической поэзии начала XIX века, русского классицизма и модернизма начала XX века, неоднородной поэзии советского периода. Ошибаются те, кто утверждает, что нет классиков в современной поэзии. Классик от поэзии всегда продвигает поэзию по вертикали, к тем ее вершинам, которые ранее казались недостижимыми. Это как на Олимпиаде: с каждым годом достижения в классических видах спорта у человека выше и выше - и откуда только берутся силы? Появляются новые олимпийские виды спорта – тот же сноуборд. Красиво для нас и невероятно для человека «досноубордической эры».
Кто-то утверждает, что все рифмы – разобраны, «любовь-кровь-морковь» - дальше этого человечество и не может идти, и выйти из круга известных, если не сказать, избитых рифм невозможно. Существуют границы, рамки возможного. С одной стороны – так. Но есть фраза, ставшая поговоркой: нет предела совершенству. Эта фраза как раз и характеризует современную русскую поэзии, как в России, так и в целом в русском мире дальнего и ближнего зарубежья. И сблизила нас, дала возможность познакомиться, узнать и прочесть друг друга, поддержать и помочь – эра современных технологий, совершенно новое состояние человека и его информационного поля, которому неведомы такие преграды, как расстояния, другие страны, континенты. Важно для всех лишь одно – владение русским языком. И еще – что-то свыше, что заставляет ежедневно браться не за перо, нет, за очередное великое изобретение человека - «мышку» и стучать по клавишам всеми десятью или лишь только двумя пальцами, но с огромной скоростью. И нельзя не провести аналогию: в Золотой век поэтов сплотило печатное слово, толстые литературные издания, - именно там, в редакциях журналов, они собирались, общались, обменивались информацией. Творили. В век Серебряный таким объединяющим началом стал Крым. И опять поэты общались, информировали друг друга, спорили и восхищались, даже устраивали дуэли… Творили.
В советское время существовали Дома творчества писательских союзов, где возникала совершенно особая творческая атмосфера, поэты устраивали встречи и обсуждения, диспуты и фестивали. Творили. И сейчас на современном этапе именно информационное поле, созданное новыми технологиями – площадка общения всех поэтов мира, владеющих русским словом. Поэтому так обеспокоены толстые журналы за свою судьбу: чтобы быть «на плаву» толстый журнал должен иметь свой электронный аналог, должен создать площадку для обратной связи и общения. Воедино сливаются поэзия и музыка. Распространено создание плейкастов – совершенно новая форма творчества. Поэты к литературным встречам готовят клипы, когда закадровое звучание стиха в исполнении автора ли, артиста ли, сопровождается демонстрацией изображений на интерактивном экране, а, часто, и музыкой. Кроме виртуального общения и в результате такого общения, создаются литературные площадки, в том числе при крупных библиотеках, как новая форма узнавания друг друга современными поэтами и стимул к личному росту в творчестве каждого из них. Тема современной поэзии – неисчерпаема. Но классики и есть классики. Они придерживаются своей особой тематики, сохраняя преемственность поколений, - тематики патриотизма.
Состоявшийся предвестник Золотого века поэзии Г.Державин за три дня до смерти написал свое последнее стихотворение:

Река времен в своем стремленье
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы!

В современном жерле вечности за несколько часов до того, как быть заживо сожженным в Доме Профсоюзов в городе Одессе 2 мая 2014 года, известный многим сетевой поэт Виктор Гунн (Степанов) написал:

Разверзлись небеса дождями,
Атаки полчищ проливных,
Сквозь пелену перед глазами
Не видно капель дождевых.

Потопы индовых бенгалий,
Бразильи амазонских рек,
В наличье всяческих регалий
Даждь-Бог свершает свой набег.

Не грех куда-нибудь укрыться
И пережить ненастья срок…
Я в дождь иду! Чтоб помолиться!
Как древневарварский пророк!

После тех же событий обожженный в этом Доме православный поэт В.Негатуров погиб с ожогами в муках в реанимации. Готовый отдать и отдавший жизнь за православие и русский мир В.Негатуров, многим известный, как сетевой поэт, писал за четыре года до своей трагической гибели, предрекая события в Украине:

Друг враг
В.Негатуров

Снега, дожди, снега… -
- Печальный круг!...
Страшнее нет врага,
Чем бывший друг…

То плавный ход, то вдруг –
-Рывком зигзаг!
Кто виноват, мой друг,
Что ты мой враг?...

А как ему вторит И.Царев в своем стихотворении «С неба падает злой снег» за несколько лет до событий в Одессе, не спрашивает - констатирует:

И мешает понять мрак,
Очертив на снегу круг,
Кто сегодня кому – враг,
Кто сегодня кому друг.
Под ногой ледяной тьмы
Ненадежный хрустит наст.
И остались одни мы –
Кто еще не забыл нас.

Существует несколько ресурсов, где публикуются стихотворные работы авторов. Самый крупный из них: «Стихи-ру» - где зарегистрировано более 800 тысяч авторов. В начале 2012 года их было – около 500 тысяч, а в 2006 – лишь 100 тысяч. Самый крупный конкурс - «Поэт года» ежегодно проводит именно этот ресурс, начиная с 2011 года. Если проанализировать творчество поэтов, ставших победителями и лауреатами этого конкурса, то бесспорно, их творчество заслуживает высокой оценки и привлекает к себе внимание определенной новизной, глубиной и качеством стихосложения. Не все они публиковались в литературных журналах, но, как правило, к такой вершине приходят постепенно и лишь те поэты, которые прошли определенные рубежи и вехи в своем творчестве.

Особенным явлениям современности в XXI века стала православная поэзия. Стихи православных поэтов глубокие по смыслу и яркие по ощущениям не могут не затронуть самые тонкие струны души человека православного или просто живущего с верой. Наиболее яркой представляется поэзия протоиерея А.Зайцева. С его творчеством можно познакомиться не только на портале «Стихи-ру», но на портале Международного клуба православных литераторов «Омилия».
В чистоте себя не сохранив,
Многие впадают в сеть подлога –
Не приемлют истины от Бога,
Путь порока лаврами покрыв:
Называют «Жизнью» пыл страстей,
«Радостью» - духовное паденье,
«Смелостью» - в словах Творца сомненье,
«Благодатью» - негу праздных дней;
Не стыдятся ложь излить в глаза,
Губят сердце в чарах пышной лести…

К Всевышнему обращаются мирские поэты, с Верой в сердце, Надеждой на понимание:

МОЛЬБА
А.Крючкова

Господь, в неласковой судьбе
Рукою разведу невзгоды,
Не покидай меня в мольбе,
Ведь семена должны дать всходы,
Всё получается вверх дном –
Прости, что в облике телесном
Пишу и плачу о земном,
Душой тоскуя о небесном,
Оставь меня в мирском саду
До часа сбора урожая,
Чтоб в день, когда к Тебе приду,
Плоды преподнести смогла я…

Современная поэзия на пике очередного подъема. Как и следовало ожидать, происходит это в начале очередного века - XXI, более того, что немаловажно - в начале нового тысячелетия. Какое наименование будет дано литературоведами этому новому для нас, современному периоду расцвета поэзии? Информационный век? Виртуальный? Или вот так: Алмазный век поэзии. Почему Алмазный? Не шлифованный, но драгоценный и самый дорогой камень. С одной стороны. С другой – в современной технике века информационных технологий используются и алмазные, и графитовые элементы, без которых невозможно было бы их появление. Именно новые технологии, упростившие процесс работы с текстами, даже очень ленивых, но от природы одаренных людей, подвигли на предание гласности своих не совсем порой отшлифованных стихотворных работ. Но есть же среди вала стихотворных переплетений крупные алмазные камни, почти не требующие шлифовки. Им нужна только огранка – печатные книги, которые сохранят алмазы для будущих поколений. Выявить, поддержать – задача меценатов, неравнодушных общественных деятелей. Какими мерками руководствоваться, чтобы составить список поэтов современности? Что хорошо одним – неприемлемо для других.
Еще несколько мыслей о творчестве И.Царева. Он достиг всемирного признания. Литературные критики и литературоведы обращают внимание на идеальное единство размера, ритма и рифмы в его творчестве. (Л.Сушко) Игорь Царев уверенно пришел в своем творчестве к классической форме стихосложения, при этом он не стал подражателем, а смог продвинуть поэзию по вертикали к более совершенной ее форме, восхитительному индивидуальному стилю и, насыщенному подтекстом и дополнительной информацией, содержанию. Его стихи нельзя просто прочитать – каждое упомянутое в них название, наименование, словосочетание надо переосмыслить, обратиться к энциклопедиям и словарям, чтобы понять и увидеть всю глубину Слова, примененного им на своих внутренних ресурсах и знаниях, благодаря вдохновению и интуиции.

Его поэтическое творчество стало совершенным и значимым именно для современной поэзии. Изучая его стиль, мы с уверенностью можем утверждать: так из современных поэтов сейчас не пишет никто. Литературоведы дружно и единогласно отмечают идеальное единство размера, ритма, рифмы в стихах Царева, музыкальность его творений. Полностью соглашаясь с этими выводами, отметим, что Царев – классик современной поэзии, в целом русской поэзии. Рожденный и воспитанный в семье физика (папа профессор физики) и лирика (мама – профессиональный филолог), поэт уже в юности приобрел энциклопедическую подготовку в различных областях человеческого знания. В купе с огромным жизненным и общественным опытом, профессиональным опытом журналиста крупного и важного официального издания, Царев умеет распознать, увидеть и применить созвучие слов, как части речи, в стихотворной строке, в окончании строки (рифма) настолько в согласии со смыслом и содержанием текста стихотворения, что его поэтическая гармония воспринимается Словом, посланным свыше:
«Во все эпохи поэты слушают только Бога
И ищут Слово, что в этот мир возвратить Начало».

Изумляет, что ни в одном из своих стихотворений поэт не применяет наименования, названия, словосочетания просто так (для ритма, рифмы и соблюдения размера): за каждым употребляемым словом – огромный смысл и содержание, подтекст и особое значение. Самый наглядный пример – стихотворение «Ячменное зернышко». Почему именно ячменное? Как связано это словосочетание с содержанием и подтекстом стихотворения? Когда начинаешь разбираться и вникать в суть – понимаешь все величие его поэтической мысли, значимость личности поэта. Ячмень – самая древняя из растений культура на земле. Пятью хлебами именно из ячменя Христос накормил всю паству. Применил И.Царев в стихотворении «Город Ха» в качестве отправной точки географическое название Становой хребет – в первом катрене, а в предпоследнем катрене у него уже Хехцир и Джугджур. Почему? Что за этим стоит? И когда начинаешь углубляться и понимать подтекст стихотворения – уважение к поэту растет в геометрической прогрессии. И тебе становится близкой далекая история становления русской государственности на Дальнем Востоке, а стихотворение – ясным и доступным по содержанию.
Вернусь к его звукописи стихотворных строк, которые как звукоряд музыкально переливаются от одного слова к другому, к созвучию при использовании им Слова. Пример его рифмы лишь из одного полушутливого стихотворения:
до вечера - доверчивый; меди я – комедия; эмоций-то - Моцарта; Баха я - ахая; Иоганна я - органная; баяна я - обаяния.
Не могу даже применить к характеристикам его звукописи обычные тривиальные оценки, просто он в них не нуждается. Бесспорно – поэт Царев обладает индивидуальным стилем, который отличает его от всех других авторов. Первой внимание на эту сторону поэзии И.Царева обратила лингвист, кандидат филологических наук Е.Крадожён-Мазурова.
Недавно в одной из телепередач услышала фразу: «Поэт – этот тот, чья личность присутствует в стихах». Личность И.Царева присутствует в каждом его стихотворении: мощная, интеллектуальная с энциклопедическими знаниями, и в то же время – беззащитная, мягкая, ненавязчивая...
Когда в елабужской глуши,
В ее безмолвии обидном,
На тонком пульсе нитевидном
Повисла пуговка души,
Лишь сучий вой по пустырям
Перемежался плачем птичьим…
А мир кичился безразличьем
И был воинственно упрям…
Господь ладонью по ночам
Вслепую проводил по лицам
И не спускал самоубийцам
То, что прощал их палачам…
Зачтет ли он свечу в горсти,
Молитву с каплей стеарина?
Мой Бог, ее зовут Марина,
Прости, бессмертную, прости.
Творчество современных поэтов притягивает к себе своей индивидуальностью, свежестью, совершенством форм, ощущением пульса, ритма современной жизни, насыщенной информационными технологиями. Настоящая поэзия всегда во все века освещена особым Светом и воспевает простой и тяжелый труд творца и простого человека, подчеркивая, как много общего в любой деятельности во благо Миру. Характерной чертой двадцать первого века в поэзии стало объединение творчеств: скульптор передает особенности восприятия своего же творчества через поэзию (И.Лукшт); музыкант стремится соединить поэзию и музыку не только в рамках музыкального произведения, но и совершенно необычайным для прошедших времен образом через плейкаст (А.Истомина); художник придумывает соединить в рисунке стихи и штрихи, открывая для нас стихографику (И.Оркина); стало привычным для слуха и словосочетание дискография, когда соединяется одухотворенным человеком стихи и музыка (Ю.Берёзова).
«Пусть песни, что дороги моей душе, станут светлыми мгновениями для вас, дорогие мои слушатели», - обращается к нам Юлия Берёзова. И ее душа живет с нами Словом и звуками ее духовного пения.
И нет предела совершенству - подтверждает современная поэзия.

Скачать:

Предварительный просмотр:

ТЕМА «Роль детской поэзии в развитии детей дошкольного возраста».

Из опыта работы

Воспитателя

Ослоповой О.А.

2015год.

В развитии ребенка, его интеллектуальных способностей и чувства языка важную роль играет чтение вслух. Ребенок с самого раннего возраста способен определять интонацию, хорошо чувствует ритм речи.

И тут огромную роль в его развитии приобретают детские стихи.

Поэтическая речь существенно отличается от обычной. Она ритмически четко организованна, а это особенно важно в стихах для детей. В детской поэзии, как правило, четкие, звонкие, легко угадываемые рифмы, которые легко запоминаются. Это способствует заучиванию их наизусть.

Заучивание стихов _ это прекрасная тренировка мозга. В заучивании активно действует не только одно полушарие, но и весь мозг. Ученые давно доказали, что ребенок, знающий в детстве много стихов и в дальнейшей жизни демонстрирует лучшие показатели интеллектуального развития.

С другой стороны, любой детский стишок включает в себя слова, которыми мы редко пользуемся в повседневной жизни: метафоры, яркие эпитеты, сравнения и образы. И построение стихотворения отличается от речевой конструкции нашей обычной речи. Ребенок, повторяющий эти обороты при заучивании стихотворения. Запоминает их, обогащая собственную речь и словарный запас. Стихи учат ребенка прислушиваться к звучанию слов. Дают знания, что существуют слова с похожим звучанием. Но разным содержанием и наоборот, -различные слова могут содержать и обозначать одно и тоже. Стихи также развивают артикуляцию и произношение звуков и слов, звукового состава слова; развивают чувство ритма, рифмы, творческое воображение, юмор.

Наиболее благоприятным периодом для заучивания стихотворений является возраст 4-5 лет. Именно в этом возрасте начинает быстро развиваться память у ребенка. После четырех лет необходимо целенаправленно учит ребенка запоминать текст наизусть.

В старшем дошкольном возрасте совершенствуется умение отчетливо, осмысленно, ясно и выразительно читать стихи наизусть, проявляя инициативу и самостоятельность. Для заучивания рекомендуются достаточно сложные по содержанию и художественным средствам стихи (А.С. Пушкин «Ель растет перед дворцом», И. Суриков»Зима», Е. Благинина «Посидим в тишине», С.Есенин «Белая Береза») и т.д.

Во время работы с детьми старшей и подготовительной группы, я пришла к выводу, что для развития у детей чувства рифмы и ритма огромную роль играют заучивание стихотворений и упражнения на развитие этих чувств.

Например, упражнение «Послушай, как стучит сердце» знакомит детей с ритмом сердца, т.к. они простукивают его или прохлопывают ладошками.

«Простучи столько раз, сколько точек на карточке», «Простучи, как я скажу».

Таким образом, учитывая, что группа детей разновозрастная, результаты работы по заучиванию стихотворений свидетельствуют: Высокий уровень развития -20%, средний -50% и низкий уровень-30%. Это значит, что

Заучивание стихов наизусть является наиболее эффективным методом обучения и превосходит другие виды занятий.

По теме: методические разработки, презентации и конспекты

План-конспект занятия по развитию речи и обучение грамоте на тему: «Придумывания сказки на предложенную тему» (В ПОДГОТОВИТЕЛЬНОЙ ГРУППЕ) ВОСПИТАТЕЛЬ:За...

Тема «Приобщение дошкольников к истокам национальной русской культуре на примере елецкой рояльной гармоники»СЕНТЯБРЬ1. «Гармошечка-говорушечка». Первое знакомство с елецкой рояльной...

Особенности формирования математических представлений у дошкольников с ограниченными возможностями здоровья в процессе игровой деятельности.Конспект комбинированного заня...

ГОУ СПО «Находкинский государственный

гуманитарно-политехнический колледж»

Заочное отделение

Находка. Ул. Дзержинского, 9а

Контрольная работа

По предмету: Детская литература с практикумом по выразительному чтению

Тема: Современная детская поэзия

Студента V курса, группа 851

Специальность: Дошкольное образование

Ишимова Оксана Владимировна

С. Владимиро-Александровское

ул. 50 лет района, д. 10

Контрольная получена заочным отделением:

«_____»______________________200__г.

Оценка работы: ____________________

Дата проверки: _____________________

Преподаватель: Янгуразова С. В.

План

Введение

1. Биографии современных поэтов.

Основная часть.

2. Творчество для детей.

Заключение

3. Литература для детей.

Введение

1. Биографии современных поэтов

В. В. Маяковский

Когда В. В. Маяковский (1893-1930) организовал свою литературную выставку «Двадцать лет работы», значительное место в ней, наряду с произведениями для взрослых, заняли книги, адресованные детям. Тем самым поэт подчеркнул равноправное положение той части поэтической работы, которая была осуществленная, как он выражался, «для детков». Первый, задуманный в 1918 г., но не состоявшийся сборник, так и был бы назван – «Для Детков». Маяковский стремился создавать для детей новое революционное искусство.

В 1927 году, во время беседы с сотрудниками чехословацкой газеты, Маяковский сказал: «Мое последнее увлечение – детская литература: надо дать детям новые представления и новые понятия об окружающих их вещах».

В статье «Сделал дядя Маяковский» М. Петровский справедливо заметил, что «главное время в его стихах – будущее взрослое». Отсюда – постоянное соотнесение сегодняшнего поступка, сегодняшней черты характера с тем, что пригодится ребенку как человеку будущего. Эта особенность делает актуальными произведения Маяковского для детей и сегодня, когда нет нэпманов, буржуев и Буржуйчиковых. Истории принадлежат эти персонажи в социально-политическом плане, а сегодняшнему дню – в нравственно-эстетическом. Этот аспект все действеннее.

К. И. Чуковский.

В русской литературе лишь два писателя получили в народе неофициальное, но почетное звание «дедушка»: Иван Андреевич Крылов и Корней Иванович Чуковский (1882-1969). Причем Корнея Ивановича называли «дедушкой Чуковским» еще при жизни. Однако Корней Чуковский не любил, когда его называли «Дедушкой Чуковским»: ведь в понимании это укладывалась лишь небольшая часть того, что им сделано в литературе: сказки, песенки, загадки, потешки, переводы и пересказы для самых маленьких. И однако сколь ни существенная остальная, большая часть его творчества – для детей постарше и особенно для взрослых, - все же наиболее оригинален Чуковский – сказочник, Чуковский – детский поэт. Его стихотворные сказки с не меньшим основанием могут быть названы поэмами для малышей, а писатель и филолог Ю. Тынянов – тоже не без оснований – называл их «детских комическим эпосом.»

С. Я. Маршак.

«Любите Маршака, учитесь у него!» - эти слова, как вспоминает Л. Пантелеев, были сказаны ему А. М. Горьким еще в 20-е годы. И в самом деле С. Я. Маршак (1887-1964) был мудрым другом и наставником многих поэтов. Работающих в литературе. Его талант был многогранен, а поэтическая энергия – неиссякаема на протяжении более чем полувека творческой деятельности.

Родился Самуил Яковлевич Маршак в 1887 году в Воронеже, в семье мастера-химика. Детские и первые гимназические годы он провел в небольшом городе Острогожске Воронежской губернии. Рано, еще в детстве начал писать стихи, которые печатались в дореволюционных журналах с 1904 года. На литературную деятельность Маршака и его отношение к искусству оказали решающее влияние два события. Первое из них – знакомство с известным критиков В. В. Стасовым в 1902 году во время приезда Маршака на летние каникулы в Петербург. Второе – знакомство с Горьким в доме Стасова в 1904 году, когда Маршак уже учился в IIIклассической Петербургской гимназии. Горячее участие в судьбе талантливого юноши принял М. Горький. Эта встреча определила очень многое во всей дальнейшей творческой судьбе поэта. В 1904-1906 гг. Маршак живет в семье Горького в Ялте, учится в ялтинской гимназии, систематически публикуются в различных периодических изданиях его произведения, лирические и фельетонные, оригинальные и переводные. В 1906 г., когда Горький уезжает за границу, Маршак возвращается из Ялты в Петербург, а затем начинается его профессиональная литературная и журналистская деятельность в разных городах России. В 1912 году он едет в Англию. Там Маршак учится в Лондонском университете, много ездит по стране, приобретая подлинные знания не только языка, но и жизни английского народа, его литературы и искусства. Летом 1914 года, незадолго до начала первой мировой войны, Маршак возвращается в Россию. До революции он продолжает печататься в различных периодических изданиях, делает переводы английских баллад.

С. В. Михалков.

Сергей Владимирович Михалков родился в 1913 году в Москве в семье ученого-птицевода В. А. Михалкова.

Сказки Пушкина, басни Крылова, стихи Лермонтова, Некрасова были первыми любимыми книгами будущего поэта. Позже отец познакомил его со стихами Маяковского, Есенина, Демьяна Бедного, которые оказали большое влияние на первые стихотворные опыты Сергея Михалкова.

В 1928 году в журнале «На подъеме» (г. Ростов-на-Дону) появилось стихотворение Михалкова «Дорога». В эти же годы он печатается в краевой газете «Терек». Молодого поэта зачисляют в актив при Терской ассоциации пролетарских поэтов.

В 1930 году семнадцатилетний Михалков приезжает в Москву. Но литературный заработок не давал ему возможности существовать самостоятельно и до двадцати лет юноша переменил несколько профессий: разнорабочего на Москворецкой ткацко-отделочной фабрике, помощника топографа в геолого-разведочной экспедиции в Казахстане и другие.

За особые заслуги в развитии детской литературы С. В. Михалков награжден Почетным дипломом Международного жюри по присуждению премии имени Ханса Кристиана Андерсена (1972) и медалью Алекса Веддинга (1973).

Неподражаемые интонации простодушия, ребяческой обаятельности звучат в стихах Михалкова. Просто и радостно видят дети жизнь. Может быть, и стихи для ребят - простое искусство? Слова употребляются в первоначальном значении, образы просты, как отражение в зеркале. Казалось бы ничего загадочного, ничего волшебного. Но разве это не волшебство – стихи, в которых о самом сложном говорится с мальчишеским задоров и изумлением? Разве не волшебство, мастерски владея пером, видеть и чувствовать так, как в детстве?!

А. Л. Барто.

Обращаясь к Агнии Львовне Барто, А. Фадеев писал в 1955 году, что она принесла много радости и пользы «детям нашей страны и просто нашим детям творчеством своим, полным любви к жизни, ясным солнечным, мужественным, добрым!»

В самом деле, поколение за поколением малыши легко запоминают четкие, звучные стихи:

Уронили мишку на пол,

Оторвали мишке лапу,

Все равно его не брошу,

Потому что он хороший.

А ребята постарше повторяют лукавые строки:

Что болтунья Лида, мол,

Это Вовка выдумал,

А болтать-то мне когда?

Мне болтать-то некогда!

Агния Львовна Барто (18906-1982) родилась в Москве в семье врача-ветеринара. Учась в общеобразовательной школе, она одновременно посещала театральное училище. Хотела стать актрисой. Писать стихи Барто начала рано: это были озорные фрагменты на учителей и подруг, лирические наивные подражания А. Ахматовой. В 1925 году А. Барто принесла в Госиздат стихотворение «Китайчонок Ван Ли». Ее стихами заинтересовался А. В. Луначарский: пригласив начинающую поэтессу к себе, он посоветовал ей писать для детей. Так и начала свой творческий путь молодая поэтесса темой очень важной и почти не разработанной в 20-е годы – интернациональной.

И. П. Токмакова .

Ирина Петровна Токмакова (род в 1929 г.) принадлежит к тому поколению поэтов, которое пришло в детскую литературу в 50-е годы. Была известная закономерность: и в том, что она обратилась к этой области литературы, и в том, что избрала один из труднейших участков – литературу для дошкольников.

Еще в школьные годы приходилось будущей поэтессе участвовать в работе с детьми. Ее мать заведовала распределителем для детей, оставшихся без родителей.

«Дома разговоры о детях: болеют, выздоравливают. У одного – коклюш, у другого - выдающиеся способности, - пишет о своем детстве Токмакова, - всем этим я и объясняю то, что стала писателем именно детским.

Творчество для детей

«Что такое хорошо и что такое плохо?»

Стихотворение относится к жанру дидактического рассказа в стихах. Этот жанр был широко распространен в дореволюционной детской литературе. Он обычно был представлен слабыми, вялыми стихотворениями, наполненными поучениями. Маяковский находит новые приемы для создания беседы – поучения. Во-первых, инициатива беседы идет не от взрослого, а от ребенка:

Крошка-сын

к отцу пришел,

и спросила кроха:

Что такое

и что такое

Во-вторых, старший по возрасту, отец изображен заинтересованным и увлекающимся человеком. Он не только дает дидактическую оценку того или иного факта, но и эмоционально реагирует на каждую ситуацию:

Если бьет

дрянной драчун

слабого мальчишку,

вставить в книжку, -

«Вы хочете песен? Их есть у меня!». Кажется, так говорил герой одного старого фильма.
«Вы хочете книжек со стихами? Их есть у меня!» – скажу и я.

И расскажу о трех очень разных и необычных книгах, которые не только помогут весело провести время с детьми, но и научат мальчиков и девочек рифмовать самостоятельно. Вперед, навстречу творчеству!

Павел Майоров. «Рифмоазбука»

Итак, сегодня говорим о поэзии. О детях и стихах.

Любит ли ваш ребенок слушать стихи? Пробует ли сочинять сам? Мой Семен к поэзии равнодушен. У нас целая полка детских книг со стихами, но он практически никогда не выбирает их для чтения. А уж выучить наизусть, ну хоть одно, ну хоть для Деда Мороза? Нет, ни в какую!

Но я упрямая. Я все равно время от времени читаю ему стихи. Хочу, чтобы он понял, какое это удовольствие – удачно подобранная рифма, смешной образ, яркие строки. И иногда, с некоторыми книжками, это срабатывает. Как, например, сработало на все 100 % с «Рифмоазбукой» от издательства «Альпина Паблишер.

Эту книжку мы принесли с почты и тут же начали изучать. «Но тут же стихи! Разве тебе интересно?» – говорю Семену ехидно. А он картинки смотрит и требует читать, сейчас, немедленно. И знаете, пока не прочитали до конца, невозможно было оторваться. Очень уж книга необычная! Не просто стихи, нет! Это настоящий учебник по стихосложению. И, по совместительству, рабочая тетрадь, в которую ребенку предлагается вписывать рифмы и рисовать картинки.

Скажу честно, у нас рука не поднялась калякать в такой красивой книжке. Поэтому мы упражняемся устно. На каждой страничке здесь есть стишок, в котором пропущено последнее слово. Рифму предлагается придумать читателю. И мой читатель очень охотно эти рифмы придумывает. И вот что я подумала: может, мне и другие книги со стихами – вот так же Семену читать? Предлагать ему самому угадывать окончания?

Кстати, как можно понять из названия, «Рифмоазбука» – это еще и отличная книжка для тех, кто как раз учит алфавит. Каждая страница посвящена отдельной букве, на эту букву и стихи начинаются, и картинки нарисованы. Вот, например, буква В, во всей красе.

Двустишия в «Рифмоазбуке» очень удачные. И очень смешные. То, что нужно! Я искренне считаю, что детская поэзия должна быть веселой и образной. Чтобы сразу можно было представить и нарисовать то, о чем говорится в стихах. Абстракцию мой Семен не очень любит. Любит конкретику. Вот такую, например.

Будьте готовы к тому, что после чтения этой книги вы временно начнете говорить стихами. И каждое домашнее событие будете перекладывать двустопным ямбом или хореем, а то и на амфибрахий сподобитесь.

Не могу сказать, что мой ребенок тут же начал сочинять стихи. Но, по крайней мере, что такое рифма, он уяснил. Угадывание рифм его очень захватило. Пользуясь этим, я взялась за другие книги со стихами, которые были под рукой. Не пропадать же моменту!

«Енот и опоссум»

Книга «Енот и опоссум» от издательства «Мелик-Пашаев» – это американские народные считалки, песенки и загадки. Здесь есть и короткие четверостишия, и стихи подлиннее, и замысловатая игра слов, и интересные неологизмы, и шутливые строчки, которые невозможно читать без смеха.

У моего сына любимый стишок – вот этот. Еще бы! Папа-же у Семена рыбак-профессионал, поэтому и щуки мальчику не чужды, он этих щук видит регулярно. И то, что у них зубы острые, тоже знает, видел вживую и, кажется, даже трогал пальцем. Храбрец!

Вообще, в народных песенках не стоит всегда искать глубокий смысл. Их цель – развлечь ребенка, рассмешить его, привлечь внимание очевидной бессмыслицей или нарочитой ошибкой, удачным каламбуром и игрой слов. Вот, например, стишок про лягушку, которая у орла отняла обед. Негодяйка? Да как сказать! Ведь пообедать орел собирался именно лягушкой!

Иллюстрации в книжке, кстати, тоже очень забавные. Например, когда мы прочитали вот этот стишок, Семен с удивлением сказал: «Ничего себе малыш!». И правда, изображенный «малыш» еле-еле умещается на страницу!

А вообще, американский фольклор порой суров! Вот этот стишок про кошку, например, нас с Семеном очень впечатлил! Мы любим кошек, поэтому долго и пристрастно рассматривали иллюстрацию! Что там с лапой-то? И пришли к выводу, что кошкина лапа толстая и под машинную лапку попасть ну никак не могла! Так что если машинка что и пришила, так это пару кошачьих шерстинок. Не более!

Эта веселая, разноцветная книжка приглашает и к совместному творчеству. Например, стихотворение «Алфавит» называет по порядку разных зверей и птиц, но только до буквы К.

«Что было дальше – придумай сам!» – предлагают стихи своим читателям. И надо сказать, читатели охотно соглашаются и придумывают. Ведь аппетит приходит во время еды, а стихи хорошо придумываются тогда, когда ими начитаешься вдоволь!

Вадим Левин «Стихи с горчицей»

Скажите, с чем вы больше любите стихи? С сахаром или со сгущенкой? А стихи с горчицей пробовали?

«Стихи с горчицей» – это Вадим Левин. Это классика! Кто не знает его «Глупую лошадь»? Кстати, в этом издании стихи про глупую лошадь тоже есть! И про глупого бычка, и про гуляющего щенка, и про веселого слоненка, и многие другие, хорошо известные и любимые, вперемешку с теми, которых мы раньше не знали и не читали.

Одним словом, если вы еще не обзавелись для своей домашней библиотечки сборником стихов Вадима Левина, то «Стихи с горчицей» от издательства «Самокат» так и просятся на вашу книжную полку!

Некоторые стишки очень смешные. Именно их Семен любит больше всего. И я думаю, это правильно, читать ребенку именно такого рода поэзию. Ведь какая у нас сейчас цель? Очень простая: развлечь и порадовать. Чтобы при слове «стихи» у маленького человека возникали приятные ассоциации. Неприятных-то ему потом в школе с лихвой добавят, заставляя учить малопонятные «размышления у парадных подъездов» и «нерукотворные памятники». Так что пока учить никто ничего не заставляет, мы просто читаем и смеемся, рассматривая, например, свинку в луже…

В то же время нельзя сказать, что «Стихи с горчицей» все сплошь комические. Горчица тут тоже имеется. Имеется и в прямом смысле (есть стихотворение с таким названием), и в переносном. К примеру, трудно прочитать вот это стихотворение про бездомную собаку – и не огорчиться.

А еще в книжке много считалочек, и для кошек, и для мышек, и всяких-разных. В моем детстве считалки был неотъемлемой частью дворового фольклора. Как без них было обойтись? Как было решить, кому водить в игре? Сейчас, мне кажется, считалки уже не так актуальны. Сужу по детям в нашем дворе, которые чаще всего сбиваются в стайку, уткнувшись в чей-нибудь телефон с играми или музыкой… Как-то мало нынче играют в игры у нас во дворах! А ведь считалки такие смешные.

Если предназначение считалок моему Семену пока непонятно, то вот этот стишок он воспринял на ура. Может быть, потому, что стишок напоминает загадку. А разгадка – вот она, нарисована, по листку ползет.

А самое главное впечатление, которое остается от стихов Вадима Левина, – это калейдоскопичность, разнообразие образов, тем и рифм. Тут карась читает стихи о щуке, лошадь покупает калоши, коты греются на теплышке, гуляет по улице чудак-червяк. Много, много всего интересного происходит в этих стихах. Читайте – и вы все узнаете!
Текст и фото: Катя Медведева